На миг Эмили показалось, что она не зря произнесла свою речь. Некая тень омрачила лицо её собеседника, однако тут же была стёрта вежливым равнодушием.
– Но ведь вам же не раз после этого возвращали молодость? – спросил он, видимо, для того, чтобы внести полную ясность в ситуацию.
– Да, не раз и не два, – согласилась стоящая перед ним женщина. – Но таких ощущений почему-то больше не возникало.
Миссис Вайлоу закончила одеваться и отвела глаза.
– Ну, так что? – спросила она тоном, дающим понять, что разговор о её личных переживаниях закончен. – Вы мне так и не ответили, доживу я до следующего юбилея?
Мистер Хьюз, прищурившись, посмотрел куда-то в сторону. Казалось, ему страшно не хотелось обсуждать эту тему.
– Смотря, до какого, – произнёс он. – Если вы имеете в виду своё трёхсотлетие, то однозначно – нет.
А вот это было для Эмили неожиданностью. За всю историю эксперимента она впервые услышала подобную фразу.
– Я имела в виду ближайший юбилей…
Миссис Вайлоу взглянула на своего собеседника с неприязнью, но уголки её рта привычно поползли вверх, изображая улыбку. Женщина решила, что Джон просто неудачно пошутил.
– Ближайший – это двести семьдесят? – зачем-то уточнил профессор. Можно подумать, он не знал.
– Ну конечно! – В голосе Эмили зазвучали нотки раздражения. – Как будто вы забыли или разучились считать!
– Боюсь, и до этой даты вам не дожить.
Миссис Вайлоу не любила, когда с ней разговаривали в такой безапелляционной манере. Джон Хьюз-младший «в третьей степени» явно не отличался деликатностью.
– Всё настолько плохо? – стараясь не выдавать своих эмоций, поинтересовалась она.
Мужчина смерил Эмили своим ледяным взглядом и повернул к ней экран лабораторного кластера.
– Смотрите сами.
В глазах миссис Вайлоу зарябило от цифр. Несколько секунд она внимательно их разглядывала, затем отвернулась.
– Я не хочу в это вникать.
Раздражение мешало ей сосредоточиться.
– Ну, почему же? – Профессор сделал приглашающий жест рукой. – Вы врач, можете поставить свой собственный диагноз.
– Не хочу. – Эмили отрицательно покачала головой. – Нет настроения. К тому же, я две сотни лет доверяла сотрудникам этой лаборатории. Почему я не должна доверять вам? Если вы говорите, что дело плохо – значит, дело плохо.
На лице мистера Хьюза отразилось удивление.
– И вас нисколько это не трогает?
– Нет. – Женщина старалась говорить спокойно. – Почему это должно меня трогать? Я прекрасно знаю, что будет дальше. Вы вколете мне очередную дозу М5F17, и моя жизнь начнётся сначала.
Джон продолжал удивлённо и внимательно смотреть на Эмили, а она совершенно не понимала, что означает этот взгляд. Каждая её встреча с этим человеком заканчивалась тем, что, наговорив друг другу массу колкостей, они расставались в раздражении. Профессор и сегодня был в своём репертуаре, но эти его странные взгляды и многозначительные паузы сильно выбивались из привычной колеи. Миссис Вайлоу ждала подтверждающих её фразу слов, но их не последовало. Женщина слегка растерялась.
– Так ведь? – осторожно уточнила она.
Джон молчал.
– Мистер Хьюз?
Тот не отзывался.
– Мистер Хьюз? Что-то случилось? Почему вы молчите?
Профессор не отрывал взгляда от лица Эмили.
«Какая же она всё-таки красивая!» – мелькнуло у него в голове. – «Даже в таком возрасте…»
Но тянуть дольше уже было нельзя.
– У меня закончился препарат, – объявил Джон. – Его запасов больше нет.
Эмили не сразу поняла смысл сказанного. На секунду ей показалось, что это прозвучал голос не профессора, а какого-то постороннего, случайно попавшего сюда человека. Миссис Вайлоу даже оглянулась. Разумеется, в помещении, кроме них двоих, больше никого не было.
– Что вы сказали? – переспросила она, нервно сцепив пальцы рук.
– Я сказал: у меня закончился препарат М5F17, – терпеливо повторил мистер Хьюз. – Его запасов больше нет.
