«Когда Матьяш придёт, полезное чтение прекратится, а особа, что сейчас играет с кошкой, возьмёт в руки лютню. Инструмент специально лежит так, что можно легко дотянуться», – мысленно отметила Илона, а её тётя, которая, кажется, на минуту погрузилась в сон, вдруг встрепенулась:

– Что такое? – неожиданно спросила Эржебет у шепчущихся красавиц, тем самым остановив чтение. – Что у вас за «шу-шу»? Что за секреты?

Одна из юных особ, нисколько не смутившись, ответила:

– Мы не секретничали, госпожа. Мы говорили о святом Франциске.

– И что же вы говорили?

– Мы говорили, что его житие похоже на историю рыцаря и прекрасной дамы.

– Вот как?

– Да. – Шушукалка продолжала: – Святой Франциск мечтал стать рыцарем на службе короля или герцога, а стал рыцарем на службе Христа. Ведь с этим никто не поспорит! Я слово в слово повторяю книгу.

– Ну, раз ты так уверена… – Наверное, Эржебет рядом с молодыми особами и сама казалась себе моложе, поэтому никого не одёргивала, если молодёжь заводила фривольную беседу.

– Госпожа, значит, я права! Ведь дальше всё просто. Божий рыцарь Франциск познакомился с Кларой, которой очень хотелось постричься в монахини, то есть выйти замуж за Христа. И получилось, что святой Франциск сделался рыцарем на службе у мужа Клары.

– Значит, святая Клара и есть прекрасная дама? Вот почему вам нравится чтение, шалуньи! – воскликнула старуха. – Я-то думала, мы читаем житие, а для вас это рыцарский роман!

– Орсолья, милая Орсолья! – Бойкая шушукалка совсем разошлась. – Почитай нам ещё раз то место, где рассказано, как Клара бежит из дома…

– Только про побег? А про то, как Франциск сам постриг её и проводил в женский монастырь? – спросила Орсолья.

– Нет, – поправила чтицу вторая из недавно шептавшихся девиц, – надо читать не про то, как Франциск кого-то постриг. Читай нам про то, как Франциск помог совершиться свадьбе своего господина-Христа и проводил даму сердца в новый дом, где ей предстояло жить в супружестве.

Юная особа, всё это время игравшая с кошкой, тоже присоединилась к разговору:

– А мне больше интересно то, про что в житии очень мало сказано.

– И что же? – спросила Эржебет.

– О чём беседовал святой Франциск со святой Кларой, когда навещал её в монастыре и давал ей духовное утешение. И как же Клара такое утешение принимала?

Эти пристойные слова были произнесены так, что прозвучали непристойно, но никто не одёрнул дерзкую красавицу. Морщины возле рта у Эржебет разгладились от улыбки, а вслед за тем вся комната наполнилась звонким смехом четверых «шалуний».

Придворные дамы, занимавшихся вышиванием, тоже прыснули со смеху, и лишь Илоне стало неприятно. За пять лет вдовства она уже отучила себя думать о том, о чём теперь шутили бойкие красавицы.

«Ну почему надо везде видеть такую низменную любовь? – думала Илона. – Что им за радость постоянно искать намёки на это, даже если речь идёт о святом! Почему надо так весело хихикать при мысли, что Франциск мог не сдержаться и что Клара раздвигала ноги?»

К тому же все эти шутки про Франциска и Клару были очень стары – настолько стары, что в уставе ордена францисканцев давным-давно появился прямой запрет для монахов посещать женские монастыри. То есть последователям святого Франциска было запрещено уподобляться основателю ордена, и запрет появился из-за таких вот глупых острот! Конечно, об этом не говорили на всех углах, но сравнение с рыцарским романом то и дело приходило кому-нибудь в голову.

– А что вы смеётесь! – подавляя в себе веселье, сказала юная Орсолья, продолжавшая держать книгу в руках. – Ведь святой Франциск потому и называется святым, что соблюдал все обычаи древнего рыцарства. Раньше, между прочим, дама могла положить рыцаря ночевать рядом с собой на одной кровати. И ничего не случалось! А святая Клара потому и называется святой, что хранила верность мужу.

