Впрочем, Илона и сама себя не понимала. Можно было уйти в монастырь и тем самым избавиться от докучливых разговоров о новом супружестве, но становиться Христовой невестой не хотелось. Молодая вдова полагала, что не сможет искренне произнести обеты. Как же стать Христовой невестой, если она по-прежнему считала себя женой Вацлава, несмотря на то что брачная клятва оставалась в силе лишь до тех пор, «пока не разлучит смерть». Вдова, конечно, ездила по святым обителям, но лишь затем, чтобы помолиться, сделать пожертвование, но затем с чувством выполненного долга вернуться к прежней жизни – жизни в ожидании.
Вашек – так Илона называла мужа – конечно же, смотрел на неё с небес и ждал, когда она присоединится к нему. Не проходило ни дня, чтобы Илона не вспоминала о муже. Она даже пыталась мысленно говорить с ним, но тот не отвечал, и тогда ей начинало казаться, что встречи на небесах не случится.
Это было очень странное чувство – приближаться к мужу и в то же время отдаляться. Илона убеждала себя, что каждый прожитый день приближает её к переходу в иной мир, но вместе с тем каждый прожитый день притуплял чувство потери и заставлял чуть поблекнуть воспоминания о прошлом.
«Вот прошло пять лет, – думала молодая вдова. – А что я стану чувствовать через десять лет, через двадцать или тридцать?» Она не хотела, чтобы чувства менялись, не хотела утешиться и забыть. Вот почему ей так не нравилось менять в своей жизни что-либо, ведь любые внешние перемены могли привести к переменам внутри. А особенно грустно было пять лет назад покидать Липто, где Илона прожила почти половину жизни, причём прожила счастливо.
Ах, Липто! Особый маленький мир на севере Венгерского королевства, в Словакии, такой уютный и красивый! Огромная долина, окружённая труднопроходимыми горами, подобными тёмно-зелёной зубчатой стене! Если забраться на высокое место, то за этой стеной получалось увидеть ещё более высокие вершины, покрытые снегами. Казалось, что там, среди снегов, находится край земли.
В венгерской столице назвали бы эти земли захолустьем, но ведь не все обязаны жить в центре мира. Кому-то может нравиться окраина. Кому-то может нравиться мысль, что рядом с ними находится великий океан, который переходит в океан звёзд.
Конечно, Илона знала, что к северу от Венгрии мир не кончается и что, согласно воззрениям многих учёных, Земля по форме напоминает шар, а не диск, но рассказы о плоском мире, так похожие на волшебную сказку, привлекали гораздо больше. Илона так и заметила однажды Вашеку, когда они во время охоты вместе выехали на вершину холма:
– Здесь как будто край земли.
– Да, похоже, – улыбнулся муж, а затем они ещё несколько минут молча смотрели на дальние горы и на широкую полноводную реку, протекавшую вдоль долины.
Вдоль речных берегов стояли деревни, окружённые полями и пастбищами, и также на берегу, но в самом сердце долины, стоял городок, который все называли по имени главной городской церкви – Сентмиклош, то есть «святой Николай». В этой церкви Илона часто бывала вместе с Вацлавом, со своим любимым Вашеком. В этой церкви теперь находилась его могила с красивым надгробием из красного мрамора, изображавшим геральдический щит.
Если б Илона могла, то осталась бы жить в Липто, но она не могла. В качестве кого она бы там осталась? Ей следовало бы остаться лишь в одном случае – если б она стала матерью сына, который со временем унаследует имения в Липто. Но сына не было.
Ах, если бы у неё с мужем родились дети – пусть даже один ребёнок, пусть даже девочка! Но, увы, за двенадцать лет брака Илоне ни разу не случилось даже забеременеть. Она очень печалилась по этому поводу, и так же печалились родители мужа, а молодая вдова, находясь возле, каждую минуту одним своим видом напоминала, что внуков у них нет.
Наверное, поэтому Илона даже не спросила, можно ли ей остаться, а уехала сначала в венгерскую столицу, а затем – в другую глушь, в имения своих родителей, ведь пребывание в столице тяготило, а новая глушь могла чем-то напомнить прежнюю, то есть Липто.
