Мы пересекли полицейский патруль, но не решились пойти дальше в город. В коттеджном поселке есть все, что нужно: свежий воздух, атмосфера и тишина. Во время прогулки не требуется ничего говорить. Все, что у нас есть на данный момент, это взгляды, периодические улыбки и соприкосновение рук. Он не отпускает мою руку, что доставляет удовольствие.

Когда мы останавливаемся возле дома Редмонда, я решаю спросить:

— Папа видел твои рисунки, раз написал об этом или?..

— Знаешь, у меня есть для тебя кое-что, — перебивает парень. — Пошли в дом.

Не дождавшись ответа, Редмонд кладет руку ко мне на талию и подталкивает к входной двери. Оказавшись внутри, снова смотрю на шкаф с книгами, который похоже никогда не перестанет привлекать мое внимание.

— Нравится, Рови? — спрашивает Редмонд, заметив, что я отвлеклась. — Я купил свою первую книгу, когда тебе было всего шесть лет.

— Мило, что ты посчитал, сколько мне было лет на тот момент, — усмехаюсь я.

— Я прекрасно тебя помню, Рови, — с серьезностью произносит он и загораживает обзор на шкаф с книгами. — Красивые косички, глаза цвета неба. Ты была восхитительным ребенком.

— Да, но сейчас я уже не ребенок.

В очередной раз окинув меня взглядом, он пристально смотрит в глаза. Ухмыльнувшись, он слегка пошатнулся назад и направился в сторону спальни. Когда-нибудь я привыкну к взглядам и к их значимости, но сейчас Редмонд просто кажется таинственным парнем, который имеет неугасимую харизму, что заметна в мимике и в движениях.

Через секунду он возвращается, держа в руках лист бумаги. Его взгляд направлен на этот листок, однако я пока не вижу, что там именно описано. Посмотрев на меня, Редмонд протягивает лист, который я моментально принимаю. От точности изображения отца дыхание пропадает, а на теле появляются мурашки. Папа нарисован в профиль, нарисован так, как я его и запомнила. Заметна щетина, а поскольку шея повернута в сторону художника, на ней видны три маленькие складки. Рисунок в карандаше, но насколько все точно.

— Такой фотографии не было, — сама не знаю, для чего говорю я.

— Я рисовал его по памяти.

Сердце сделало удар с тоской и ноткой грусти. Редмонд имеет хорошую память, раз нарисовал все так точно. Отец явно был ему кем-то большим, если парень запомнил его в мельчайших деталях.

В родительском доме нет фотографий отца. Мама рассказывала, что он хотел запомниться людям в духовном сознании, но не на снимках, которые со временем заваляются у потомков в пыльном шкафу. Естественно его пытались переубедить, говоря: правнуки не смогут запомнить тебя духовно, ведь они появятся, возможно, когда тебя не станет; отец лишь качал головой, думая какие некоторые люди глупые. Он не хотел оставлять память о себе. Он жил здесь и сейчас, не смотря в будущее, но часто вспоминая прошлое, чтобы поностальгировать по светлым денькам молодости. Я думаю, что он никак не прочувствовал ранний уход, а просто взял и ушел.

Последний раз посмотрев на портрет, тяну его обратно Редмонду, но тот говорит:

— Оставь себе. Думаю, что так можно осчастливить тебя полностью. Я в курсе того, что вы имеете связь и очень схожи мышлением.

— Сейчас ты сделал комплимент, не прилагая усилий, — усмехаюсь я, опустив глаза. — Спасибо.

Обхватив ладонью лицо, он возвращает мой взгляд на себя.

— Не за что, Ровена.

Ему стоит просто посмотреть на меня, чтобы по коже пробежали мурашки. Поглаживая большим пальцем скулу, он оттягивает нижнюю губу и целует, проникая языком в рот, от чего колени подгибаются. Ощущая безумное возбуждение, кладу руки ему на плечи, стараясь не помять рисунок. Отстранившись, он смотрит прямо в глаза и слегка улыбается, обхватывая руками талию.

— Хочу провести с тобой ночь, — неожиданно говорит он, на что я теряюсь.

Провести ночь ради победы или просто провести ночь, не касаясь темы секса?.. Если задать вопрос напрямую, вряд ли Редмонд ответить также прямо, как прозвучит этот вопрос.

— Но ты не готова, — продолжает он, и я совсем перестаю понимать и думать. — Кто был тот парень, которому ты подарила первую любовь, Рови?

