«Теперь тётя тоже старается не ради семьи Силадьи, а ради своего сына, которому нужно выдать меня замуж, – мысленно рассуждала Илона. – Думает ли тётя о своей семье хоть немного? Думает ли обо мне? Наверное, она уже не мыслит себя как часть семьи Силадьи. Тётя стала частью семьи Гуньяди».

И всё же для самой Илоны долг перед родственниками оставался священным. «Тётя права, – думала она, – мне следует заботиться о других Силадьи. Смысл жизни для женщины, а особенно для христианки, в заботе о других, о ближних, а родственники – самые близкие люди».

Правда, принять решение в одиночку казалось страшно, поэтому Илона утром того дня, когда во дворце было назначено очередное заседание королевского совета, отправила записку отцу. Илона просила, чтобы отец, среди прочих заседавший в совете, после зашёл к ней, однако Ошват Силадьи так и не появился в покоях дочери.

«Наверное, у него после заседания появились неотложные дела, – решила Илона, – а я ведь не упомянула, о чём собираюсь говорить. Даже не упомянула, что предстоит важный разговор. Я просто просила зайти».

Это казалось не слишком большим упущением, ведь на следующий день должна была прийти Маргит. Она всегда приходила два-три раза в неделю навестить сестру. «Я посоветуюсь с Маргит и заодно попрошу её передать отцу, что мне нужно посоветоваться с ним тоже», – подумала Илона, однако старшая сестра тоже не появилась.

Кузина Его Величества наконец заподозрила неладное: «Моих родственников не пускают ко мне нарочно?»

На следующий день подозрение превратилось в уверенность, поскольку выяснилось, что Илона и сама не может покинуть дворец. Пожилые придворные дамы, которые обычно занимались вышиванием, окружили её в коридоре и просто не дали уйти, препроводив к своей госпоже, матери Его Величества.

– Куда ты хотела идти, моя девочка? – невозмутимо спросила Эржебет.

Илона ответила, что волнуется за отца и за сестру, поэтому идёт их проведать.

– С ними всё благополучно, – сказала Эржебет.

– Но почему они не приходят? – спросила племянница.

– Я не знаю, – тётя пожала плечами. – Я никаких распоряжений не отдавала. Возможно, Матьяш дал? Но даже если так, он делает это ради тебя. Он ведь сказал, что хочет услышать именно твоё решение, а не то, что тебе насоветуют отец и сестрица.

– А если я хочу навестить их не ради советов, я могу это сделать? – принялась настаивать Илона.

– Зачем навещать сейчас, моя девочка? – всё так же невозмутимо спросила тётя. – Вот примешь решение, и тогда можешь наносить визиты, а сейчас для тебя лучше уединение. Оно помогает собраться с мыслями.

– Тогда я поговорю с Его Величеством. Спрошу, почему отец и сестра ко мне не заглядывают, – сказала Илона, но тётя напомнила:

– Если ты попросишь у короля аудиенцию, тебе придётся объявить ему своё решение насчёт свадьбы. Ты готова это сделать?

Илона была не готова, а меж тем время шло, минул ещё день, но ни отец, ни сестра не давали о себе знать. «Зачем Матьяш поступает со мной так? – думала кузина Его Величества. – Неужели хочет показать, что я могу в любую минуту превратиться из гостьи в узницу?»

Слова Матьяша про «верноподданного» Ошвата Силадьи теперь показались Илоне не вполне искренними: «Матьяш сказал, что мой отец обязательно поддержит королевское решение о моём браке. А если не поддержит? А вдруг Матьяш потому и препятствует моей встрече с отцом, что не надеется на его поддержку?»

Эта мысль заставила Илону испугаться: «Если я откажусь выходить замуж, а мой отец поддержит меня и воспротивится королевской воле, то что же тогда с ним будет? Его отправят в крепость, как когда-то отправили дядю Михая. А что будет с моей матерью и моей сестрой? Наверное, им придётся жить очень тихо и в постоянном страхе за семейное имущество, которое король вправе отобрать у родни изменника». Этого ни в коем случае не следовало допускать!

