Я подняла глаза на Максима: вот о чем он сейчас? То порицает меня за поведение и внешность, то хвалит и восхищается. Как уловить в этом смысл? Какой он хочет меня видеть? И кого все же видит на самом деле? Невинную порочность с внешностью куклы? Долго внимательно на него смотрела, пытаясь уловить его намерения.

– Ангелина, детка, ты меня спалишь, горячо же. В начале намочила меня, потом решила поджечь? Проверяешь на прочность?

Я тут же выключила фен; моя рука находилась в одном положении – горячий поток воздуха бил в одно место. Уставилась на Максима Петровича.

– Нет, а нужно? – я облизала губы.

Мой идеал, наклонившись ко мне, взял за подбородок пальцами, чуть сдавив его. Наклонившись, выдохнул в губы.

– Не играй со мной, Ангел, можешь обжечься, – минутная пауза и, отстранившись от лица, произнес: «Спасибо, Ангелина, но мне уже пора. Рад, что с тобой все в порядке».

Одевшись, быстрым шагом покинул комнату, я даже его не проводила. Так и осталась сидеть в полном недоумении от его слов. После сегодняшней встречи начала его воспринимать не как Максима Петровича, руководителя большой фирмы, и даже уже не как отца моего парня. А как человека, который обрел лицо, фигуру, голос и запах. Человека, который стал ко мне чуточку ближе. Я же вижу, что его возбуждают мои маленькие проделки. Думаю, добьюсь его внимания к себе. Игра в «кошки-мышки» началась. И пусть я далеко не платиновая блондинка, но гораздо лучше, чем многие из них.

Зачем мне это дуре было нужно? Ну вот зачем? Он опасный противник, и я это знала, но с чувствами не поспоришь…

Грустный день: начало экзаменов. Аудитория постепенно заполняется теми, кто решился на отважный шаг: первыми сдать экзамен «монстру», которого зовут Сергей Пантелеевич.

– В твоей жизни, кроме парней, что-нибудь есть? Ты мне кажешься пустышкой по жизни, в тебе же интеллекта ноль. Иметь красивое личико и большие сиськи – не достижение! Ты, вообще, зачем пошла учиться? Задницей трясти ты и так прекрасно умеешь. Свободна, Смирнова, как выучишь – приходи на пересдачу.

По личику Ленки Смирновой градом текли слезы, смешиваясь с тушью, они превращались в скорбные траурные дорожки на бледном личике. Ярко-красные губы мелко подрагивали, сдавленные всхлипы вырывались наружу. Ее нежная психика не выдержала очередного посягательства. Дверь аудитории отсекла звук громкого рева.

Сергей Пантелеевич – гроза нашего института, единственный препод, на которого не действовали женские слезы. Усиленно шли слухи, что он исключительно по мальчикам. Но это всего лишь слухи, уверена, препод импотент по жизни. А может, все же нормальный мужик? Просто ему надоели дебилы в нашем лице?

– Котельникова, а ты чего сюда пришла? Ты не допущена к экзамену!

– Это еще почему? – справедливо возмутилась я. – По той же причине, что и Ленка: из-за бюста, что ли? – в аудитории раздались смешки.

– Очень смешно, Котельникова, у вас, похоже, тоже весь ум ушел в эту часть тела, да?

Я лишь пожала плечами: чего этому хрычу объяснять, почему вовремя не сдала курсовую работу.

– Я считаю, Сергей Пантелеевич, что вы предвзято относитесь к женщинам. А курсовую вовремя не сдала по причине болезни. И нет, спасибо, это была не опухоль мозга, – в зале заржали уже громче.

– Тебе, Ангелина, нужно было идти в актрисы, а ты подалась на экономический факультет. Такой талант погибает в душном зале! Пока есть время, переведись в другой институт.

– Сергей Пантелеевич, можно вам сегодня сдать курсовую? Ну пожалуйста, – я выпятила губки и состроила просящее личико.

– Можно, Котельникова, все вовремя сдавать, а не фигней страдать, как вы, молодежь, выражаетесь. Иди, Ангелина, раз ты у нас болела, сдашь мне ее сегодня. Через два часа будь у моего кабинета. Все ясно?

– Ясно, – во мне умерла актриса, зато возродился ботан.

– Ну, раз ясно, тогда свободна, можешь идти.

