Одиннадцать часов полета, пересечение Атлантики, и вот я здесь, в Лондоне, в аэропорту Хитроу.

Одна, без друзей, знакомых, с двумя чемоданами и адресом квартиры, которую сняла через интернет.

Мне захотелось позвонить маме, но тут я вспомнила о разнице во времени – у родителей сейчас ночь, не хочу их будить. Хотя, вполне возможно, они ожидают моего звонка, чтобы узнать, что перелёт прошел успешно.

Я достала из кармана сотовый и уставилась на него. Если мама с папой все же спали, я разбужу их своим звонком, но если не сделаю этого, они станут переживать.

Меня охватила досада от того, что я не могла решить по такому пустячному вопросу. Когда я узнала, что университет Саут Бэнк выделил мне стипендию, и я год смогу провести в магистратуре, в Англии, то больше недели не могла определиться, хотя все, кто об этом знал, твердили мне соглашаться.

А я трусила. И боюсь до сих пор, хотя самый сложный шаг выполнен – я по другую сторону океана. Ну и если уж совсем откровенно, то я до жути напугана.

Найдя компромисс, я отправила сообщение на мамин номер, и, подхватив свой багаж, направилась к выходу.

За двадцать четыре года я впервые оказалась заграницей, и теперь всё, что испытывала по этому поводу – растерянность.

Я выросла в городе Салинас, штат Калифорния. По сравнению с Лондоном это маленький, провинциальный городок. После окончания Беркли я вернулась домой, нашла работу и осталась там. Не думаю, что я когда-либо покидала зону комфорта.

Самая большая поездка, которую я совершала – весенние каникулы во Флориде, куда мы с Одри летали на первом курсе колледжа.

Возможно, я бы никогда не оказалась в тысяче миль от родного дома, если бы не моя двоюродная сестра Меган. Она подбила меня подать эту заявку, и я сделала это, больше для того, чтобы она от меня отстала. Я не рассчитывала на везение. Со мной никогда не происходило ничего невероятного. Я и мысли не допускала, что из сотен, если не тысяч поданных на соискание заявок, моя окажется в числе немногих, которые одобрят.

Я без проблем поймала такси, водитель погрузил мои чемоданы в багажник, я назвала адрес, и мы тронулись. Всю дорогу я с любопытством глазела из окна, и то, что я видела, впечатляло. Всё здесь разительно отличалось от того, к чему я привыкла.

Когда по пути нам встречались двухэтажные красные автобусы, или я видела красные же телефонные будки – невольно улыбалась от какого-то детского восторга. Я представляла себя гуляющей по этим улицам, или сидящей на втором этаже автобуса – у меня будет на это целых десять месяцев! Пусть я и не сразу решилась на поездку в Англию, но я планировала сполна воспользоваться шансом, который мне выпал.

Хозяйкой квартиры оказалась пожилая миссис Хаксли. Она жила в квартире по соседству и уже поджидала меня, поглядывая в окно.

‒ Никаких животных и сигарет. Вечеринки и шум тоже запрещены, ‒ строго предупредила она, провожая меня в квартиру. От двери сразу шла узкая лестница, сами же комнаты располагались на уровне повыше – не уверена, был ли это второй этаж. Квартирка оказалась небольшой – на фото на сайте она показалась мне больше.

Гостиная была совмещена с кухней, довольно маленькая спальня и ванная. Вот, впрочем, и все. Мебель не новая, да и ремонт давно не делали, но везде всё сияло чистотой и порядком. Однозначным плюсом была приемлемая для Лондона цена, так что меня всё устраивало.

‒ Бельё в шкафу. Воду экономить. Вот ключи. Если никаких вопросов, я ухожу.

Я ответила, что вопросов нет, и миссис Хаксли потопала вниз.

Что ж, может она не самая душевная хозяйка, но, надеюсь, проблем у нас не возникнет.

После ухода миссис Хаксли я еще раз прошлась по комнатам – ну, могло быть и хуже, наверное. Не такое плохое место, чтобы прожить тут некоторое время.

Освежившись с дороги, я разобрала свои вещи – их было не так много – а потом включила лэптоп, написав родным, как я устроилась.

Я с нетерпением ждала нового учебного года, который должен был начаться в понедельник.

