— Подъем!

Тот вздрогнул и рывком приподнялся на кровати, ошалело уставившись на доктора.

— Джон?.. Что случилось?

— Вставай, утро уже.

— А, хорошо… — гений с головой зарылся в одеяло. — Дай поспать…

— Нет уж, вставай немедленно. А то опять будешь полночи «скрипеть»…

— Ты не понимаешь музыки, Джон… — попытался оправдаться нарушитель ночного спокойствия.

— Да куда уж нам, — хохотнул доктор, выходя из спальни. Его вдруг посетило дежавю́, словно не было всех этих лет, этой горечи, разлуки, его брака. Будто он все так же живет на Бейкер-стрит, бок о бок с непутевым гением, и так вдруг сделалось легко, что он и вправду радостно и беззаботно рассмеялся. Привычно потёр руки, выходя на кухню, и тут его пальцы наткнулись на тонкий ободок обручального кольца. Улыбка сменилась озабоченной гримасой, он с досадой закусил губы. Да, хорошее было время, но оно ушло и не вернется.

Минут через сорок гений наконец выплыл в кухню, впервые за эти дни он обрел почти обычный, домашний вид: на белую рубашку и брюки накинул темно-синий халат. Явно не в настроении, с недовольным видом и надутыми губами, Шерлок уселся перед чашкой кофе и сэндвичем — их нехитрым завтраком в холостяцкие времена. Джон, прикрывшись своей чашкой, внимательно осмотрел строптивого пациента, находя, что домашняя обстановка ему определенно на пользу, он возвращается к привычному укладу.

Да и вчерашняя прогулка с Мэри в Риджент-парке сказалась благотворно, хотя ей пришлось тащить гения силком. Но все на пользу, не такой замученный и болезненный вид, сегодня он даже побрился и причесался, исчез диковатый, лихорадочный блеск глаз, тени под глазами уже не так глубоки. И все же теперь Шерлок выглядел даже немного старше своих лет, нет и сравнения с тем счастливым красавчиком, каким он казался всего только три недели назад.

— Перестань сверлить меня профессиональным взглядом, доктор, — хмуро буркнул детектив, не поднимая глаз от стола. — Я в полном порядке, можешь заниматься другими важными делами.

Слово «важными» было произнесено с непередаваемым сарказмом, свойственным только Шерлоку, который плевал в высокой колокольни на заботы других. Ну, здравствуй, высокофункциональный!

— Я разберусь, чем и когда заниматься, спасибо, — парировал Джон спокойно, допивая чай.

— Просто волнуюсь, не потеряла ли тебя дома супруга, — уже гораздо более мирным тоном ввернул Шерлок. — Вчера она была совсем не в духе.

— Конечно, а кто будет доволен, когда друг, которому пытаешься помочь встать на ноги, ни в грош не ценит твою помощь.

— Ах, вот что вы все делаете здесь? — Шерлок сверкнул надменной улыбкой. — А я-то думал, мы просто зависаем вместе.

Джон поднял брови в знак того, что оценил шутку. Но, сказать по правде, он не понимал друга. Какого черта тот ломает комедию, вместо того, чтобы просто сказать: «Черт побери, мне так скверно, помоги мне пережить это, дружище!»

— Мы — твои друзья — помогаем тебе пережить трудный период, — пояснил Джон. — И без твоей помощи нам это делать чертовски трудно. Но уж справляемся, как можем, не обессудь.

Шерлок все-таки устыдился:

— Я понимаю, Джон, и не думай, что я не ценю, но... когда меня выводят из дома под дулом пистолета…

— В следующий раз просто сразу соглашайся прогуляться, мне не нравится, что моей жене приходится применять оружие в быту.

Шерлок хмыкнул, словесная перебранка продолжалась, но доктор видел, что друг постепенно оттаивает, как это случалось в их дружбе и раньше. Джон не уступал, особенно в мелочах, и детективу приходилось подстраиваться под него, становиться мягче, сдерживать непомерный эгоизм.

Однако, спустя полчаса температура в комнате резко понизилась, снизу послышался голос Молли, которая здоровалась с миссис Хадсон. Шерлок замер в своем кресле, превратившись в живую статую, которая читает книгу и шевелится лишь затем, чтобы листать страницы.

Джон полюбовался этим преображением, хмыкнул и пошел встречать подругу.

