Вельсиолл знал, что их сегодняшний труд тщетен. Чувство моря подсказывало ему, что в движение пришёл морской циклон, и скоро его напоенные океаном массы обрушатся на большую лощину, надменно названную людьми землями лорда Табиючи.

Совпадение или нет, но циклон двинулся именно в тот час, когда Улианта и Теольминт совершили вылазку к таинственной поляне. Колдун Акира и его последовательница явно хотели, чтобы посольство эльтасмириев, а точнее, сам архонт, оказались там, но меч Кироси нарушил их планы. Следуя приказу Совета о невмешательстве в дела кхатазов, Вельсиолл ничего не сказал Поющему мечу о событиях на поляне. Однако после того как Улианту укусили пчелы, противостояние отшельника и колдуна стало проблемой не только местного населения, но и эльтасмирийского посольства. Чем дальше размышлял Вельсиолл, тем сильней он убеждался, что ключ к пониманию произошедшего скрывается в непонятых Улиантой и Теольминтом словах, которые произнёс захваченный заклинанием рыбак.

«Возможно всё же придётся взглянуть на их воспоминания» – решил архонт и поглядел на сопровождающего их Поющего меча Кироси.

Едва завидев его, крестьяне незамедлительно падали ниц и неподвижно лежали, пока мимо проходили кони, втаптывая рис и папоротник в пыль дороги. И каждый раз, когда Вельсиолл аккуратно объезжал крестьян, стараясь не наступить на тела, перед его глазами вставало лицо девушки, чей любопытный взгляд стоил ей жизни. Из размышлений Вельсиолла вывел Теольминт, к которому вернулось обычное для него приподнятое расположение духа:

– Как хромой человек мог догнать тебя, Улианта? – Подшутил он, прерывая затянувшееся в пути молчание. – Может господину архонту следует взглянуть на твою память?

Улианта вздрогнула от подобного безрассудства спутника, но в бурю её чувств ворвались слова архонта:

– Мне действительно следует это сделать, чтобы увидеть воспоминания о той поляне.

Вельсиолл произнёс это на скаку, не оглядываясь назад, и поэтому не увидел, как напряглись его спутники.

Теольминт замыкал посольство, Улианта ехала перед ним и от волнения она обернулась, жаждая увидеть его уверенный взгляд. Теольминт выглядел растерянным, явно не ожидая такого ответа. Он уже хотел что-то возразить, но архонт, словно услышав его вздох, заговорил сам:

– Я могу сделать это без вашего разрешения, но не стану поступать подобным образом. Мне нужно согласие… от каждого… Я запрашиваю ответа.

– Я опасаюсь за вас, господин архонт, ведь мы были подвержены нападению этих странных пчёл. Мы ужалены… оба… – слукавила Улианта. – Возможно, магия или проклятие тех мест повлияет на ваш разум, а этого ни в коем случае нельзя допустить…

Улианта поглядела на спину Вельсиолла и увидела своё взволнованное лицо в отражении идеально начищенного щита Вельсиолла, висящего у него за спиной. Мысль о том, что архонт может увидеть в воспоминаниях её отношения с Теольминтом, повергала эльтасмирийку в ужас. Ажурные линии герба Дома Весеннего Шторма трепетали под натиском бури, творившейся в душе Улианты. Так щит – творение эльтасмирийских мастеров передал её чувства. Она замолкла, подобно взволнованной птице, пролетающей мимо опасного хищника, и зажмурила глаза, чтобы не видеть герб, при виде которого сказала полуправду.

– Отведи воротник. – Вдруг услышала она справа от себя голос архонта.

За те мгновения, что эльтасмирийка находилась во тьме своих переживаний, Вельсиолл замедлил своего коня и почти прижался к ней сбоку. Улианта расшнуровала ворот рубахи и показала архонту следы от укусов.

– Я испытала мимолётное видение, после которого меня постоянно клонит в сон, – пожаловалась она Вельсиоллу, – и…

– Что «и»?! – Резко спросил архонт, отчего девушка словно проснулась.

– Чужие воспоминания попали мне в голову! – Выпалила эльтасмирийка.

Вельсиолл перестал истязать её. Прямо на скаку, не сбавляя ход, он прикоснулся к шее Улианты, и ей показалось, что пальцы архонта растаяли и затекли внутрь ран. Впервые с момента укусов боль отступила.

