— Но у нас была сделка, — заявляет Тео, и Лиам не понимает, почему он по-прежнему выглядит таким расстроенным: он только что сказал ему, что он может съесть коробку-сердце — ну, то, что внутри нее, — не то чтобы есть какая-то проблема.

— Ну, сейчас это неважно, ты ведь уже купил шоколад, правда? — Лиам пожимает плечами. Он до сих пор не знает, можно ли ему теперь опустить вниз свою дешевую плитку шоколада. — Я обещаю, что не вернусь обратно в магазин и не расскажу всем, что ты съешь его сам.

Он ухмыляется, но Тео не улыбается в ответ.

— Неважно, — говорит он и берет плитку шоколада из руки Лиама, положив коробку-сердце на стол. Он выходит из комнаты раньше, чем Лиам успевает что-нибудь сказать, своим пассивно-агрессивным шагом, как всегда, когда он злится.

Лиам смущенно моргает.

Он не понимает, почему Тео так непреклонен насчет всего этого «не могу сам купить себе шоколад в день Святого Валентина», хотя обычно его, кажется, не беспокоит то, что общество находит неловким. Нагота, например. Он должен считать, что неловко входить в комнату Лиама в одних боксерах или с крошечным полотенцем после душа, но он постоянно это делает.

Действительно часто. (На нем была пара черных боксеров, обтягивающих задницу, когда он ворвался в его комнату, жалуясь на красные шторы).

Вот что считается смущающим, по мнению Лиама. И отвлекающим. И неуместным. И горячим. Но в основном смущающим.

Не поедание шоколада. Тео такой странный.

Лиам вздыхает и открывает коробку, развязывая красную ленту.

Его ноздри сразу же ласкает сладкий запах, и Лиам обнаруживает, что пялится на кучу видов конфет, разных форм и размеров.

Прежде всего, там много белого шоколада.

Тео ненавидит его, может, поэтому он и не захотел взять коробку-сердце себе: он всегда говорит, что белый шоколад даже не настоящий шоколад.

Однако он любимый у Лиама.

*

Часом позже Лиам стучит в дверь Тео.

— Занято, — отвечает Тео, и это нелепо, потому что его спальня не чертова ванная, поэтому Лиам все равно входит.

Тео не писает на пол, и Лиам очень этому рад.

Он сидит на своей кровати, сложив руки и надув губы. Видимо, плитка «Hershey’s» была не слишком хороша.

— Вот, — говорит Лиам и бросает ему коробку конфет. Она не в форме сердца, но она красная и милая, а шоколад темный, единственный настоящий, по мнению Тео.

Тео выглядит удивленным, но он еще сильнее удивляется, когда Лиам бросает еще и цветы, которые ударяют его в лицо.

— Была акция, два в одном, — объясняет Лиам.

Тео смотрит на него, как будто он привидение или вроде того. По крайней мере, он больше не выглядит раздраженным.

— Я не принес тебе цветы, — нахмурившись, говорит он через секунду.

— И я признателен за это.

— Но сделка. — Тео, видимо, просто не может обрести покой. — Она больше не сбалансирована.

Лиам пожимает плечами.

— Все нормально. Я даже не люблю цветы.

*

Через полчаса Тео не стучит в его дверь, потому что Тео никогда не стучит.

Он просто врывается и бросает в Лиама гигантского плюшевого медведя, заставляя его свалиться со стула.

— Какого черта? — шипит он со ртом, полным медвежьей шерсти.

— Ты сказал, что не любишь цветы, — говорит Тео, как будто это объясняет, почему Лиам раздавлен фальшивым медведем, — это не объясняет, кстати говоря, — а потом просто уходит.

Медведь улыбается и держит сердце. Лиам считает его очень жутким.

*

«Что люди дарят другим людям на день Святого Валентина, кроме шоколада, цветов и медведей?»

«Член».

Лиам решает какое-то время не писать Мейсону.

*

— Тебе тоже нужен медведь?

Тео удивленно пялится на Лиама со своей кровати. В этот раз Лиам не постучал.

— Нет.

— Хорошо. — Лиам рад этому, потому что одного жуткого медведя в его доме достаточно. — Тебе нужно что-нибудь еще? Открытка или вроде того? — добавляет он.

Тео смотрит на него. У него на губах шоколад. Коробка, которую Лиам ему подарил, лежит прямо рядом с ним на кровати.

