— Видел? Что ты мелешь? Когда?
— Он вытащил меня из одной заварушки в Италии. Это было странно. Я почти ничего не помню, только его глаза.
Мэри сосредоточенно смотрела на него несколько минут, затем, видимо, что-то решив, поднялась.
— Мне пора, я возвращаюсь в Лондон. Передам твои приветы Джону, если не возражаешь. И ничего не скажу о твоих суицидальных намерениях.
Шерлок тоже поднялся.
— Тебя проводить в аэропорт?
— Нет конечно, я вызову такси. Не пропадай, и включай хоть иногда свой треклятый телефон, чтобы мы знали, что ты все еще жив. И помни, геройство или умничанье может стоить жизни не только тебе, но и твоей девушке.
— Я знаю, Мэри.
Примерно через полчаса, посадив Мэри в такси, Шерлок вышел пройтись. Бенар целый день не брал трубку, это необычно, но пока не подозрительно, учитывая его образ жизни и занятость. День почти мгновенно сменился непроглядной темнотой, на задворках автомастерской загорелся одинокий желтоватый фонарь, он слегка покачивался от легкого ветерка, деревья и сарай отбрасывали резкие пляшущие тени. Детектив некоторое время стоял возле почти пустой автостоянки перед мотелем, отходя от обжигающего дневного зноя. Он поднял голову и посмотрел на сияющие в небе звезды, гораздо более крупные, чем в Лондоне — небо, казалось, было заткано мириадами светлых бриллиантов. Последний раз он смотрел на звезды полтора месяца назад — через дыру в крыше склепа, в котором пытался заживо похоронить свою любовь. Если бы он только знал тогда, как скоро…
Шерлок прерывисто вздохнул и тряхнул головой — нельзя раскисать. Этого он себе позволить не может. Нужно бороться со слабостью и действовать. Он заставил уставшие ноги двигаться, пройдя темными боковыми переулками до шоссе, купил в магазинчике на заправочной станции пару французских газет и упаковку сандвичей, торопливо вернулся к себе в мотель.
Решив поужинать позднее, отправился в душ, после чего наконец устроился в кресле и развернул свежий номер Le Monde. Его внимание почти сразу привлекла короткая заметка в разделе происшествий: «Дерзкое убийство на Лазурном берегу. Обнаружен труп Жан-Луи Бенара — владельца небольшого заведения в Вантабране». По мере прочтения брови детектива все больше сходились на переносице. В тексте не содержалось почти никаких фактов, было ясно, что парижский журналист просто перепечатывает местные источники, попутно добавляя смутные намеки на религиозные экстремистские организации и сознательно напускает туман. Выругавшись, Шерлок яростно скомкал и отбросил газету в угол, и некоторое время сидел без движения, с закрытыми глазами, чтобы унять ураган мыслей и чувств, который бушевал в его сознании, отчаяние и гнев душили его. Он как черная метка для любого, кто имел несчастье встретится с ним, он несет лишь горе и смерть. Ничего хорошего он не принес и возлюбленной. Хитрый и беспощадный враг загоняет его в силки, без малейшей надежды вырваться. Немного остыв и успокоившись, Шерлок обратился к своему айфону в поисках более подробной и достоверной информации.
Бенар был убит в десять утра, почти сразу после того, как спустился в бар из своей квартиры, расположенной на втором этаже в том же здании. На теле найдены свежие ожоги и следы от веревки на руках и ногах. Идиот из жандармского управления, занимающийся этим делом, глубокомысленно заявил местной газете, что потерпевший, весьма вероятно, увлекался жестким BDSM. Такая версия окончательно взбесила Шерлока, он в бессильной ярости стукнул кулаком по подлокотнику кресла: «Принять следы пыток за экстремальные развлечения — это сильно даже для самого тупого жандарма! А я-то сетовал на идиотизм Скотланд-ярда... Впрочем, чего не сделаешь, лишь бы не впутывать в дело реальных виновников — мафиозные кланы, которые здесь хозяйничают. Эх, Бенар, приятель, неужели тебя убили только из-за того, что я попросил разузнать хоть что-нибудь о Рокко? И какое ко всему этому отношение имеет Мэри, ведь как-то она меня нашла?»
~
18 июля 2015г.
