Скейтеры, играясь со своими приблудами, режуще матерились прямо в паре шагов от детской площадки. Ивашка не был ханжой, сам использовал в своей речи брань к месту, но всему же надо знать место и время. Какой пример детям! Недовольные мамы играющих детей смиряли бездельников гневным взглядом, но ничего не высказывали. А зря! Ивашка ощущал приливы ненависти к себе, ибо в своем сознании он не противостоял этому очевидному злу, а, следовательно, был заодно с этими социальными паразитами.

«Суки».

Как же он хотел сказать им все, что думает! Кинуть в морды точные и колющие фразы, чтобы им было неспокойно, чтобы их передернуло от мысли о собственной никчемности. Но это было бессмысленно. Вот так подойти и сказать им, что они говно, наплевав на возможность получить в морду? Как же жаль, что рациональность мешала ему это сделать. Дело не в опаске за морду, а в бессмысленности всего этого со стороны. Отрицательный кпд! Люди скажут, что он ебнутый! Хам! И никому пользы не будет, никому ничего не докажет, его чувства никому не нужны. Ну уж нет. Как-нибудь потом разберется со своими бесами в себе и в нужный момент все скажет. Не время для искренности. А пока остается сидеть и представлять кладбище, где вместо надгробий будут порубленные куски скейтерских досок. Но какой-то бес закрался в него. Это та самая сущность, которая толкает людей на какие-то идеальные преступления. Маленький такой убермен. Однако многие бояться его послушать, надламываются, в простонародье «ссут». Юноша продолжал бурлить.

Чтобы отвлечься, Ивашка принялся за новую книгу. Это лето выдалось невероятно удачным на подбор литературы. Многие вещи смогли правильно модернизировать его взгляды, тем самым создав внутри него пороховую бочку. И это было прекрасно. Он был подобно цветку, что вот-вот распустится и озарит этот мир какими-то новыми демоническими красками. А Ивашка вообще всегда был падок на мистическое ощущение прекрасного. Он искренне проникался искусством, но после прочитанных книг в нем будто зияла космическая дыра. Казалось, что ничего лучше он не найдет. Каждый раз ему казалось, что в современном мире люди израсходовали свой ресурс, свой запал, страсть, свет. Самоповтор на самоповторе. Юношу душил этот факт, но все же он воодушевленно ощущал великий Дамоклов меч новой эры, что изменит этот мир навсегда, убив уродливого и гниющего старика пост-модерна, и изменит наконец и его самого, Ивашку. Полностью извратит с ног на голову! Он трепетал от одной мысли о ярком прыжке в сумрачную смерть, после которой неминуемо настанут новые идеалы, новая героическая эпоха.

И вот настало время долгожданного романа, наделавшего много шума в свое время. С виду совершенно простая история, персонажи далеки от Ивашки по всему. По идеалам, по способностям, по мироощущению, социальному положению, вкусам. Но только Ивашка начал читать, как книга с первых страниц оказала эффект разорвавшейся бомбы. Сочетание букв складывалось определенным образом в его сознании, генерируя таинственные заветы каких-то энергетических сущностей. В какой-то момент при профессиональном описании жестокого секса шизанутого эмигранта с похотливо стареющей богачкой во всех подробностях он стал задыхаться. Преисполнившись сопереживанием к герою совершенно из другого социального слоя, с другими проблемами и мыслями, с другой судьбой и из другого народа, до него дошло озарение. Горло продолжало угрожающе сжиматься. Словно какой-то шкодный гремлин встал поперек гортани, жестоко смеясь и наслаждаясь своей доминантой. Всякое, конечно, было, но такого в жизни Ивашки еще не случалось. А не болен ли он? «Что за чушь?» Его члены горели, захотелось отпиздить кого-нибудь или выебать. Со всей кипящей в жилах страстью. Очень жестоко. Его хуй в агонии терся о джинсы, желая вырваться и напасть на что-либо. В это время в душе происходила настоящая пляска святого Витта. Праздное помешательство и вместе с тем могущественное, словно продиктованное свыше, желание уничтожать абстрактное нечто, в порыве восхищения своей мощью, своим Я. В порыве высшей любви к жизни. В порыве красоты.

