– Ты не прав.
– В чём не прав? У тебя есть шанс. Ты его не хочешь использовать. Только и делаешь, что ноешь и жалеешь себя. Ещё хочешь, чтоб я к твоему нытью присоединился? Не дождёшься, – сказал Баль. – Сейчас мы пойдём домой.
– Дом, – рассмеялась Леса.
– Что смеёшься?
– Для тебя дом, а для меня тюрьма.
– И опять для тебя. Почему ты думаешь только о себе.
– А о ком мне ещё думать? О тебе?
Это было слишком резко. Леса не ожидала, когда он схватил её за плечи и прижал к себе. Его губы смяли её. Жёсткий поцелуй. Леса попыталась отстраниться, но он не дал. Широкая ладонь скользнула по её спине.
– Отпусти, – попросила она.
– Ответишь, тогда отпущу, – ответил Баль, вновь возвращаясь к её губам. Леса почувствовала страх. Она несмело ответила на его поцелуй, чувствуя, как его напряжение уходит. Баль посмотрел на неё. – Когда ты перестанешь думать только о себе, то жизнь наладится.
– Это была попытка заставить меня думать о тебе? – забывая о страхе, спросила Леса.
– Я не люблю долину. И она меня злит, – он поднялся и протянул Лесе руку. – Пошли домой.
– Я теперь тебя боюсь, – ответила Леса.
– Но истерика прошла. Буду теперь знать, как тебя в чувство приводить, – усмехнулся Баль.
– Ты целуешься паршиво.
– Было мало практики, – невозмутимо ответил он. – Скоро стемнеет. Надо поторопиться.
– Короткая прогулка вышла.
– На первый раз хватит. Будешь себя хорошо вести, ещё съездим. А пока домой.
Глава 7
Леса не спала. Баль храпел рядом, а ей не спалось. Она долго ворочилась с боку на бок, но сна не было. Было ошибкой ехать в долину. Слишком горькое послевкусие осталось от ощущения свободы и возвращения в каменную тюрьму. Вначале хотелось прижиться здесь. Смириться с судьбой. Но после возвращения она поняла, что не сможет здесь жить. Зачахнет в этом мешке. А Перн предлагал ей свободу. Тогда предлагал ей жить вместе, путешествовать, работать. Он придумал целый план, как всё совместить. О детях мечтал, которые будут у них. Почему-то думал, что будет трое. Два мальчика и девочка. Они будут вот так бегать по траве, ездить вместе с ними, а учиться дистанционно. Он её любил. Искренне любил. А она? Она испугалась такой любви. Слишком яркой и горячей. Боялась, что не сможет ответить ему взаимностью. Такой взаимностью, которая бы смогла равняться с его чувствами. Поэтому Леса и сбежала. Ухватилась за возможность вернуться в дело. Использовать последнюю попытку.
Последняя попытка. Ей нужно было встретиться с матерью Баля. Добраться до книг. Может там будет ответы на её вопросы, как изменить это положение вещей? Но они же здесь, значит не смогли уйти. Так чего с ними встречаться? Чтоб услышать как им здесь хорошо живётся? Порадоваться за них? Глупо. Допустим. Она выучит язык. Ей сделают лабораторию, в которой она сможет делать открытия. Но зачем всё это? Ради чего стараться? Признания местного народа, которое ей не нужно? В этот момент пришло простое осознание, что ей ничего из этого не нужно. Она не хочет жить с человеком, который ей неинтересен. Не хочет с ним делить постель, рожать детей. И не хочет больше работать...
— Давно она так лежит? – спросил лекарь, которого пригласил Баль.
— Третий день. Жара нет. Никаких причин лежать нет. Работать отказывается. Сядет в мастерской в угла и смотрит в стену. Почти ничего не ест. Ругаюсь на неё, уговариваю, а толку никакого. Такое ощущение, что это бойкот. Хочет добиться своего. Или если не добьётся своего, то заморит себя голодом, – ответил Баль.
– У тебя стояла задача её заинтересовать этим миром. Заставить хотеть здесь жить. Вместо этого ты девчонку довёл до пустоты.
– Чего за пустота?
– Я тебя лишу твоей любимой работы и отправлю в долину скот пасти. Что ты почувствуешь?
– Не надо! — резко сказал Баль.
– Вот и я о том же. Думай. Или окажешься в долине, чтоб голова на место встала. Нужно заинтересовать, — повторил лекарь.