где-то на юге Европы
Диана поймала себя на том, что привыкает к этому месту. С того момента, как она очнулась здесь, прошло три дня, невыносимо долгих и скучных. Она предпочитала проводить время на террасе, на открытом воздухе, и только поздним вечером возвращаясь в спальню. Днем от вынужденного безделья она тоскливо обозревала морской простор, бродила по террасе, читала, но мало, все больше мучила себя унылыми раздумьями. Странный сон все не шел у нее из головы. Ночами долго не могла уснуть, напряженно прислушивалась к тишине дома, боялась очередного странного сновидения.
Единственным, кто в эти дни нарушал ее одиночество был Илли́; трижды в день он приносил поднос с едой. Однако он почти не снисходил до разговоров с ней и держался подчеркнуто холодно. Ей удалось выяснить только, что Рик и Каса уехали на несколько дней. Она почувствовала облегчение от этой новости, даже дышать сразу стало как будто легче.
Диана вернулась к чтению, по страницам книги скользили легкие блики, свежий бриз упорно пытался перевернуть лист. Сегодня она выбрала очень подходящий к ее положению трактат — «О ничтожестве и горестях жизни». Диана откинулась в шезлонге, вольготно вытянула ноги. Мда, очередной день «отпуска» в комфортабельном плену сам по себе настраивает на мысли о тщете благ земных.
«Что дни нашей жизни были счастливы, мы замечаем лишь тогда, когда они уступают свое место дням несчастным».
После очередного упаднического афоризма захотелось отбросить книгу. Неужели правда, что все в жизни сплошной обман и иллюзия? Нет ни любви, ни счастья, есть лишь пустые надежды и ожидания? Не может быть счастья в настоящем? Но ведь тогда, с Шерлоком она считала себя счастливей всех на свете. В тот момент она твердо знала, что счастлива.
Есть, конечно, доля истины в этих странных рассуждениях; старый мизантроп Шопенгауэр, наверняка, назвал бы ее любовь с Шерлоком неудачной фантазией. Был бы он прав? Может и так. Она очень старалась не мешать Работе знаменитого сыщика, а он, как мог, ограждал ее от того полного опасностей образа жизни, который ему приходится вести. Но, в результате, что-то в нем все-таки сломалось, и то, что прорвалось прямо из глубины его души, смело все его чувства к ней. Кажется, после кризиса он как ни в чем не бывало вернулся к обычной рутине. Остались ли у него воспоминания о ней и их любви? Ди не удивилась бы, если он удалил их, она знала о нем достаточно, чтобы предположить, что он попытается стереть ненужную информацию, чтобы не мешала ясно мыслить.
А вот ей забывать о Шерлоке совершенно не хотелось — она знала: это было счастье, хоть длилось оно очень не долго. Нет, совсем не прав автор, воспоминания о былой любви способны скрасить суровую реальность бытия. Сперва они, конечно причиняли сильную боль, но теперь все, что ей осталось, это помнить глаза Шерлока, тепло его рук, крепость объятий, его доброту и особенную мудрость. Мечты уносили ее далеко, к нему, и неважно даже, если они больше не увидятся. Светлая грусть воспоминаний о любимом смягчала боль от предательства и жестокости, которые ей довелось испытать в жизни. Не прав философ, несчастный он был человек.
— Что читаешь?
Диана подпрыгнула от неожиданно прозвучавшего прямо над ее головой низкого, глухого голоса. Мгновенно узнав его, она резко захлопнула книгу и села, для безопасности поджав под себя ноги. И только потом взглянула вверх — Рик, пугающе высокий, в черных джинсах и рубашке с открытым воротом. Как он подошел так близко, а она не слышала шагов? Этому типу, кажется, очень нравится заставать ее врасплох. Мужчина спокойно протянул руку к ее книге и Диана неохотно вложила толстый томик в его ладонь, против воли обратив внимание на массивный серебристый перстень-печатку на его правой руке. Затейливая вязь узора, поверх большого сапфира, складывалась в заглавную литеру “R” и она подумала, что это первая буква его имени. Присмотревшись к металлу, Ди по чистому белому блеску узнала платину, в то же время кольцо, несомненно, выглядит очень старым. Что же тогда означает буква “R”? Засмотревшись на перстень, Ди невольно обратила внимание, какие длинные и сильные у мужчины пальцы, и тут же отвела взгляд.