Чтобы прийти в себя, он глотнул кофе. Чуть не вырвало прямо на плитку любимого парка. Скрипя зубами, он еле удерживался, чтобы не заорать во всю глотку: «Блять, как же всё меня зеабало, суки!» Это было нечто похожее на духовный ультра-сперматоксикоз.

Ивашка с остервенением захлопнул книгу и, как загоняемый сворой зверь, ринулся в свою квартиру на пятый этаж (лифт дома находился в ремонте). Уже через минуту он ворвался в туалет и ублажил себя, воображая, как он насилует в разных позах миловидную продавщицу из сегодняшней булочной на пару с японской самкой-доминанткой. Обычная для его сверстников панацея от всех переживаний не сработала. Это была не просто похоть, это полное внутреннее перерождение, становление имаго. Ивашка отчаянно умылся, посмотрел на себя в зеркало. Сердце билось об грудную клетку, как таран бьется в крепостные ворота, за которым стоит голодная до бойни орда. А не обратиться ли к специалисту? Он же не здоров! Психопат! Чушь! Да он переживает лучшие мгновения своей жизни. Истинных чувств и эмоций! Божественной мощи! Святой искренности! Он никогда не был также восхитительно могущественен и прекрасен. Это был настоящий вирус дикой крови, аффект дикаря-воителя во время войны с миром чудовищ.

Он летел над этим миром как Великий Красный Дракон Блэйка и страстно желал насытиться как сумасшедший Сатурн Гойи. Ни с чем несравнимый голод к свершению. Ивашка прекрасно знал, что утолит его, а книга дала ему в руки меч, которым суждено убить самое тираническое чудовище − настоящее.

Grrr. Ar. RRR. Ar. RrR.

«В известной мере это не случайная революция, а лишь ускоренная естественная эволюция, порожденная резонансом между средой и видом»

В четыре часа ночи, дождавшись пока вся семья отправится в царство Орфея, он тихо оделся в самую неброскую одежду и вышел из квартиры, взяв с собой накопленные за несколько лет доллары. Внизу его уже ждала машина с угрюмым водителем с запахом дешевого одеколона и неприкрытой ненавистью к своей работе. На месте под мостом его ожидал продавец-хач с пошлыми золотыми зубами. За пару сотен зеленых Ивашка стал обладателем «бывшего в употреблении» револьвера с семью патронами. Теперь он был готов исполнить волю. Волю духа. Величайший гранд−финал.

Такси. Дом. Через час он уже лежал в своей постели. Божественный вирус так и не оставил его, но он был безмерно воодушевлен. Самые счастливые часы его жизни. Ивашка, полностью опьяненный дарованной властью, наконец-то нашел выход, отгадал свое истинное желание, свой фатум. Он обрел истинную свободу. Подобно мантре повторяя: «Они узнают. Они поймут. Они узнают. Они поймут», он погрузился в бездну, из которой должен вырваться новый Данко.

Ssss Ssss k-k-k-k-k r rr rR RRR

Дождавшись полудня, он спустился в свой излюбленный парк, держа за поясом полностью заряженную обойму. На Ивашке был нуарный кожаный плащ, который предавал ему романтически-героический ореол. В образе его читались вполне ясные инфернальные нотки. Сам же он был в образе исполнителя высшего предназначения, только источником этого предназначения был он сам.

Ивашка взглянул на солнце. И как сказал один английский поэт: «Одно для всех сияет Солнце с высоты, но вижу я его совсем иным, чем ты». В глазах его отражалось алое солнце желания и решимости, солнце истории и самой жизни.

В парке как раз происходила очередная сходка скейтеров. Патлатые, лысые, худые и толстые, почти все горбатые, но все безоговорочно безобразные. Человек двадцать.

Приблизился достаточно близко.

T т T т T т T т T T T T T T T T T T T T

Сердце бешено билось в экстазе. Семь патронов. Вдох и…

Добро пожаловать в мета-модерн!

Щелк.

БАФ! Одного скейтера дикая пуля сразила прямо в прыжке, пробив живот. Все тут же начали разбегаться в разные стороны и кричать, оставляя свои доски. Слетелись птицы от громкого звука, взревели дети, уносимые на руках своими матерями, подобно удирающим от динго стае кенгуру.