Одета сегодня была сверхцеломудренно, но это, конечно же, на первый взгляд. Я всегда выбирала наряд в институт таким образом, чтобы из скромницы в пару прикосновений руки можно было превратиться в похотливую кошечку. Что я и сделала. Расстегнула пуговицы чуть ли не до пупка на приталенном пиджаке, грудь сразу же вырвалась на волю. Черный кружевной топ на тонких бретельках гармонично сочетался с черной юбкой-карандашом, по бокам которой были молнии. Расстегнула их так, чтобы видна была полоска кружевных чулок.

Я договорилась встретиться с Марсом Фишером. Ох, и повезло же ему с имечком; о чем думали родители, называя так свое дитя в честь планеты? Хотя с отчеством Адольфович оно было и не столь уж мрачным.

Ботан должен был принести курсовую работу, еще он мне обещал ее объяснить. Очкарик наверняка рассчитывал еще на что-то, но у меня есть парень, так что ему обломится. Пусть радуется, что вообще на него обратила внимание. Боже мой, ну в кого я превратилась, пообщавшись со Стасом? Все же он на меня плохо влияет. Скромную девушку развратить до не узнаваемости, хотя кого я обманываю, ну когда я была скромницей? Мне всегда нравились мужские масляные взгляды, чувство эйфории и власть над мужчинами. В их глазах столько надежды и веры в свое превосходство. И на кой ляд мне это нужно? Такое впечатление, что во мне борются два человека: один ботан, а второй до безобразия похотливый, играющий на чужих эмоциях, заставляющий людей плясать под свою дудку. Ну что же, а ведь это нужно тоже уметь. Да… Не ту я выбрала специальность: нужно было идти учиться на психолога. Хотя самой вначале разобраться бы в себе. Но так далеко забегать не хочется. Сейчас курсовая на первом месте, отдать минимум, получить максимум.

– Привет, Марс, – проворковала я на ушко наклонившемуся над книгами ботану. – Курсовая готова?

– Ангелина, – встрепенулся Марс, как только услышал мой голос.

Парень, оглянувшись, начал пожирать меня глазами. Ну еще бы, как я его понимаю: дома видела себя в зеркале – ну очень соблазнительно смотрелась. Марс нервно сглотнул и беспокойно заерзал на стуле.

– Ма-а-арс, отомри, у меня не столь много времени, через два часа мне предстоит все это рассказывать нашему «монстру», – я собиралась впитывать в себя все знания, как губка. Все, что мне собирался сообщить бледный ботан, нужно было запихнуть на полочки памяти.

– Ангелина, ты могла бы не стоять за моей спиной, а сесть рядом? Мне так удобнее будет объяснять, – просипел страдалец.

– Конечно, дорогой, как скажешь, – отодвинув стул, села рядом, прижавшись плотно к нему бедром.

Парень нервничал, постоянно сбивался, часто косился на мой бюст. Нервно облизывал губы, щеки его запунцовели. Я же бесстрашно задавала вопросы. Пропустила вроде и немного, но были моменты мне непонятные, на них и заостряла внимание. Ну, думаю, проблеять что-нибудь смогу «монстру».

– Ангелина, если хочешь, я могу с тобой позаниматься, мне это не сложно, – Марс с щенячьей надеждой заглянул в глаза.

– Я подумаю, Марс, над этим, – моя рука, опустившись вниз, похлопала парня по ноге.

Откуда у него смелость взялась: накрыв мою ладонь, он насильно ее протащил к ширинке. Набухший бугор требовал свободы, да только я не собиралась ласкать ботана.

– Я девушка приличная, Марс, у меня есть парень. Так что отпусти мою руку, – секунду подумав, добавила, – грязный извращенец, – я смотрела в его глаза, когда говорила, а языком специально облизывала губы.

Руку он отпустил, но я не спешила убирать свою: мне нравился момент власти. Захочу – повернусь и уйду, а захочу – он получит разрядку.

– Ангелина, – прошептал парень, – не мучь меня, я же тебе помог.

Ну, что верно, то верно: курсовую написал, объяснил. Наградить?

–Не хочу быть неблагодарной, Марс, но учти – это одноразовая акция. И больше в мою сторону не смотри, извращенец. Ты меня понял? Если да, то кивни и сиди тихо, – Марс часто закивал головой.