Хотя, как бы я не ворчала, но и товар, и обслуживание того стоит. Нам к вечеру совами прислали наряды. Конечно, шили не заново — эскизы и заготовки были. Все равно, не думаю, что это как-то уменьшает заслуги тех, кто трудился.

Тем более, по заказу папочки мы с сестренкой будем блистать. Нельзя же подрывать репутацию рода Лестрейнджей. Всегда во всей красе, с идеально подвешенным языком. Но с этим я бы поспорила. У нас вообще эти несколько поколений странные. Или я отношусь слишком предвзято?

Когда все, наконец, собрались внизу (причем мы с Розали пришли первыми, чтобы не дать повода Фрэнку, Долохову или Реддлу снова подшучивать над нами), папочка заставил покрутиться вокруг своей оси, осматривая наряды, а потом, кажется, оставшись довольным результатом, взял нас под руки и вывел на улицу за ворота, откуда мы и трансгрессировали.

Особняк Эйвери, как всегда, сверкал и переливался, радуя глаз. Внутри слышалась приглушенная музыка, несколько людей стояли на крыльце, а чьи-то тени выделялись в окнах. Как же я люблю такую обстановку!

Вспомнились те моменты, когда Лестрейнджи приезжали сюда в гости. Мы вчетвером мотались по саду и поместью, пока взрослые беседовали. Частым поводом шуток и гордостью Оггюста было то, что он младший брат Рикарды, хоть и меньше Фрэнка на два года. Зато, как он говорил, любимых племянниц защищать сможет в школе. Только вот отправили его в Дурмстранг. Прадедушка Мигуэль, по совместительству глава рода, сказал, что в северной школе из брата сделают настоящего мужчину и достойного наследника. А оспаривать решения Лорда — как бы так помягче выразиться, — неприемлемо, что ли. Так что с Оггюстом мы во время обучения только переписывались. Но, как по мне, испортить прочную связь это не смогло. Испытания лишь закаляют характер и укрепляют нервы.

Так что, чуть ли не подпрыгивая от ожидания, я жадно вглядывалась в окна, стараясь разглядеть знакомые черты.

— Адель, успокойся. Мы не виделись всего лишь с начала этого лета, — мягко одернул меня папочка, хотя в лице не изменился. Я лишь подняла брови и хмыкнула.

— Что ты, в этот раз мы не будем пытаться захватить Министерство. Кажется, именно этот случай нашей с Оггюстом карьеры запомнился Фрэнку больше всего.

— Это было чертовски смешно. Хотя сейчас я жалею, что не пошла с вами, — улыбнулась Розали, глубоко вздыхая.

— Мы тебе предлагали, только ты не хотела…

— Испортить платьице. Мама ведь долго его подбирала, а я, в отличии от некоторых, заботилась о ее трудах.

— Прекрати. Я же знаю, ты осталась лишь из-за шоколадного торта. И, тем более, измазала им платье.

Розали прищурилась, чуть наклонив голову, а потом оглянулась назад, услышав смешки со стороны Тома, Антонина и Фрэнка.

Упс, я забыла, что они все слышат. Или нет…

Пытаясь избежать прожигающего взгляда сестренки, я освободила руку и первая взбежала по ступенькам, чуть не врезавшись в открывающуюся дверь.

— Один ноль, малышка Рикки, — открыв глаза, я увидела усмехающегося Оггюста. Он распахнул свои объятия, тут же сгребая меня в обнимку.

— Оггюст… пусти, задушишь, — ну, извините, как можно не хрипеть, когда вас сжимает вот это чудо? Хотя, когда Долохов нависал, я вообще от страха чуть не задохнулась. Стоп, это же был секрет! Я его даже в своей голове не произносить обещала! Вот же… огурчик этот Оггюст.

— Живи, раб мой, и помни, кто твой спаситель, — пробасил он, резко отпусти меня. Я от неожиданности пошатнулась, оступилась и чуть не полетела с крыльца, но была поддержана чьей-то рукой. Точнее не чьей-то, а усмехающегося Долохова.

Лучше бы упала.

— Малышка Рикки? — не теряя времени спросил он.

— Детское прозвище Адель. Она жутко похожа на Рикарду, вот и повелось, — отмахнулся брат-который-Эйвери, обнимая Розали и пожимая руки Фрэнку и папочке, похлопавшему его по плечу.

— Да, — кивнул Фрэнк, снова глядя на меня с усмешкой. — А я бы за него Аваду в лоб получил.

