Потом вдруг воодушевившись, добавила:

– В них столько искренности, непосредственности, бескомпромиссности и настоящей страсти!

– Ах, страсти… – ехидно повторила Анна Ивановна.

Лара быстро закрыла документы на компьютере, встала и нервно оправила юбку:

– Извините, у меня сейчас урок. Я зашла только за видеопроектором, – стушевавшись, проговорила она.

– У Ларисы Викторовны сегодня открытый урок, – Полина Сергеевна отставила кружку. – Я понаблюдаю, как она общается с ребятами. Опыт преподавания у неё действительно небольшой, возможно, я смогу что-то подсказать.

Лара замерла. Глаза её округлились.

– Не волнуйтесь, мешать не буду. Просто посижу за последней партой.

Лара растерянно кивнула:

– Спасибо. Это было бы… да…

Полина Сергеевна помогла Ларе справиться с видеопроектором и проводами, сама взяла классный журнал и скрученный в рулон белый экран. Анна Ивановна проводила их слегка высокомерным взглядом. Впрочем, Ларе могло лишь так показаться. Дородная фигура Анны Ивановны была настолько внушительной, что невольно вызывала чувство неполноценности.

– Что же вы как белая овечка, всего пугаетесь? – бросила Полина Сергеевна, пока они шли по коридору к классу. Её вьющиеся волосы мягко пружинили на каждом шагу, высокие каблуки уверенно цокали о бетонный пол, в голосе слышалась досада. – Коллектив у нас женский, Валера и пара трудовиков не в счёт. Такова специфика профессии, ничего не поделаешь. Какой нормальный мужчина пойдёт на учительскую зарплату? А женщины, сами понимаете, все с характером. К каждой индивидуальный подход требуется, поэтому приспосабливайтесь.

Лара кивнула и, вспомнив разговор завуча с Анной Ивановной, подумала: «Вы отлично приспособились!..»

Вслух же ответила:

– Я понимаю. И знаете, это очень хорошо, что вы побудете на уроке. Я действительно не очень справляюсь в 10 «Б».

Тут притворяться было не к чему, Лара отчаянно нуждалась в поддержке.

– Посмотрим, – отрезала Полина Сергеевна.

Лара почувствовала, что оправдания излишни. Она должна проявить твёрдость характера, показать себя с лучшей стороны, иначе помощи ждать не от кого.

10 «Б» явно не ожидал появления завуча на уроке. Ребята переглядывались, слышались шепотки. Золотарёв с Калюжным вошли в кабинет последними. Эти, не выказав удивления, сели по местам. Золотарёв не удосужился вынуть из уха беспроводной динамик, Калюжный не снял красной кепки, лишь козырёк развернул назад.

Лара начала урок. В присутствии завуча ученики вели себя более чем адекватно: ни шума, ни презрительных взглядов, все усердно конспектировали новую тему. Во второй половине урока Лара решилась вызвать пару девочек к доске. Ответы заслуживали пятёрок. Лара не скупилась на похвалы. В течение урока она то и дело бросала взгляд на последний ряд парт, ожидая хоть какой-нибудь реакции от завуча. Но Полина Сергеевна большую часть времени просидела, уткнувшись в телефон. Когда Лара объявила, что должна провести небольшой проверочный тест, завуч встала.

– Спасибо, Лариса Викторовна. Продолжайте, пожалуйста, – с этими словами она вышла.

Настроение в классе тут же изменилось. Ребята застыли – ни шепотка, ни движения, все уставились на Лару холодными колючими глазами. У неё мурашки побежали по спине. В уголках глаз защипало, и Лара поспешила отвернуться. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы взять себя в руки. Потом она быстро прошла по рядам, раздавая бланки с тестами.

– В конце урока положите работы на учительский стол, – объявила Лара.

Она юркнула в лаборантскую и быстро закрыла за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, Лара прислушалась, но, как ни старалась, не смогла расслышать ни разговоров, ни других звуков. Постояв так несколько минут, Лара прошла к письменному столу у окна. Не зная, чем себя занять, лишь бы не думать, она переставила на столе учебники, потом заметила на подоконнике тряпку и принялась стирать пыль с черепа пластмассового скелета в углу.