От такого вопроса становится грустно. Не люблю говорить о бывшем, ведь ничего хорошего сказать нельзя, только что красивая обложка с плохим текстом внутри.

— Харрисон, — с незаметной грустью отвечаю я.

— Младший или старший?

— Старшему около тридцати!

— Может, тебе нравятся постарше, — усмехается Редмонд, отходя назад. — Помнится, тебе пророчили в женихи парнишку, отец которого мэр.

— Это до сих пор происходит, — отвечаю я, потирая ладонями локти. — Я не рассматриваю Ника как своего мужа, ведь мне еще только восемнадцать, а впереди многое.

— Есть ли я впереди? — чуть слышно спрашивает он, не рассчитывая, что я услышу.

— Ты?..

Закатив глаза, Редмонд усмехается. Взяв мою руку, он тянет ее в сторону спальни, на что я с любопытством подчиняюсь. На этот раз кровать заправлена. Сразу вспоминается та девушка, с которой, судя по всему, друзья спали втроем. Воображение рисует картину, которая выглядит мерзко. Не понимаю, почему бы им не обзавестись девушкой, а не спать со всеми подряд. Отношения не такие сложные, как принято считать. Мне кажется, Хейл мог бы быть хорошим парнем для Дэйны, хотя… не хочется думать о них именно как о паре.

Редмонд садится на кровать, и я замечаю слабую улыбку, которая выглядит умиротворенной. Потянув руку на себя, он усаживает меня сверху, положив руки на талию. Хорошо, что я не надела платье. Ощущая его тепло, убираю волосы за ухо, чтобы они не мешали смотреть на Редмонда. Никогда не обращала особого внимания на глаза, но после встречи с парнями никак не могу налюбоваться. Они постоянно меняют цвет, привлекая к себе внимание.

Несколько секунд мы сидим, не говоря друг другу ни слова, пока Редмонд не начинает приближаться губами все ближе. Не выдержав, тянусь в ответ, и мы встречаемся губами быстрее положенного. Теплые губы нежно соприкасаются, в то время как его ладони поглаживают спину. Через мгновение ощущаю между ног твердость, которая так и просит, чтобы бедра начали покачиваться. Из-за этого желание заняться чем-то «грязным» нарастает. Медленно покачиваясь, чувствую, что Редмонд начинает дышать чаще, от чего отстраняюсь, не сдержав улыбку.

Нужно было продолжить, а не реагировать как глупый ребенок.

— Ты намеренно возбуждаешь меня? — улыбается он, а я смущаюсь и кусаю ноготь большого пальца. — Прелестна.

Взяв меня за запястье, он убирает большой палец от рта и целует меня в губы. Пожар в животе заставляет голову кружиться. Редмонд, обхватив руками ноги, поднимается и поворачивает меня спиной к кровати. Аккуратно положив тело на мягкий матрас, он опирается руками на кровать, надвисая надо мной. Посмотрев на его тело, слегка приподнимаюсь и возобновляю поцелуй, от которого хочется много нежности и тепла. Рука Редмонда скользит по моему животу, от чего делаю глубокий вдох с легким стоном. Отстранившись, парень осматривает мое лицо с долей тревоги.

— Доверишься мне? — спрашивает он, и я замираю, приоткрыв губы.

В сознании идет борьба здравого смысла и страстного желания, которое преимущественно ведет в счете. Я верю Редмонду, за что ругаю себя и проклинаю, но все же верю. Хочется, чтобы он оказался не таким, каким его все привыкли видеть.

Слегка кивнув, наблюдаю, как парень наклоняется к губам. Через несколько минут поцелуев, он перемещает губы на шею, и дыхание вновь учащается. Пальцы проникают по мою рубашку, от чего вздрагиваю и начинаю часто моргать.

— Нужно было сделать это раньше, — шепчет он на ухо и касается губами сережки.

Интересно, от такого кто-то терял сознание?.. Потому что у меня возникает такое желание.

Параллельно поцелую парень расстегивает кнопки рубашки, пока мое тело извивается из стороны в сторону. И вот, когда последняя кнопка полностью открывает грудь, Редмонд смотрит мне в глаза до того момента, пока не оказывается напротив обнаженной части тела. Приоткрыв губы, он осматривает ее, заставляя меня краснеть. Это действительно неловкий момент, которого я боялась. Если Редмонд привык к обнаженным девушкам, которые сразу открывают «душу» перед парнем, то мне нужно время, чтобы сделать это.