«Как распущена нынче молодежь!» — ворчала та, которая повыше.

«Мы в их годы…» — втолковывала ей другая.

— Вот не верю, что они были другими, — пробормотала Диана. — Моя тетка всегда говорит, что они в молодости были точно такими же, как мы. Все повторяется.

— Пожалуй, бабули дадут сто очков вперед таким, как вы, Диана. Та, что повыше — отмотала срок в тюрьме, и, судя по наколке на запястье, весьма долгий, — Шерлока эти старые перечницы достали, принес же их черт, так ходили бы молча! — А вторая — явная алкоголичка, носит траур по своему женатому любовнику.

— Серьезно? Ну, как всегда, только пожалеть их самих. Они бы пришли в ужас оттого, что вы их так легко прочитали, — Диана улыбнулась и вновь вернулась в объятия Шерлока. — Я хотела ехать за Терри в воскресенье. Вы… Ты свободен в воскресенье? Мне бы не хотелось отрывать тебя от дел.

— Конечно, свободен. Сообщу, если что-то изменится, но вряд ли, — и он нежно поцеловал ее в висок, наслаждаясь их близостью. Никогда не думал, что станет вот так трепетать от прикосновений другого человеческого существа, искать взгляда, ловить каждое слово. Вероятнее всего, он сошел с ума.

Его прежние презрительные высказывания о сантиментах, о том, что ему ни к чему эмоции и отношения… Диана заставляла его пересматривать жизненные приоритеты, но это почему-то больше не пугало. Оглядываясь на прежнюю жизнь, он видел лишь одинокое, тоскливое, серое существование с краткими и редкими вспышками триумфов и разочаровывающими поражениями. Вся его жизнь была просто борьбой с невыносимой, разъедающей мозг скукой и попытками подавить то и дело выходящие из повиновения эмоции. В моменты, когда это существование становилось невыносимым, приходили наркотики.

Бесконечная вереница вопросов и размышлений о жизни уже не первую неделю тревожила его сознание. Раньше ему удавалось избегать подобных тем, но сейчас он оказался на перепутье и ответить на эти вопросы стало жизненной необходимостью.

Можно ли назвать его жизнь полноценной? Что он так боялся потерять? Устраивает ли его жизнь, которую он вел до сих пор? Хочет ли прожить остаток жизни так же? Готов он до конца дней иметь единственными радостями — успешно разгаданные преступления и блестящие цепочки дедукций, а единственными горестями — нераскрытые дела и упущенных преступников? Действительно ли хочет превратиться в бездушный автомат без эмоций и привязанности?

Теперь, когда ему раскрылась боль и счастье, которое дает человеку любовь, сможет ли он вернуться к тому безупречному, но безрадостному поклонению чистой логике, к тому образу жизни, который позволял отгораживаться от мира и от жизни? И не этот ли путь так часто вел его кривой дорогой саморазрушения? Наркотики для стимуляции умственной деятельности, очень быстро становились средством для ухода от действительности. А отсутствие привязанностей приводило лишь к наплевательству на собственную жизнь, к суицидальным мыслям и поступкам.

А если та жизнь больше не кажется привлекательной, не значит ли это, что настало время что-то менять и в образе мыслей?

Вот такие вопросы начал задавать себе Шерлок. Вся его жизненная философия, все, что он считал правильным для себя — такого уникального, гениального — подвергалось переоценке.

Он уже решил, что направит свою жизнь по новой колее: пустит в свою жизнь любовь, эмоции, привязанности, как в свое время пустил туда дружбу. Попытается совмещать образ жизни консультирующего детектива с заботой и любовью, которые он чувствовал к прелестной девушке, которая сейчас доверчиво льнула к его груди.

Теперь он понял, о чем говорил Джон, когда описывал, как он счастлив, что встретил Мэри и как та перевернула его жизнь. Тогда он сбежал, чтобы не слышать об этих скучных сантиментах. Ему неприятен был сам энтузиазм друга по поводу предстоящей свадьбы, потому что, как ни крути, женитьба Джона значила, что он, Шерлок, станет еще более одиноким, чем был до этого. Он чувствовал, что все изменится после их свадьбы, но не знал, что изменится настолько. И вот, спустя всего год, Джон говорит, что несчастлив с Мэри.

Шерлок искоса взглянул на четкий нежный профиль Дианы.