Лара показалась в классе, лишь после звонка с урока, когда шарканье стульев и топот стихли. На столе лежала ровная стопка заполненных бланков. Лара выдохнула с облегчением, но, когда пригляделась к тестам, стало ясно, что её в очередной раз провоцируют. Она перебрала исписанные бланки: в каждом тесте из вариантов ответов на вопросы была выбрана одна и та же буква. Золотарёв на все вопросы выбрал вариант ответа под буквой «А», его друзья Калюжный и Усов выбрали «Д», Земцов – «В», и даже девочки, при завуче отвечавшие у доски вполне дружелюбно, отметили в тесте единственный вариант ответа. Лару шокировала эта бескомпромиссная сплочённость.

«Ладно… Раз от меня ждут решительных мер и твёрдости…» – Лара поставила всем двойки за тесты и занесла оценки в журнал.

На следующий день утром Ларе позвонили из гимназии – директриса срочно желала побеседовать, но не по телефону. Пришлось собраться и идти.

В приёмной у директора секретарь встретила холодно и заставила ждать не менее получаса. За это время Лара извелась так, что у неё разболелась голова. А когда секретарь принесла и положила себе на стол классный журнал 10 «Б», у Лары не осталось сомнений, зачем её пригласили.

Наконец пробурчал селектор – Ларе разрешили войти в кабинет директора. Она встала, нервно оправляя юбку. Ей вспомнились детские походы к зубному, то гнетущее ожидание неотвратимых страданий, какой бы хорошей девочкой она нибыла. За что ей всё это? Она честно выполняет свою работу, старается, готовится к каждому занятию. Ни разу не опоздала. Она знает свой предмет гораздо лучше, чем все эти дамочки с косами и седыми рогульками. И двойки она поставила не из вредности, а потому что ничего другого ученики не заслуживали. В конце концов можно проверить заполненные бланки тестов.

Ларе хотелось держаться прямо, но её взгляд приклеился к зелёной ковровой дорожке под ногами.

– Проходите, садитесь, – сказала директриса холодно.

Лара тихо поздоровалась и медленно опустилась на стул напротив директорского стола. Спина и живот болезненно напряглись, пальцы рук судорожно сцепились.

В кабинете повисла гнетущая тишина. Директриса сначала просматривала классный журнал, потом какие-то бумаги. Потом ей позвонили, она резко ответила, что занята и перезвонит сама, когда освободится.

– Ну-с, Лариса Викторовна, – директриса подняла на Лару блёклые глаза, в ареоле густо накрашенных ресниц, – давайте вспомним, о чём мы говорили, когда вы поступали к нам на работу? – Она сделала паузу и продолжила: – Преподавательского опыта у вас нет, – подчеркнула она. – Теперь вы и сами понимаете.

У Лары совсем некстати заныл зуб мудрости.

– Что вы скажете на это? – Директриса развернула перед Ларой журнал со столбцом двоек.

Лара постаралась унять нервную дрожь и, преодолевая себя, ответила:

– Это оценки за тест. Ответы на вопросы были выбраны наугад, я не могла…

– Нет, вы могли! – директриса хлопнула журналом по столу так, что Лара подпрыгнула. – Милочка, классный журнал – официальный документ. Вы это понимаете?

Лара кивнула.

– Слова «репутация школы» вам о чём-нибудь говорят?

– Меня не предупреждали, что я не имею права ставить двойки, – отчаянно парировала Лара.

– Милочка, если вы не знали, так я вам сообщу, что наша гимназия – лучшее учебное заведение в городе, – директриса встала и быстро прошла к небольшому стенду на стене. Она ткнула пальцем в вырезку из газеты. – Я пошла вам навстречу, взяла на себя риск, приняв на работу. И что же мы получаем? Неумение и нежелание найти общий язык с коллегами, конфликты с учениками, неспособность организовать учебный процесс, вызывающее общественное поведение. Что дальше?

Лара судорожно припоминала, что в её поведении могло показаться вызывающим.

– Каким образом вы собираетесь поправлять ситуацию? Через две недели ежеквартальная комиссия из управления образования.

Лара молчала, не смея даже вздохнуть.