– Какие воспоминания? – Голос архонта теперь звучал успокаивающе, и Улианта не могла противиться:

– Я вспомнила колдуна Акиру… Я видела его со стороны как куклу, как воспоминание, которое мне не принадлежит… не могу подобрать правильные слова…

Улианта опять закрыла глаза, сдерживая слезы.

– Никогда не видел подобного. – Голос архонта прозвучал в нескольких шагах от Улианты, и она открыла глаза. Архонт успел незаметно для неё отъехать в сторону:

– Пчелиные жала растворились под кожей, но тело не отторгло их. И я не нахожу этому объяснения. Такое ощущение, будто жала изначально были частью тебя.

– Я вспомнил слова Кироси про то, что нам следует поговорить с лесом, господин архонт. – Почти шёпотом, чтобы своё имя не услышал Поющий меч, откликнулся Теольминт. – Возможно, при просмотре памяти вас ждёт ловушка.

Вельсиолл ответил сразу же, словно уже поразмыслил над этим:

– Твои слова не лишены смысла. Я прислушаюсь к ним.

Теольминт не ответил ему, потому что его конь внезапно споткнулся.

– Улианта, как вселяются духи в кхатазской культуре?

Эльтасмирийка вздрогнула от вопроса. Вновь к её горлу подступил сковывающий дыхание страх того, что её память станет известна архонту. Однако она быстро поняла, что простой вопрос ничем ей не грозит и, взяв себя в руки, ответила:

– Я не очень сильна в познаниях о мире духов. Но слышала от придворных колдунов, что Бестелесные часто не просто вселяются, а воплощаются в носителях.

– Что это значит?

– Взрослые люди утрачивают силу своего воображения из-за быта и всяческих проблем, поэтому они чуть менее подвержены влиянию духов. А дети и кошки зачастую могут их видеть или слышать, что делает их уязвимыми. Их глаза могут узреть истинное обличье духа. Их уши могут уловить его присутствие. Но это дорого обойдется ребёнку и кошке.

– Они ослепнут? – Предположил Теольминт.

– Хуже. В этот миг дух может вселиться в их телесную оболочку и овладеть разумом. Вселившегося духа не так то просто изгнать, и, если он не покинет тело за определённое время, то станет Воплощённым. Внешне это будет то же дитя или кошка, но внутри – совсем иное существо, которое станет пользоваться жизнью украденного тела. Кхатазы держат так много этих хвостатых существ, чтобы они вовремя предупреждали о возможных приближениях различных сущностей. А защитой кошкам, как и детям, служат разные растительные масла и смеси, чьи ароматы лишают духов «зрения». В каждом замке жаровни с этими составами постоянно тлеют, но… почему вы спросили про духов?

– Тебя укусили не простые пчёлы. Может быть, в тебя проникло чуждое сознание. Но теперь я вижу, что ты не дух. Пока ты говорила, сквозь новый запах календулы я почувствовал знакомое обаяние моря. Думаю, это сочетание – мощный барьер для любого привидения. – Попытался пошутить архонт, но его слова потонули в напряжённом молчании.

Вельсиолл чувствовал витающую среди спутников некую недосказанность. Подобная атмосфера в отряде, в преддверии непредсказуемых переговоров с лордом Табиючи, могла привести к последствиям, в сравнении с которыми надвигающийся циклон показался бы мелкой неприятностью. Архонт решил избрать путь откровенности.

– Наше появление на острове привело к гибели деревенского жителя. Именно поэтому я отправил вас в лес, чтобы побыть одному и собраться с мыслями. Этого не мог предсказать никто, и то, что случилось с вами, на самом деле предназначалось для меня. Я впервые столкнулся с ситуацией, когда мои решения могли погубить других эльтасмириев. Но будет в сто раз хуже, если в дальнейшем я заплачу за подобное вашими жизнями.

Вельсиолл произнёс это, скача сбоку от Теольминта и Улианты, и затем, прибавив ходу, вернулся на своё место во главе посольства.

Внешне Теольминт лишь одобрительно согласился с ним кивком головы, но внутри него закипели эмоции. Он впервые увидел в Вельсиолле задатки настоящего лидера. И тем сильнее сожалел он теперь, что не воспротивился недосказанности со стороны Улианты, когда она поведала об укусах.