Другой рукой глажу её по лицу и пальчиком проникаю в ротик, а она целует мой пальчик и обхватывает его губами. Она опять сосёт, взмахиваю своими крылышками-ресничками. Она такая мусечка. У меня словарный запас нежных слов уже закончился, а чувства к Юльке всё сильнее.

Проникаю в неё двумя пальчиками и мягко провожу по чувствительной нежной коже её писюшки. Там внутри всё такое сказочное, такое волнующее, такое невероятное. Не знаю, как описать, так как будто мой пальчик в рай попал. Хотя странно сравнивать женскую писюшку с раем. Но что это такое, если не рай, если оттуда появляются дети.

========== Глава 22 ==========

«Вот я о детях вспомнил и сам себе настроение испортил».

Смотрю, как призывно она постанывает, как ножки тянет, как дышит, как смотрит на меня, и активнее проникаю в неё.

«Устроился бы гинекологом, каждый день бы таким занимался, ещё бы деньги за это получал». Даже дурацкие мысли в такой момент ничуть не портят остановку. Я и сам начинаю глубже дышать, я возбуждаюсь от того что вижу как ей хорошо. Наклоняюсь над её телом и нежно прикасаюсь губами его клитору, провожу по нему язычком, а пальчиком продолжаю ласкать её изнутри. Делаю это всё быстрее и быстрее, всё активнее и активнее. И она уже дышит иначе, она начинает двигаться со мной в такт и вот мы уже почти что занимаемся сексом, только без члена. Так даже интересней.

– Ты кончишь? – спрашиваю я Юльку.

– А ты хочешь, чтобы я кончила?

– Ага, – киваю я.

Юлечка приподнимается берёт мою ладошку двумя руками и поглубже засовывает мой палец себе в рот, а параллельно всё быстрее двигается своей попочкой мне навстречу.

– А-а-ах, а-а-ах, – томно вздыхает она, немножко хмурится, хрипит и закрывает глазки.

– Я сейчас уписаюсь, – вдруг шепчет мне она.

– Писайся, это же твоя кровать, – и тут она кончает так, что я опять это чувствую. Я прижимаюсь к ней как можно сильнее, а она вся дрожит в моих руках. И мы целуемся, мы долго и жадно целуемся, и я не спешу вытаскивать из неё свой пальчик.

Она берёт его рукой и нежно-нежно слизывает с него свою смазку.

– На посошок, – улыбаюсь я. – Ещё раз займёмся любовью.

– Нет, – качает она головой. – Я устала, я пока не хочу.

Я поднимаюсь с кровати и оставляю её одну.

«Ты куда?» беззвучный вопрос в её глазах, но я на него отвечаю:

– Приготовлю себе что-нибудь, а ты что-то будешь?

Она не отвечает, а лишь мечтательно закутывается в одеяло.

«Отдыхай моё солнышко».

Включаю свет и захожу на кухню. Жмурюсь, после полумрака её комнаты, слишком яркая лампочка глаза слепит.

Мою руки в раковине с жидким мылом и нюхаю свои пальцы. Чувствую на них едва уловимый аромат её тела.

«М-м-м, как же он пьянит, не буду мыть руки, хочу постоянно ощущать этот запах».

Открываю холодильник и сразу закрываю его, там почти пусто. Интересно она вообще ест хоть что-нибудь?

– Юль, у тебя в холодильнике мышь повесилась! – Говорю довольно громко. Молчит, не отвечает.

– Юль! – захожу в её комнату и вижу, что она лежит и обнимает подушку.

«Спит». Присматриваюсь, глазки закрыты, губки улыбаются.

«Спит моя девочка, умаялась». Тихо укрываю её одеялом, беру ключи, надеваю туфли и тихо, так чтобы её не разбудить выхожу из квартиры. Надо что-то купить, чтобы приготовить.

Возвращаюсь через пол часика и точно так же тихо прохожу на кухню. Ищу сковородку, я привык себе на ужин жарить стейки с кровью. Не буду же я отказываться от своей привычки.

Не успеваю разложиться, как приходит. Глазки трёт, сама заспанная волосы взъерошенные, кутается в покрывало и дрожит спросонья.

– Ты чего не спишь, чучундра? – улыбаюсь я.

– Думала ты ушёл, – жалобно бормочет она, губки дрожат, а глазки грустные-грустные.

– Плакала? – спрашиваю я.

– Угу, – кивает, но потом отрицательно качает головой. – Нет, сразу уснула.