Что, если он так же быстро разочаруется в ней? Мысль показалась кощунственной, но он знал, что и такое возможно. Такое случается сплошь и рядом, хотя, может, не так скоро, как у Джона. Самая преданная любовь рано или поздно остывает. Странно, но эта мысль его не испугала. Он твердо знал, что попробует, рискнет любить, иначе жизнь лишится недавно обретенного смысла и все станет еще более бесцветным и тусклым, чем было до их встречи. А сможет ли он вернуться к прежней жизни? Это еще вопрос.

Конечно, у Уотсонов особый случай: Мэри много сделала для того, чтобы Джон в ней разочаровался. Уотсон не прощает лжи. Не прощал ее Шерлоку, не простил и Мэри. Для него это стало серьезнейшим ударом, а Мэри могла бы избежать проблем, честно рассказав все еще до свадьбы. Тогда все было бы по-другому, не было бы и того выстрела. Но она недооценила мужа, не привыкла доверяться, потому сейчас у пары такие проблемы.

Шерлок задумался: а простил бы он сам Диану, если бы та так страшно солгала и оказала убийцей или шпионкой? Он усмехнулся и снова поцеловал нежную тонкую кожу на виске, любовно зарываясь лицом в пушистые волосы. Простил бы. Он — не Джон, его моральные принципы не пострадали бы. Может, он даже восхитился бы ее игрой, искусной личиной. Он ведь и Мэри уважает, видя в ней потенциально-интересного противника и сильного партнера.

Но, к счастью, его Диана — не ларчик с двойным дном. Ему не придется делать столь серьезный выбор. Она простая и понятная. Настоящая. В ней нет лжи и фальши, которую Шерлок сразу интуитивно почувствовал в Мэри, только забил на это, потому что, казалось, она так подходит Джону. Диана простодушна и наивна, но, вместе с тем, очень умна и по-своему проницательна. Она для него, как тихая гавань, где он сможет, наконец, преклонить уставшую от сухих дедукций и бесконечных приключений голову, как оазис среди бесплодной пустыни, где он спасется от вечного одиночества. Ибо он так устал быть одиноким, непонимаемым, презираемым. Впервые в жизни ему хотелось быть любимым, самому любить, быть просто человеком, а не машиной для расследования преступлений.

Он больше не чувствовал внутри того вакуума, той сокрушающей пустоты, что отравляла всю его жизнь. В тщетных попытках хоть чем-то заполнить эту пустоту, он бросался в любую крайность, гнался за адреналином, принимал наркотики. С появлением Дианы его существование внезапно обрело смысл, стало важным и нужным для него самого. Ведь он нужен этой девушке.

Странно, но раньше он не знал, как важно быть кому-то нужным. «Неравнодушие — дает преимущество быть любимым и самому любить, не быть одиноким. Ты идиот, Майкрофт, воображаешь, что оно ведет лишь к страданиям», — подумалось ему.

Но что, если Диана первая разочаруется в нем? Он по натуре холодный, черствый человек. Эгоист. Когда она откроет все негативные стороны его натуры, неизбежно придет в ужас, станет несчастной и разочаруется. Разлюбит его.

Он нежно прикусил ее ушко и Ди поежилась от острого наслаждения, которое подарила ей эта ласка, плотнее прижимаясь к нему. Шерлок крепче обнял ее и вздрогнул, резко втянул в себя воздух, так как девушка добралась с поцелуями до его шеи. Нежные, легкие касания ее губ вызывали легкое головокружение, Хотелось большего. Он страстно притянул ее к себе. На этот раз поцелуй был страстным и совершенно опьяняющим.

Он должен сделать так, чтобы Диана была счастлива, он должен учиться приносить ей радость, дарить наслаждение, в совершенстве изучить сложную науку человеческих взаимоотношений, чтобы не потерять и не разочаровать ее.

Чтобы снова не потерять себя.

Внезапно, поток размышлений мужчины был прерван: в нагрудном кармане пиджака загудел виброзвонком телефон.

Ди, застонав, слегка отстранилась, тяжело дыша, ее серые глаза затуманила страсть. Несколько секунд Шерлок позволил себе наслаждаться этим прелестным зрелищем, затем недовольно взглянул на дисплей. Входящий звонок от Мэри. Да уж, помяни черта…