— Прошу прощения, но я — квалифицированный техник и прирождённый камневод; меня для этого сделали! А ты создана только для того, чтобы принимать приказы, но никак не отдавать их!!!

Им ведь вбивают это с самого первого дня появления, как вообще можно забыть цель своего существования?! У этой Жемчужины проблемы с памятью? Поэтому её красота так обесценилась? Удивительно, что такую не раскололи, когда обнаружили столь неприятный дефект.

— Давайте организуем гигантскую робогонку! — встревает в их спор Стивен, у которого едва искры из глаз не сыпятся от предвкушения. — С призами. И выясним, кто из вас лучше строит!

«Это будет просто», — фыркает про себя Перидот, украдкой поглядывая на Жемчуг.

Продолжительная борьба выматывает: борьба не физическая, больше эмоциональная, полная колких фраз и обидных слов. Слияние, в котором они находятся уже довольно долго, невольно заставляет чувствовать то же, что чувствует партнёр. Тоска по Голубому Алмазу разбавляется… обидой, которая Ляпис точно не принадлежала.

Странные противоречивые эмоции выводят из колеи, причём не только её: у Яшмы пыла заметно поубавилось.

— Ненавижу тебя… — рычит она, хватаясь за голову. — За это чёртово слияние, за твоё предательство!..

Предательство, о котором постоянно говорит Яшма, в какой-то момент приобрело новый смысл. Словно она обвиняла Ляпис не только в том, что та затащила их на дно океана, но и в измене Родному миру. Их общей родине. Их дому.

Столь громкое обвинение отдаётся болью в груди, и Ляпис чувствует: эта боль не только её, часть принадлежит Яшме.

— Ты же с Земли… верно? — решается Лазурит на маленькое уточнение, даже не надеясь, что ей ответят.

Яшма отвечает тихо, но чётко:

— Да.

Лазурит плохо помнит конец первой эры, но начало второй у неё прочно ассоциируется с бесконечной горечью её Алмаза, которая всё реже попадалась своим подчинённым на глаза. Похожая горечь сейчас исходит от Яшмы, и Ляпис не сказала бы, что ощущается она слабее.

— Ты ведь принадлежала Розовому Алмазу? — спрашивает она, даже не желая как-то задеть Яшму, но та всё равно воспринимает вопрос в штыки, дёргает за цепь:

— Да, и что с того?!

— Зачем возвращаться туда, где разбили твой Алмаз?

— Чтобы убедиться, что скоро всё будет кончено, — шипит Яшма, — что эта жалкая планета будет разрушена, что от неё останется одна пыль.

— Но ведь это ничего не изменит!

— Да что ты понимаешь, Ляпис?! — Лазурит вздрагивает от звука своего имени, которое так редко называла Яшма. — Тебе есть куда вернуться! Есть кому служить, у тебя есть смысл существования, а ты меняешь его… меняешь на… на это! Твой Алмаз хотя бы цел, Ляпис!!!

Её словно бьют под дых, выбивают и без того небольшую уверенность в собственных действиях. Лазурит едва удерживает контроль над Малахит, пока Яшма лихорадочно смеётся.

Вероятно, дефект этой Жемчужины оказался в том, что она была… умной. Перидот всё ещё сложно понять странную логику местных самоцветов, потому что в Родном мире никому бы и в голову не пришло позволять Жемчугу учиться механике, но толк в этом определённо был. Не до конца понятно, правда, можно ли так поступать со всеми Жемчужинами или эта особенная, хотя Перидот больше склоняется ко второму варианту.

Она говорит всё, что приходит в голову, особо не задумываясь: в конце концов, кто будет обижаться на правду? Перидот ведь специалист по Детским садам и выведению самоцветов, она не может ошибаться в родном деле, и сначала на её высказывания действительно реагировали положительно.

Перидот начинает привыкать к новым знакомым, решает блеснуть знаниями и рассказывает Аметист о том, какой та должна была получиться на самом деле. Нормальная ситуация для Второй эры: Перидот и сама коротышка, пусть и не по причине передержки в норе. Аметист, конечно, делали ещё в Первую эру, но ничего, и такое бывает.