Баль только недовольно проворчал что-то себе под нос. Как будто это было так легко сделать. Но второй промах ему вряд ли простят. Точно лишат места. Отправят в долину следить за людьми. Он не ожидал от себя, что так разозлиться. Ходил по комнате, как по клетке. Леса же продолжала лежать на кровати и смотреть перед собой. Пустой взгляд. Она словно здесь не присутствовала. Это пугало. Второй развод? Другой человек, который вернёт её к жизни, а у него погубленная репутация? Три дня с ней возится и никакого отклика. Даже на работу не ходит. Вернуть к жизни! Ещё сказали бы как это сделать! А то раз бригадир, так решай этот вопрос самостоятельно. Надо было давно взять какую-нибудь пустоголовую девчонку, за которой только и нужен присмотр. Хотя, у него и там бы не получилось. Ну не чувствует он женщин! И ничего с этим поделать не может. Нужна была помощь. Как не противно было это признавать, но он не справлялся.
Попросив соседа присмотреть за Лесой, он пошёл к старейшине. Нужно было договориться о длительном отгуле и поездке в город. Он давно не был у родителей. Надо было их проведать, а заодно и спросить совета. Может и Леса в себя придёт, когда увидит город. Перемена мест порой творит чудеса. Но не в этот раз. Леса осталась безучастной к его предложению.
Жизнь стала напоминать сон. Леса отгородилась от проблем. Она отключилась. Вроде куда-то шла, чего-то делала, но не запоминала эти действия. Всё вокруг стало как на матовой киноплёнке. Старый фильм, в котором она играла какую-то роль, но не могла понять какую. Но так было проще. Ушли переживания. Они отключились. Стало как-то всё равно, где она находится, что делает. Никаких эмоций. Внутри что-то сломалось. Перегорела. Это не нравилось Балю. Она слышала его резкую речь, но слов не получалось разобрать. Точнее они тут же забывались. Умыться. Попить чаю. Закрыть глаза и уснуть, чтоб очутиться в другом мире, более ярком и красочном. Сны были яркие, а реальность тусклой и матовой. В итоге Леса просто потерялась, где сон, а где реальность. Более яркие картины и сюжеты вытеснили серость. Простые действия становились сложными. Даже выпить того же чаю было сложно. Для этого надо было просыпаться, а просыпаться не хотелось. В тех снах было слишком интересно. Там были мечты и фантазии, которые подчинялись ей, в отличие от реальности, где она была лишена права голоса.
Баль чувствовал, что время уходит, а он и так его много проворонил. Именно поэтому в тот же вечер он помог нарядиться Лесе, хотя, тут была скорее не помощь. Она просто не сопротивлялась. Кукла с пустым стеклянным взглядом, что не возражает и почти не подаёт признаков жизни. Слабое дыхание, редкое моргание пушистых ресниц. Он взял её за руку. Потянул на себя. Она нахмурилась, но всё же встала. Пошла за ним, даже не спрашивая куда. Машина. Поездка, которая заняла довольно много времени. Крутые виражи. Если во время поездки в долину Леса ещё возмущалась крутыми виражами, то тут закрыла глаза и казалось, что уснула. Колючие снежинки, что коснулись её щёк, когда они выехали на мост, не заставили её прийти в себя. Он только обнял её, прижимая к себе, и впервые за столько лет растерялся.
В городе в отличие от посёлка жизнь кипела и бурлила. После того, как из трёх городов из-за катастрофы остался лишь один, народ расселился по двум оставшимся в живых городах. Пещеры вытягивались в ширину. Скоро ещё одну пещеру было решено заселять, потому что места всем не хватало.
Баль поднялся к родителям, которые жили на одном из ярусов. Дверь из плотного материала была приоткрыта.
– Дома есть кто? – заглядывая внутрь, спросил он.
– Баль! — мама отошла от печки и сразу его обняла. -- Как давно тебя не видела! А это...
– Это Леса. Пришлось жениться, – ответил Баль. – Леса, это Лета, моя мама. Я тебе про неё рассказывала. Ты ещё хотела с ней познакомиться. Помнишь? – Леса на его слова только нахмурилась, но ничего не ответила. – Мам, она из твоих краёв. Что-то произошло и она перестала реагировать на мир. Мы с ней нормально жили. А потом она ушла в себя. Может отец посмотрит. Что посоветует? Или это ваша болячка какая-то? Если она в себя не придёт, то меня в долину отправят.