«Если тётя не думает об интересах семьи Силадьи, значит, об этом должна думать я», – сказала себе Илона, но всё это было простым только на словах, а на деле выйти замуж за человека, известного своей жестокостью, казалось просто немыслимо. Мешало предубеждение, но его следовало преодолеть, и вот очередным утром Илона нерешительным шагом подошла к портрету, который теперь стоял в её покоях, и развернула сукно. «Это твой будущий муж, – сказала она себе, глядя на нарисованное лицо с резкими, прямыми чертами и на одеяния, по цвету напоминающие кровь. – Успокойся и рассмотри этого человека как следует».

I

Маргит влетела в покои Илоны, как всегда, вихрем и, увидев младшую сестру, понуро сидевшую в резном кресле, бросилась к ней, взяла за плечи, попыталась заглянуть в глаза:

– Сестричка, это правда? Ты выходишь замуж за…

– Да, – безразлично отвечала Илона, подняв голову и встретившись взглядом с сестрой. – Тот самый Дракула – теперь мой жених.

– Но почему? Почему ты согласилась? Ты не обязана, – сказала Маргит.

– Не обязана, – отозвалась младшая сестра, – но зато Матьяш теперь доволен, и не только мной, а всей нашей семьёй. Наша семья оказывает ему услугу, и наш кузен сказал, что не забудет этого.

– А если наш отец скажет «нет»? – спросила Маргит.

Илона будто очнулась от оцепенения, вскочила:

– Сестра, я совсем забыла об этом. Прошу тебя, иди сейчас же к отцу и поговори с ним. Нужно, чтобы он повёл себя правильно. Если отец станет противиться, то всё испортит.

– Что испортит? Твою свадьбу?

– Нет, не мою свадьбу, а своё будущее, – поспешно заговорила Илона. – Я вчера вечером пришла к Матьяшу и сказала, что согласна на брак, но ещё я сказала, что это очень большая услуга, и не только с моей стороны. Я сказала, что семья Силадьи вправе рассчитывать на благодарность, и Матьяш ответил «конечно». А я спросила, правда ли, что Матьяш в последнее время не очень доволен моим отцом. Кузен замялся и не признался прямо, но я, не называя тебя, повторила Матьяшу твои слова о том, что отец слишком настаивает на новом крестовом походе и что отцовы слова вызывают недовольство. Кузен улыбнулся и воскликнул: «Как же я могу быть недовольным, если теперь, благодаря твоему браку, смогу подготовить тот самый поход! Дракула поможет мне, а что до твоего отца, то если раньше мы в чём-то были не согласны, то теперь мы – единомышленники».

– Так и сказал? – с недоверием спросила Маргит.

– Да, – ответила Илона. – Матьяш ещё несколько дней назад, когда уговаривал меня, упомянул, что Дракула нужен ему как полководец в войне с турками, но я поначалу не придала этому значения. Мне только после пришло в голову, что если Матьяш начнёт готовить поход, то получится, что Матьяш и наш отец стали заодно, и исчезнет причина для ссор.

– Матьяш решил готовить крестовый поход? Как-то не верится, – продолжала недоумевать Маргит. – Он много лет отмахивался от этой затеи, потому что никто из его европейских союзников не хотел давать на неё денег, а те крохи, которые Матьяш всё же получал, давно потрачены, и вдруг такая перемена. С чего бы?

– Не всё ли равно! – продолжала поспешно объяснять Илона. – Главное, что у меня всё получилось. Матьяш теперь доволен, и тётя тоже довольна. Я помирила отца с ними обоими, и Матьяш обещал, что мой отец в ближайшее время получит какой-нибудь особый знак благоволения, но если отец воспротивится моей свадьбе…

– Значит, ты согласилась ради отца? – спросила Маргит.

– Ради всех нас, – кивнула младшая сестра. – Я и для тебя попросила кое-что, но не у Матьяша, а у тёти. Я сказала ей, что ты слишком редко бываешь во дворце, а ведь ты – моя сестра, и раз уж здесь готовится моя свадьба, ты должна принимать в этом заметное участие. Тётя тоже сказала «конечно». Маргит, ведь я хорошо всё устроила? Правда?

Старшая сестра покачала головой:

– Я так и знала, что всё неспроста. Когда меня не пустили к тебе в первый раз, я насторожилась, а когда мне позавчера сказали, что ты опять не можешь меня принять, потому что якобы очень занята вместе с тётей, у меня просто сердце упало. Я поняла, что хорошего не следует ждать. И вот оно! Дракула!