— Ты её обидела, — сказал Стивен, вгоняя Перидот в ступор. Обидела правдой и своими знаниями.

В голове снова всё спуталось.

Она наблюдала за самоцветами издалека, многое подмечала, что-то записывала на диктофон, пыталась как-то влиться в компанию и даже нашла общий язык с Жемчужиной. От слияния Перидот предпочла держаться подальше, потому что… мало ли. Неизвестно, что оно способно учудить. Вообще у неё со слияниями не самые приятные ассоциации.

Сейчас накопленный опыт говорил ей, что перед Аметист следует… извиниться. Слова с трудом удавалось произнести даже наедине с собой, не то что говорить их кому-то, тем более — Аметист, с которой у Перидот сложились хорошие отношения.

«Надеюсь, она поймёт», — сглатывает техник и принимается записывать извинения на диктофон.

Жизнь становилась всё лучше с каждым днём: слияние оказалось не таким уж и страшным; извинения перед Аметист не раскололи её камень от переизбытка эмоций; Жемчуг проверяла работоспособность бура, и Перидот начала даже верить, что им удастся избежать надвигающейся угрозы в виде Кластера.

Единственная проблема — это точные координаты гео-оружия. Перидот в очередной раз удивилась способности Кристальных самоцветов быстро решать проблемы, потому что в один момент Жемчуг сказала, что им нужно на Луну, а в следующий они уже были там. Не без помощи какого-то странного розового льва, поездка на котором надолго отпечатается в памяти Перидот одним из худших воспоминаний, но всё же лучше это, чем Кластер.

Фрески на Лунной базе заставляют Перидот вновь испытать былой трепет перед прекрасными правительницами. То недолгое, но насыщенное событиями время, которое она провела на Земле, заметно притупило её чувство долга, хотя окончательно избавиться от него нельзя — в этом Перидот просто уверена.

— Узри… Жёлтый Алмаз! — восклицает она, глядя на изображение своего Алмаза, и, схватив Стивена за плечо, начинает его судорожно трясти. — Величественная, да?..

— Ух ты-ы-ы… — тянет Стивен, оглядываясь по сторонам. — А кто… кто вообще такие эти Алмазы? Кажется, важные птицы…

Перидот чуть не давится от возмущения.

— Ты шутишь, что ли?!

Столь знакомое блаженство струится по всему камню, когда она рассказывает о том, как прекрасна Высшая власть Алмазов в общем и каждый Алмаз в частности, сколь почётно служить и существовать только ради них, но рассказ Перидот прерывает недовольная Гранат:

— Кхм-кхм.

— Ох, да, дело, — посмеивается Перидот. — Панель управления, координаты…

Дрожь не удаётся унять на протяжении всего пути: очень немногим удаётся побывать в рабочем кабинете Алмаза, узреть её во время решения важных проблем. Это же так… волнительно!

— Ничего себе… панель выглядит совсем как новая! — подпрыгивает от счастья Перидот, касаясь панели управления. — Нет, по современным стандартам это, конечно, реликт, но посмотрите, какая она элегантная, какая совершенная!..

— А как её включают?

Пыл Перидот мигом угасает.

— Понятия не имею…

— Но здесь есть отпечаток руки! — говорит Стивен, взобравшись на высокое кресло.

— Т-ты чего делаешь, это же кресло для самых знатных самоцветов!.. Нельзя так просто сесть на место Алмаза!

— Но их же здесь нет, верно? — широко улыбается мальчик, хлопая ладонью возле себя. — Не хочешь… не знаю… присесть?

Кощунство чистой воды, на которое Перидот ведётся, как маленький ребёнок. И похихикивает при этом. В это время Стивен обращает своё внимание на какой-то прозрачный белый камень сбоку от себя.

— Ух ты, а это что за штука?

— Ну-ка положи!

— Координаты, — вновь напоминает Гранат.

— Да-да, сейчас…

Система устаревшая, но интуитивно понятная. Перидот копается в файлах, чуть нахмурившись, наконец, находит нужную информацию.

— Детский сад Бета в девятом секторе, — задумчиво произносит она и спешит обрадовать Аметист: — Он совсем мелкий, не то что твой!

— Где Кластер сейчас? — требовательно спрашивает Жемчуг.