Всё-таки это говорил он. Это двигались его губы, и звучал его голос. Это Джон Хьюз-младший «в третьей степени» пытался донести до неё жуткий смысл своих слов. Эмили не знала, как ей на это реагировать.
– Мне показалось, я что-то не так поняла…
Миссис Вайлоу попыталась спрятать свою растерянность за иронией и улыбнуться, но гримаса вышла кислой.
И вдруг её осенило. Господи, какая же она дура!
– Подождите… – Едва заметный вздох облегчения вырвался из её груди. – Подождите! Вы шутите? Что значит «закончился препарат»? Вы же можете синтезировать новый! Что за ерунда? Вы меня разыгрываете? – Эмили криво усмехнулась. – Это такая шутка, да?
Однако холод во взгляде Джона говорил об обратном.
– Я похож на человека, который может кого-то разыгрывать? – вздёрнул брови он. – Нет, моя дорогая. Вы правильно высказались обо мне пару минут назад. Если я говорю, что дело плохо – значит, дело плохо. Препарат закончился, и синтезировать новый я не могу. Если бы мог, я бы давно это сделал.
Новость была, как гром среди ясного неба. Миссис Вайлоу оказалась настолько к ней не готова, что даже не могла сообразить, какие эмоции сейчас испытывает.
– Но подождите, – она сосредоточенно потёрла виски. – Как это: вы не можете синтезировать новый препарат? Ведь вашему прапрадеду удалось это сделать. Вот это всё – это что?
Женщина повернулась к стене, на которой висели многочисленные напоминания о гениальном изобретении Джона Хьюза-старшего.
– Все эти награды, этот почёт, признание коллег, научные свидетельства результатов эксперимента? Мы, в конце концов?
– Кто – «вы»? – Голос профессора прозвучал жёстко.
– Мы все… – пролепетала миссис Вайлоу. Она испугалась этой внезапной жёсткости. – Нас же двенадцать человек. Было…
– В том-то и дело, что было…
– Вы что-то не договариваете? – Взгляд Эмили стал пристальным. – Вы что-то от меня скрываете?
Джон сделал глубокий вдох и, подвинув женщине стул, произнёс:
– Садитесь. Я всё вам сейчас расскажу.
* * *
– Вивиан, к вам посетительница, – мягко прошелестел в селекторе голос Кейт.
Мисс Мередит сидела на корточках и пыталась наладить процесс кормления голографической овечки. Инструкция к программе настенного пейзажа утверждала, что это возможно. Надо было протянуть руку, сорвать несколько ромашек и положить их в рот животному. Сложновато, конечно, учитывая тот факт, что ромашки в руке совершенно не ощущались. Тем не менее, мисс Мередит уже их держала. Беленькая овечка отделилась от стада и подошла к хозяйке, моргая бессмысленными глазками. Но всунуть ромашки ей в зубы почему-то никак не получалось. Директор уже вся измучилась, а тут ещё этот звонок.
– Кто там, Кейт? – недовольно спросила она.
– Мисс Видовски из дома напротив.
Ромашки пришлось выпустить. Растения тут же вернулись на голографический луг, овечка убежала обратно в стадо. Мисс Мередит выпрямилась. На лице её было написано недовольство.
– По какому вопросу?
– Что-то по поводу одного из наших воспитанников.
– Опять?! – В голосе начальницы зазвучало раздражение. – Я уже сто раз ей объясняла!
– Видимо, она хочет, чтобы вы объяснили ей в сто первый, – хмыкнула в селекторе Кейт.
– Я же запрограммировала охранную систему не пропускать её, – поморщилась директор.
– Она и не пропустила. Мисс Видовски ждёт снаружи.
– Так выпроводи её! Скажи ей, пусть убирается…
В селекторе повисла пауза, затем Кейт деликатно кашлянула и произнесла:
– Вивиан…
– О, господи! – махнула рукой та, как будто секретарша могла её видеть. – Право быть выслушанным… Чёрт бы побрал эту Конституцию! Ладно, пусть зайдёт.
– Хорошо, – прошелестела Кейт.
Мисс Мередит плюхнулась в своё кресло и, в ожидании, забарабанила пальцами по столу.
Дверь кабинета бесшумно отворилась, на пороге возникла сухонькая дама в алом брючном костюме. На вид ей было лет около семидесяти.
«Господи, молодая баба», – подумала директор. – «И вот, нашла себе занятие – таскаться в интернат для несовершеннолетних».