Молли с опаской заглянула в гостиную и помрачнела, увидев то, что и ожидала: прежний холодный незнакомец, перед которым она так робела в первые годы их знакомства. А ведь каким прекрасным и желанным может быть этот мужчина, если только захочет… Ей не верилось, что только леди Задавака способна составить с ним счастливую пару, «разбудить» его. Однако, мысли об этом следует пока прогонять, Джон очень строго наказал, не словом ни упоминать об эмоциях, любви, ни о чем, что может усилить депрессию детектива.

— Вижу, ты сегодня ранняя пташка, Шерлок, и даже побрился, мы что, ждем в гости королеву? — она плюхнулась в кресло у двери, уже мечтая убраться отсюда поскорей. Она была не в духе после вчерашней перепалки с ним, а ведь еще три часа до прихода Мэри. Как выдерживать его ледяное молчание и отчужденность? Вчерашний день просто переполнил чашу ее терпения. — Джон, пока ты здесь, подтверди, что я понятия не имею, где его дурацкий телефон!

Шерлок фыркнул, не отрывая от книги взгляда:

— Разозлилась на кошку за то, что та поцарапала твои новые туфли, и хочешь выместить дурное настроение на мне, Молли?

— Как ты узн... — она осеклась, опустила взгляд на свою расцарапанную руку и спрятала под кресло ноги, обутые в темно-коричневые туфли. На одной из туфель сбоку виднелись свежие параллельные царапины, явно кот почесал коготки. — Забыла вчера купить ее любимые витаминки.

Джон, с трудом подавив улыбку, обернулся от порога:

— Молли не знает, где твои телефон и ноутбук, Шерлок. Советую, не изводить ее. Если она откажется приходить сюда, выхода не останется: придется просить Майкрофта заменять нас, — Шерлок сердито насупился в ответ и Джон немного смягчился, ему совсем не нравилось огорчать лучшего друга. — Вижу, возвращается твой интерес к дедукциям, скоро получишь свои гаджеты назад, но еще пару деньков придется потерпеть без работы.

~

Мучительная головная боль, выводившая его из себя несколько недель подряд, отступила. Теперь вроде бы ничто не мешало думать. Но как раз думать совсем не хотелось, потому что думалось все об одном.

Шерлок прикрыл глаза и вытянулся в кресле, откинув голову на низкую спинку, пальцы лихорадочно впились в кожаные подлокотники.

Голова Дианы лежит на его груди, ее светлые волосы слегка щекочут ему шею. Некоторое время девушка лежит очень тихо, прислушиваясь к ритму его сердца, которое против логики, кажется, бьется сильнее и ровнее только в ее присутствии. Вздохнув, она приподнялась и с улыбкой заглядывает ему в глаза:

— Жаль, нельзя остаться вдвоем подольше. Я страшная эгоистка, знаю, но так хотелось бы никогда не расставаться с тобой...

Какой он идиот, понес тогда пургу про слово никогда… идиот, быть может, она ждала от него совсем других слов и действий — не дождалась. Его наивная девочка еще не понимала, какой он козел. Зато теперь точно знает. Знает и не хочет его видеть, не пытается связаться с ним, навестить его…

Хотя о чем он, Джон наверняка воспротивился бы этому, он все эти недели ведет себя как мать-наседка. Нет, если он еще хоть что-то понимает в людях, Диана Уэсли не сделает первого шага в такой ситуации. У нее свои комплексы, родом из детства. Вдобавок ее предал старший брат, а теперь и он… Славно. Погрузившись в собственные страдания, он позабыл об этой ее душевной травме: приходил, уходил, когда ему это было нужно, пользовался ее телом, а потом просто ушел безо всяких объяснений. Однако, покинув ее, он чуть ли не впервые в жизни совершил бескорыстный, правильный поступок, она поймет это потом, когда пройдет время и она встретит настоящего человека, она будет рада, что он избавил ее от муки жить с монстром.

От боли, которую вызывал этот бесконечный поток самобичеваний, хотелось биться головой об стену, а потом съехать вниз, оставляя кровавую дорожку. Ему нужно отвлечься, ему нужно дело. Желательно подальше от Лондона... Нет... от нее. Если он не займет мозг хоть чем-то, он и вправду размозжит эту жалкую черепушку об стенку.