— Я в порядке. А тебе что-нибудь нужно?

Лиаму ничего не нужно. Губы Тео до сих пор покрыты шоколадом.

— Может быть, поцелуй.

Теперь Лиам хочет уйти, потому что его рот сделал что-то, на что он не соглашался.

— Ладно. — Тео встает и оказывается рядом с ним, прежде чем Лиам успевает сбежать в собственную комнату. Он на самом деле не трогает Лиама и не перекрывает ему дорогу, но его губы по-прежнему коричневые от шоколада, и они теперь так близко, что Лиам действительно не в состоянии двигаться.

У них не сладкий вкус, как у его белого шоколада, он более горький и сильный, но Лиам в этот момент понимает, что это не имеет значения, потому что его любимый вид шоколада, похоже, тот, который он слизывает прямо с губ Тео.

— С днем Святого Валентина, идиот.

========== Часть 2 ==========

Тео стоит прямо перед ним, и они только что целовались.

Лиам понятия не имеет, что делать теперь.

Что люди обычно делают после поцелуя?

Лиам с Хейден обычно обнимались, или занимались сексом, или и то, и другое.

Но на щеках Тео до сих пор видны красные следы от царапин, появившихся, когда Лиам бросил розы ему в лицо, а Лиам никогда не бросал цветы в лицо Хейден. С другой стороны, она никогда не пыталась задушить его фальшивой шерстью гигантского медведя, поэтому Лиаму, наверное, стоит прекратить сравнивать ее с Тео.

Тео, который, кстати говоря, по-прежнему стоит прямо перед ним, неловко пялится на Лиама.

— Так, — говорит Лиам, стараясь не казаться испуганным. Потому что он не испуган. Вообще нет. — Это… что теперь?

Тео кусает губу. Лиам хочет, чтобы он этого не делал.

— Что ты имеешь в виду?

— В смысле, вот это. — Лиам неопределенно машет между ними рукой, на очень небольшом расстоянии между их лицами. — Это валентиновская штука или…

Тео с надеждой ждет, но Лиам не планировал заканчивать фразу.

— Ну, это какая-то штука, и сейчас день Святого Валентина, так что да, я бы назвал это валентиновской штукой.

Лиам настолько не удовлетворен ответом Тео, и не только из-за издевательского тона.

— Ладно, маленький засранец, это будет одноразовая штука или мы собираемся сделать это снова?

Тео опять кусает губу. Лиам определенно собирается ударить его в следующий раз, когда он это сделает.

— Сделать что?

Чертов мудак.

— Эту штуку, — отвечает Лиам, а потом тоже кусает свою губу, потому что Тео не единственный, кто может играть в эту игру. Он мгновенно жалеет об этом и чуть скулит, когда его язык жжет металлический привкус крови. Он надеется, что Тео этого не заметил.

— Ты имеешь в виду штуку с цветами и шоколадом или… — Тео ухмыляется. Он определенно это заметил. Что довольно логично, поскольку его лицо до сих пор так близко к лицу Лиама.

— Штуку с губами. — Теперь Лиам чувствует горечь.

— О, штуку с поцелуем?

— Да, штуку с поцелуем.

Тео задумчиво кивает.

— Ты хочешь? Сделать штуку с поцелуем еще раз?

Конечно, он не собирался отвечать. Ему просто обязательно быть раздражающим.

— Да нет, конечно нет. Может быть. Я хочу, да. А ты?

Тео опять кусает губу, и с Лиама хватит, он собирается вот-вот ударить его.

— Например, когда, на следующий день Святого Валентина?

— Да, конечно, — кивает Лиам, и он до сих пор не ударил Тео. Это потому, что он сейчас слишком близко, чтобы его можно было как следует ударить. Лиам собирается сделать это позже, когда они оба сделают шаг назад. — Мы можем сделать это на следующий день Святого Валентина. Или раньше. Например, завтра. — Лиам ненавидит свой рот. Он хочет ударить и его тоже. — Мы собираемся сделать штуку с поцелуем завтра?

Тео пялится на Лиама.

Лиам делает шаг назад, потому что, если Тео не даст ему настоящий ответ, а снова ответит вопросом на вопрос, его кулак готов.

Это будет выглядеть плохо, Лиам знает, и ему придется объяснять своим родителям, что он сломал Тео нос, потому что тот не хотел целовать его. Это звучит глупо, как и все в жизни Лиама, но это единственное, что имеет смысл.