Родительские имения находились в западной части Венгерского королевства. Эту область под названием Эрдели1 по большей части покрывали горы, но, увы, именно там, где располагались имения, не было гор, а только лесистые холмы. Полноводная река там тоже не протекала, а лишь мелкие речушки, но на берегах также виднелись деревеньки с такими же домами, сложенными из толстого бруса, и, если не привередничать, этих деревенек вполне хватало, чтобы представить себя в Липто.
Имения простирались так широко, что назывались словом «страна» – Страна Силадьи – и в этой стране Илона, после смерти мужа снова ставшая частью семьи Силадьи, провела более пяти лет, помогая матери заниматься хозяйством.
Впрочем, помогать не очень получалось. Мать, урождённая Агота Сери-Поша – женщина не очень знатная2, но зато предприимчивая и оборотистая – полагала, что в хозяйственных делах от дочери мало толку. Уж очень Илона была уступчивая, то есть соглашалась почти со всем, что ей говорили. Искоренить такую уступчивость казалось невозможно, поэтому матушка только ворчала:
– Слуги вертят тобой и крутят, как хотят.
Дочь только опускала глаза, не осмеливаясь напоминать, что семнадцать лет назад мать говорила иначе. Семнадцать лет назад уступчивость казалась добродетелью, ведь именно тогда родители окончательно выбрали Илоне жениха, Вацлава, и дочь покорно приняла их выбор, а ведь были подозрения, что она заупрямится, потому что юной невесте нравился другой.
В итоге подозрения так и остались подозрениями. Илона сделалась для Вацлава очень хорошей женой. Её ни в чём нельзя было упрекнуть – разве что в отсутствии детей – но бездетность не стала бы препятствием для нового выгодного брака, если б Илона позволила родителям устроить его.
Так уж повелось, что повторное замужество не являлось обязательным. Невеста могла сама решить, соглашаться или нет, ведь если первый брак считался исполнением долга перед родителями и остальными родственниками, то при повторном браке невеста имела право подумать о себе, то есть обретала некоторую свободу.
– Эх, Илона, – часто повторяла мать, когда они сидели вдвоём за вышиванием в одной из верхних комнат семейного замка. – Когда не нужно, ты уступчивая, а когда нужно уступить – упрямая. Сколько раз я тебе говорила, что ты должна снова выйти замуж, а ты всё «нет» и «нет».
– Я не хочу снова замуж, – тихо отвечала дочь.
И вот в один из таких дней в замок доставили письмо от отца, который жил не в имениях, а в столице. В письме сообщалось, что отцова сестра, Эржебет, тоже проживавшая в столице, приглашает Илону приехать погостить.
Честно говоря, молодая затворница, узнав эти новости, весьма удивилась. Ей всегда казалось, что отцова сестра, Эржебет Силадьи, недолюбливает своего брата и остальную родню, а по-настоящему привязана только к сыну – Матьяшу. И вдруг приглашение! Зачем? И всё же его следовало принять – так полагали родители Илоны:
– Твой отец пишет, что для нас это радостное известие, – сказала мать, положив только что прочтённое письмо в шкатулку с вышивальными принадлежностями, стоявшую рядом на столике. – Пора положить конец непонятному разладу с твоей тётей. Пора нашей семье объединиться. Эржебет не первый год оказывает твоему отцу внешнее уважение, но как будто считает тайным врагом. Это длится слишком долго. А ведь твой отец никогда не давал повода для вражды. Наоборот – он исполнял всё, чего требует долг перед семьёй, да и мы тоже исполняли. Наверное, твоя тётя всё же вспомнила об этом. Вспомнила и поэтому решила сделать что-нибудь хорошее для тебя.
– Матушка, мне надо ехать? – спросила дочь.
– Разумеется, надо, – последовал ответ. – Ты просто обязана поехать. Если твоя тётя сделала первый шаг к примирению, мы не можем не сделать ответного шага. И чем скорее мы его сделаем, тем лучше.
