Если кого-то волнует, пинать я старался не сильно. Ну, я же не хочу, чтобы девочка страдала. Так, чисто чтобы она перестала ебланить и разжала пальцы. А то она вцепилась в него, как будто от этого её жизнь зависела. Ёбнутая какая-то.

– И уходит. Довольный, ебать, – Артём недовольно покосился на меня, когда говорил это, и я недовольно закатил глаза.

Не то чтобы я чувствовал какую-либо гордость за это всё, мне вообще было похуй. Но Артём так это всё преподносит. Меня это раздражает. Можно я и ему въебу? Его это утешит?

Ковальский посмотрел на меня, и я уже сказал себе морально готовиться к новой порции шутеечек. Причём, не только сейчас, а ещё и в течение всего года. Мда, это, пожалуй, единственная причина, из-за которой я буду сожалеть о том, что сделал. Что меня теперь ещё долго будут стебать с этим. Отлично. Я такой молодец.

– Арсений, ты мой герой, – вдруг выпалил Илья, и я уж опешил на секунду. После всей той хуйни, что мне Артём устроил, было странно слышать одобрение в чьём-то голосе. Хотя ладно, я и не хотел, чтобы мои действия хвалили, но всё же.

– Я тебя ещё больше обожаю теперь.

Ты тоже больной, что ли? Господи, с кем я общаюсь. Один ебёт мне мозги с тем, что я ударил девочку, другой начинает восторженно визжать. Долбоёбы, блять, конченые.

– И ты туда же? – возмущённо спросил Артём. – Скажи ему, что он не прав.

Скажите Артёму, кто-нибудь, что он двуличная свинья, и с его стороны попытки обвинять меня в грубом отношении к окружающим – это просто смешно. Не хочу говорить шаблонными фразами, но “или крестик снимите, или трусы наденьте”. Ну правда же. То Артём у нас самый терпеливый и толерантный человек с района, ага.

– Прости, Артём, но как раз из-за таких долбоёбов нас все ненавидят. И Арсений втащил ей именно из-за этого. Да же?

Я втащил ей потому, что она не отдавала флаг. И попрошу заметить, что я пытался сначала всё решить мирно (ну, может, не самым удачным способом, и стоило попробовать ещё хотя бы пару раз, прежде чем начинать распускать руки, но хотя бы попытался). Она не захотела, и мы пошли другим путём, более действенным.

– Да какая разница, из-за чего? – Артём не дал мне и слова сказать, хотя не то чтобы я хотел или собирался. – Нельзя бить случайных прохожих.

Кто бы говорил. Хотя не припомню, чтобы Артём бил кого-то без причины.. Но похуй, вообще-то. Причина у меня была, по сути.

– Артём, – Ковальский так спокойно говорил, я аж удивился, – Арсений, как порядочный человек, заботится о нравственном здоровье своих сограждан. Он всё сделал правильно, и я полностью его поддерживаю.

– От того, что несколько человек увидит радужный флажок, никто не пострадает.

У меня аж сердечко заболело. Артём.. Что ты делаешь.

– О, боже, – тут даже Илья начал сдавать. – Иди нахуй, Артём, с такими закидонами. Мы блядских леваков тут не любим.

– Стрелки не переводи. Нельзя – бить – людей.

Ага, “Сказал Артём”. Нет, правда, ему самому не смешно? Это всё равно, что убийца, который даже не жалеет о содеянном, будет учить других, что убивать – это плохо. Или если я вдруг начну затирать всем про вред лекарств и что таблетки – это вообще бесполезная срань. Это так тупо, Артём, просто до невозможного. С чего это вообще в тебе внезапно комплекс справедливости проснулся? Ты что, долбоёб?

– Это ещё почему? – фыркнул Ковальский. – Что, особенные, что ли? Слухай, Артём. Людей били, бьют и будут бить. Особенно пидорасов. Чего ты бесишься, я вообще не понимаю.

– Ага. Зато как ставить какие-то определённые черты человека на передний план – это ты прекрасно понимаешь.

О-о-о-ой, вы посмотрите на него. У меня такой к тебе вопрос тогда: если бы ты знал эту девушку, и знал, что она, допустим, мразота какая-нибудь ебливая, или относится к тому типу людей, которые тебя бесят, ты бы менее ярко отреагировал на то, что я дал ей по лицу? Раз ты у нас такой вот гуманный, блять, и ставишь на передний план то, что она человек?

Нет, он правда меня пугать начинает. С ним точно всё нормально? Или это я моргнул так неудачно, а Артёма подменили в этот момент?