– И даже поплакать из-за того что я ушёл не успела? – Улыбаюсь я на все зубы.

– Я решила утром поплакать, как проснусь, а то сейчас сильно спать захотелось.

– Иди сюда, – хватаю её и к себе прижимаю, какая же она тёплая, какая домашняя. Моя девочка. Глажу её, ерошу ей волосы. – Будешь ужинать?

– А что есть? – сверкает она глазками.

– Стейки с кровью… – вижу, что немного пугается и добавляю. – Я тебе прожарю получше. Будешь?

– Угу, – кивает она и садится рядом за столик. Господи, как же она мне нравится в домашнем. Снимаю с себя рубашку и накидываю ей на плечи. Чтобы Юлечка не куталась в это покрывало.

– Чай, кофе сделать? – спрашиваю и ищу глазами кофе машину. Не дожидаясь ответа, ставлю пластмассовый чайник. – А сахар у тебя где?

– Я не ем сахара, – говорит она.

– Худеешь?

– Мне нельзя, слишком сильная нагрузка на печень.

– У тебя, что, диабет? – Не понимаю.

– Будет, если я буду постоянно есть сахар, – и тут Юлька хмурится. – Вот чёрт.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Я «стевию» оставила в офисе, это заменитель сахара такой, – говорит.

– Зна-а-аю, – киваю я и переворачиваю стейк.

– Так аппетитно пахнет, – мурлычет Юлечка и кутается в мою рубашку. Чтобы не мёрзнуть она вылазит с ножками на стул. А я влюблённо смотрю на неё, как же долго я мечтал о такой как она, думал, что всё это мои фантазии, пока её не встретил. Она сама пришла ко мне на работу устраиваться.

И где в нашей стране родятся такие красавицы? Как вообще получаются такие красоточки. Любуюсь каждой чертой её лица, линией скул, линией плеч, каждый локоном её иссиня чёрных волос, её бровями её ресничками.

– А тебе не накрашенной лучше, – наконец выдаю я и до того сидящая спокойно Юлька начинает прикрывать лицо ладошкой.

– Мне накраситься? – переспрашивает она.

– По-моему я сказал нечто противоположное. Тебе идёт, когда ты естественная.

– Ты правда так считаешь? – перестаёт она прикрывать лицо. А я любуюсь её губами, такие пухленькие, немного навыкате, такие сладенькие. Не знаю, как сказать. Ну как можно удержаться и не зацеловать такие губки.

– Я что думаю то и говорю, и я не люблю, как попугай повторять одно и то же, – строго отвечаю ей.

– Прости, – мурлычет она. А я уже из последних сил удерживаюсь, чтобы её не расцеловать.

– Прощаю, – я великодушен. Кроме того мне нравится, как она извиняется. – А ты на кого больше похожа, на маму или на папу.

– Не знаю, – удивляется она. – А с чего такие вопросы?

– Просто понять хочу, в кого ты получилась такая красивая.

– Спасибо, что считаешь меня красивой.

– Это не ответ на вопрос.

– В маму, наверное, но черты лица у меня папины.

– Нос… – не успеваю договорить, как она опять смущается.

– Сильно заметно, да?

– Ой, горе ты моё луковое, – обнимаю её и целую в носик. Как раз дожаривается мясо, и я выкладываю свой стейк на тарелку. Наливаю на него чёрный уксус. И перчу из ручной мельницы.

Юлька внимательно так за всем этим наблюдает, у неё такие «живые» глазки и реснички так и хлопают.

И как эту красавицу ещё не охомутали, ума не приложу, чего все остальные мужики так долго ждали. Или она меня одного всю жизнь ждала. Да нет, я в судьбу не верю.

– Попробуешь с кровью, – отрезаю ножом кусочек своего стейка и предлагаю ей.

– Нет, – беззвучно шепчет она и качает головкой. Но всё же приоткрывает ротик я кладу туда кусочек стейка. Она закрывает глазки и стягивает этот кусочек зубками с вилки. Пережёвывает и как опытный дегустатор смотрит куда-то вверх.

– Вкусненько, – мурлычет она.

– Давай я тебе тоже с кровью сделаю, – говорю.

– Нет, дожарь, я вида крови боюсь, мне может плохо стать, – жалуется Юлька. – Я ипохондрик, простудиться боюсь, даже от простой боли в боку скорую вызываю.

– И где болит?

– Вот здесь, – показывает она и кладёт мою руку себе на животик.

А я поглаживаю её по животик, прижимаюсь к ней и целую.