*****

В утро понедельника я была в университете за пятнадцать минут до назначенного времени. Несмотря на сильный джетлаг, проснулась я рано, собралась и была готова к официальному началу моего года в магистратуре.

Первую половину воскресенья я отсыпалась, сваленная сменой часовых поясов, а вторую провела, знакомясь с городом. Мой рот не желал закрываться от изумления, от всего, что окружало меня и от всего, что видели мои глаза, перехватывало дух.

Возможно, дело было в том, что я впервые оказалась заграницей, но все же склоняюсь к тому, что причина была в самом городе.

Я предвкушала следующие десять месяцев.

А пока что я познакомилась с моим руководителем, профессором Эвелин Морган. Это была женщина чуть старше средних лет, на вид сдержанная, как и положено британке, но после недолгого общения я поняла, что это добрый и располагающий к себе человек.

Признаюсь, это принесло облегчение. Всё мое общение с профессором Морган до сегодняшнего утра сводилось к электронной переписке, и тон писем был сугубо деловой, а потому во мне присутствовало некое опасение насчёт человека, под началом которого я проведу следующий год.

Радовало, что мои опасения не оправдались.

Профессор ввела меня в курс дела, затем она ненавязчиво расспросила меня о моей жизни в Калифорнии, и я рассказала ей о женихе, который остался ждать меня дома. Она выразила мнение, что для нас это, должно быть, непросто – оказаться разделёнными целым океаном. Я подтвердила, что так и есть, хотя вдруг поймала себя на мысли, что на деле всё оказалось проще, чем я себе думала.

Только вот пока не понятно, хорошо это или нет.

*****

В свой обеденный перерыв я решила купить что-нибудь в одной из кофеен, которых было полно поблизости с университетом. Я пока что не очень хорошо ориентировалась, поэтому выбрала один из самых близкорасположенных ресторанчиков.

Собираясь взять кофе и какой-нибудь сэндвич с собой, я встала в хвост большой очереди, и пока ждала, изучала меню на верхней доске. Услышав, как кто-то окликнул меня, я в замешательстве обернулась и увидела махающую мне профессора Морган.

Профессор сидела за дальним столиком у окна, в компании какого-то мужчины, чьё лицо мне не было видно. Эвелин (как она сама просила её называть) помахала мне, подзывая к ним, и испытывая лёгкую неуверенность, я подошла к ней и её спутнику.

‒ Присоединяйся к нам, ‒ с улыбкой предложила Эвелин, указав на свободный стул.

В этот момент молодой мужчина поднял голову и посмотрел на меня. Он оказался очень привлекательным, даже красивым – кажется, у меня дыхание перехватило. Я выросла в Калифорнии, где красивых парней более чем достаточно. Но этот мужчина не был похож ни на одного их тех парней, которые когда-либо встречались мне.

‒ Эмма, познакомься с моим старшим сыном – Бенджамином, ‒ сказала Эвелин, будто ничего не произошло. Будто в меня только что не ударила молния, сделав недвижимым каменным изваянием. ‒ Я только что рассказывала Бену о тебе.

Она, правда, говорила ему обо мне? Что? Зачем?

‒ Рад знакомству, Эмма. ‒ Бен поднялся и взял мою ладонь для рукопожатия. Оно было крепким, уверенным и вызвало во мне непонятную дрожь. ‒ Вы очень понравились моей матери, должен сказать.

Он держался так, как будто не заметил моей реакции, но когда я пробормотала что-то в ответ, а потом опустилась на стул, заметила в его глазах веселье. Похоже, от него не укрылось, как на меня подействовало знакомство с ним, и теперь мне хотелось провалиться сквозь землю.

‒ Мне тоже, мистер Морган, ‒ заставила себя ответить я, радуясь, что голос мой не передает смятение эмоций.

‒ Бен. ‒ Его губы тронула небрежная, лёгкая усмешка. ‒ Просто Бен.

‒ Пообедай с нами, Эмма. Мой сын иногда доставляет мне радость и приглашает на ланч.

Эвелин с улыбкой посмотрела на сына – её глаза светились нежностью и гордостью им. Я догадывалась, что Бенджамин Морган рос «золотым мальчиком», но он не был похож на инфантильного мамочкиного сынка.