– А, понятно, – хмыкнул Ковальский и умным видом. – Мы определяем её как социально-опасный элемент, как для общества в целом, так и для нас всех.

Я очень хотел влезть и сказать, что я никого не считал “социально-опасным элементом”, и вообще в последнюю очередь думал о “нас”. Но как-то решил промолчать.

– А ты просто не понимаешь масштабов проблемы.

– Да каких проблем? Нельзя бить людей.

– Что-то раньше тебя это не беспокоило. Когда ты пиздил Катю. Когда вы пиздитесь с Елисеевым каждый раз как последний. Когда ты бил всяких людей – по своей воле или потому, что тебя об этом просила Рита.

О, хоть кто-то это озвучил. Хотя можно доебаться, что Артём и правда не бил никого просто потому что. Но и я до той девахи доебался не без причины. Так что обвинения безосновательные.

– Или дело в причине? Я повторю: из-за таких аутистов нас все ненавидят. И чем меньше этой срани будет, тем лучше, понимаешь?

Боже, а можно не придавать моим действиям такой глубокий смысл? Я никого не защищал этим, я просто убирал флаг.

– Нормальные люди должны видеть, что мы такие же, как они, а не бегаем по улицам с криками с флагами и не устраиваем оргии у них под окнами.

Ни про какие оргии я ничего не знал, но так, в целом, Ковальского поддерживал. Хотя и то, что мы сегодня видели, вряд ли можно было назвать парадом или чем-то даже приближённым. Скорее, Артём прав, и это была просто сходка каких-то яойщиц, а флаг они взяли как определитель – чтобы люди могли их найти их или типа того. Но едва ли это имеет смысл. В любом случае, сейчас уже не важны всякие мелочи.

– Я вам про людей, вы мне про пидоров.

– Нахуй их, и правильно Арсений всё сделал, – повторил Ковальский. – ББПЕ, ты наш герой. Расскажу про тебя всем своим друзьям.

Отлично, теперь меня в женоненавистники вписали. Ладно, да, Ковальский шутит, но господи, прости. Почему вы все такие мнительные и обиженки? Особенно ты, Артём. Не могу с вас.

– Отлично, ебать, – фыркнул он. – Вы оба долбоёбы.

Может, хватит всех оскорблять? Ты, как бы, ничем не лучше, окей? Или попытался бы хоть свою точку зрения обосновать. Это было бы бесполезно, конечно, но так бы была хоть какая-то видимость диалога. Но нет, хочу рычать, что все мудаки, один я хороший, и всё. Иди ты сам нахер с такими шутками, понял?

Как-то медленно доходило понимание, что всё, никто никуда не идёт теперь. Артём нас теперь ненавидит, проводить с нами время не захочет, так что дорога нам всем теперь одна, каждому своя – по домам. И стоило это того?

– Хах, – Ковальский прям как мои мысли услышал. – Кажется, всё отменяется.

– Конечно, отменяется, – Артём так и не успокаивался. – Я не собираюсь в таком состоянии такими вещами заниматься.

Я почему-то думал, что он скажет, что он не хочет больше с нами как-либо контактировать, и со мной – особенно, так что когда он договорил, я аж вздохнул с облегчением. Всё хорошо. Дайте ему перебеситься, и всё наладится. Будем надеяться, по крайней мере.

– Ну, то есть, я зря выходил из дома?

Мы все сейчас зря из дома выходили, если уж на то пошло. Я, получается, выходил, чтобы пройтись, втащить какой-то девахе, а потом выслушать нытьё Артёма по этому поводу. Заебись, конечно. Это явно не стоило потраченного времени.

– Хотя похер, в целом, – тут же отметил Ковальский. – Что, по домам вместе пойдём? Или Артём теперь не хочет общаться с нами?

– Ага, – фыркнул тот. – Вдруг я вам тоже чем-нибудь не понравлюсь, и вы мне ебало набьёте?

– Всё просто, Артём. Просто не носи с собой радужные флажки.

Он только очень заёбанно посмотрел на меня, после чего выдал:

– То, что Ковальский это одобряет, не изменит моего мнения.

Это окончательно меня выбесило, и ей-богу, если бы не Ковальский, я бы ему высказал пару вещей на этот счёт. Но пока я мог только послать его нахер про себя и так же про себя пожелать ему не растаять по пути дома. Неженка ебучая. Под солнцем не потечёшь, нет? Может, нам с Ковальским тебе как-нибудь тенёк организовать? А то вдруг реально растаешь, что мы тогда делать будем? По асфальту тебя собирать?