Остроты на тему рыцарских идеалов посыпались со всех сторон, и именно в эту минуту большая дверь в комнату широко распахнулась, а слуга, открывший её с внешней стороны, тут же склонил голову и поспешно посторонился, давая дорогу Его Величеству.

– Матушка, – с улыбкой произнёс Матьяш, переступая через порог.

– Мальчик мой, – так же приветливо отозвалась Эржебет.

Оставаясь сидеть в кресле, она распахнула объятия. Король приблизился, и только тогда мать встала, чтобы прижать сына к груди:

– Дай обнять тебя, мой дорогой сын, ведь сегодня я тебя ещё не видела, – сказала тётя Илоны.

Меж тем все придворные дамы – и пожилые, и юные – присели в глубоком реверансе. Илона сделала то же, гадая, как долго продлится визит короля.

– Оставьте нас, – сказала Эржебет придворным дамам, но к четверым красавицам эти слова явно не относились. Взгляд матери Его Величества был обращён только на пожилых вышивальщиц.

Илона надеялась, что сможет уйти вместе с ними, и тоже направилась к выходу, однако тётя окликнула её:

– Девочка моя, прошу тебя – останься.

Это не казалось случайностью!

Тем временем Матьяш, будто не замечая двоюродную сестру, оглядел материнские покои.

– Как же давно я здесь не был! Всё путешествую…

– Да, Ваше Величество не были здесь с января, – подсказала Орсолья и тут же потупилась.

Матьяш оглянулся на неё:

– С самого января?

– Да, – повторила юная особа, приподняв голову и встретившись взглядом с Его Величеством.

Матьяш чуть усмехнулся, и Илоне кое-что стало понятно: «Так вот, оказывается, про кого говорила Маргит, но вряд ли Орсолье повезёт так, как повезло её предшественнице».

Предшественницу звали Барбара Эделпёк11. Уже само окончание фамилии говорило о немецком происхождении, а Маргит, помнится, упоминала в одном из писем, что Матьяш пленился немецким акцентом той особы.

Король нашёл Барбару не в покоях своей матери, а где-то на северо-западе королевства. Она была не очень знатна, а единственный замок её отца назывался… да никто толком не помнил – что-то оканчивающееся на «штейн».

Однажды Матьяш решил поохотиться в тех местах, но, гоняясь за зверем, упал с лошади и подвернул ногу. Короля перенесли на носилках в ближайшее поместье, и тот, видя, что хозяева очень гостеприимные, решил задержаться в гостях до полного выздоровления.

Затем Барбара получила приглашение от Его Величества приехать ко двору, но скоро там начали думать, что эта связь, подобно прежним, окончится ничем, да и Матьяша крайне уязвляло то обстоятельство, что он, несмотря на старания, не мог сделать счастливой матерью ни нынешнюю, ни предыдущих своих фавориток. В редких случаях, когда дети всё же рождались, они появлялись на свет уже мёртвыми.

По правде говоря, король перестал надеяться, но Барбара умудрилась родить крепкого и здорового мальчика. Его назвали Яношем, а когда стало понятно, что жизни ребёнка ничто не угрожает, Матьяш подарил Барбаре имение в Эрдели.

Так она превратилась в очень богатую женщину, но, увы, перестала быть желанной гостьей при дворе. Король не только подарил ей имение, но и выдал замуж, а что касается маленького Яноша, то венценосный отец не хотел признавать отпрыска официально. Матьяш посватался к дочери неаполитанского короля и, окрылённый успехом, полагал, что теперь сможет стать отцом законных детей.

«Королевская любовь быстротечна», – с некоторой грустью думала Илона, хотя всё произошедшее считалось обычным делом. Погрузившись в эти мысли, она даже не заметила, как Матьяш повернулся к ней.

– Кузина, вчера на празднике мы не успели как следует поговорить, но сегодня я надеюсь исправить это упущение, – сказал он. – Мы – одна семья, но так редко видимся.

– Увы, да, Ваше Величество.

– Это целиком твоя вина, – шутливо проговорил Матьяш, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. – Зачем ты не живёшь где-нибудь поблизости?

– Мне нравится жить в Эрдели, – ответила Илона, снова усаживаясь на табуреточку и возвращаясь к вышиванию.