— Старшие братья называется, — пробормотала, горестно вздыхая. — А ведь когда-то обещали защищать ценой жизни.

— Будто мы от этого обещания отнекиваемся, — Фрэнк приоткрыл дверь, пропуская нашу огромную компанию внутрь.

— Да, просто у нас есть право подшучивать над младшими сестренками, — кивнул Оггюст, дав пять братику. Какие же они все-таки раздражающие занозы!

Холл сиял и сверкал. Казалось, вся поверхность была начищена эльфами до блеска и даже в бутонах искусственных цветов можно было увидеть свое отражение. Я с интересом стала оглядываться по сторонам, стараясь не думать о двух братьях, уже придумовавших новые шуточки, и заметила, что невольно стою рядом с Долоховым.

Это сглаз, порча, проклятие? Почему мне так не везет? Это лечится? Готова платить любые деньги, только бы очиститься. Да, да, любые. И не надо вспоминать мое бурчание насчет цен на улице аристократов. Это другое дело. Тут погибают мои нервные клетки!

Поморщившись, я перевела взгляд на стоящих впереди Розали и Тома. Фрэнк о чем-то уже перешептывался с Оггюстом (хотя я, наверное, знаю о чем. Тут два варианта, либо девушки, либо то, как поиздеваться над нами с Розали. Элементарно, Ватсон), а папочка пошел в сторону залы. Буквально через несколько секунд мы последовали за ним.

Я прикладывала все, честно говорю, все душевные и физические силы, чтобы игнорировать идущего рядом Антонина. Но он каким-то образом заметил мое напряжение. Как я это поняла? Да очень просто. Слабая усмешка на губах все выдает. И нет, я не смотрела на него, тем более на губы.

Домовики, стоящие у входа, чинно поклонились и распахнули огромные двери. Как только мы вошли в Белую залу, в которой, следуя названию, преобладали белые и кремовые цвета, нас сразу заметил Лорд Эйвери.

Он что-то сказал джентельменам, с которыми разговаривал, и подошел к нам. Относительно быстро, учитывая, что надо сделать несколько шагов.

Древние морщинки разгладились в теплой улыбке и прадедушка, сверкнув глазами, пожал руку Корвусу, перекинувшись с ним парой слов, которые я не расслышала. Все-таки Долохов под боком очень отвлекает.

— Рикарда, подойди ко мне, — просипел он. Да, он называет меня Рикардой. Почему? Ну, тут все просто. Маму он очень любил, все-таки первая и долгое время единственная внучка, характером пошедшая в него. А я, как многие говорят, почти ее копия и внешне и по характеру. Прадедушка все-таки давно не молодой (за сотню перевалило. И да, у волшебников это нормальный возраст, но у него слабоватое здоровье, так что постарел так резко. А сединой покрылся лишь недавно, когда дедушка умер от драконьей оспы. Потерять за несколько лет и сына, и внучку очень тяжело, вот и открылись старые проблемы), и после смерти Рикарды стал называть меня ее именем. А чтобы не расстраивать, никто не сопротивлялся, все лишь поддакивали. И я не считаю это каким-то подлым обманом. Если это продлевает ему жизнь — пожалуйста. Тем более, кажется, он понимает, что я не она. Именно кажется, точного ответа я не знаю. — Ты посмотри, какая красавица выросла! А, Корвус, от женихов отбоя нет, наверняка!

— Ну что ты, дедушка, — защебетала с улыбкой, чмокнув его в щеку. — Ты слишком торопишь события. Розали надо сначала замуж выдать.

Мигуэль кивнул и поднял взгляд на сестренку. На секунду его черные зрачки увеличились, и он улыбнулся еще шире, переводя взгляд с нее на Реддла и обратно. Так, стоп, что происходит? Ох, чувствует сердце, что-то ни очень хорошее.

— Корвус, почему же ты не сказал, что выдаешь Розали замуж за такого прекрасного человека?! — громко воскликнул он, привлекая внимание всех гостей и подходя ближе к этим двум.

А вот сейчас мы все впали в шок. Самый настоящий, что даже пошевелиться трудно. Как? Как он, блин, сопоставил то, что они стоят рядом, с тем, что собираются пожениться?! Я, конечно, понимаю, старческий маразм, желание увидеть праправнуков, но… черт. Это была моя реплика!

— Высокий, статный, да еще и Том Реддл. Наслышаны, наслышаны. Быстро ты, конечно, подсуетился, — громко засмеялся он, оборачиваясь к папочке.