– Пиздец, Арсений, – через какое-то время снова высказался Ковальский. – Как так.

Тут же он осёкся и закрыл рот рукой.

– Прости, мальчик. Не повторяй за нами.

Мальчик, мне кажется, нихуя не понимал, что происходит, так что даже сейчас ничего говорить не стал. Ну или, может быть, он умненький, и помнит слова матери о том, что разговаривать с незнакомыми дядями на улице не стоит. Я бы тоже стеснялся. А то обступили два каких-то уёбка, ещё и матерятся над ухом. У, сука. Где только отважная мать, которая защитит бедного ребёнка.

– Хорошо ты тут устроился..

Ковальский нервно обернулся на голос, а я и так мог видеть, как к нам шла какая-то дама. Либо молодая мать, либо старшая сестра ребёнка – тут уж не скажу, но и не важно. Важно то, что пиздюк отвлёкся и тут же подскочил, почему мне пришлось резко тормозить качели, чтобы он мог спокойно слезть. Какой я заботливый, а. Самому странно.

– Дядя тебя качает? – косо оглядев меня, спросила девушка, присаживаясь рядом с ребёнком и осматривая его. – Скажи “Спасибо” и пойдём.

Спасибо я так и не услышал, впрочем, не то чтобы мне было дело. Когда они ушли, мы с Ковальским переглянулись и по тому, как он усмехнулся, я понял, что можно продолжать. Хотя не то чтобы я хотел, но какая уже к чёрту разница. Зато руки покачаю. Плохо, что ли.

– Вообще, – вскоре решил поделиться со мной Илья, – я думал, на нас сейчас быканут. Ну, на меня. Типа, хули материшься.

– Ты видел её взгляд?

– Арсений, – Ковальский устало поморщился. – Если бы к моему ребёнку подошёл кто-то вроде тебя, ей-богу, я бы на тебя так же смотрел. Хотя ладно, шучу. Ты же знаешь, ты мне нравишься. Присунул бы тебе, да, не будь ты.. Таким.

– Каким.

– Ну ты понимаешь. Тем более, вы с Артёмом там мутите что-то непонятное. Он же меня убьёт нахуй.

Оглядев меня, Ковальский шмыгнул носом.

– Ну вообще да, твой внешний вид не вызывает доверия. Пирсинг. Руки, забитые до глаз..

Я сперва даже не понял, но потом решил, что, наверное, это какое-то охеренное выражение, которое Ковальский или сам придумал, или взял где-то в интернете или у кого-то из своих знакомых. Руки, забитые до глаз.. Ну, технически, это даже можно представить. Просто татуировки, начинающиеся на руках, идут вверх по плечам, шее и лицу, до глаз. Не что-то странное. Артём, я думаю, такими темпами к примерно такому и придёт.

– Ну и с выражением лица я бы тоже поработал. Лицо лица, как-то не располагает к себе, м-м? Во время секса у тебя такое же..? – Ковальский подвигал рукой возле своего лица. – Не, я просто представляю. И типа что? Мне было бы.. Неудобно видеть подобное.

– Ага.

Представляет он там себе что-то. У них сегодня что, день “Внуши Арсению, что он тупое бревно, трахаться с которым будет только последний даун и то с дикой голодухи”? Мне Артёма прекрасно хватает, спасибо за старания, Илья, но прекращай.

Когда он поднялся, я сразу прекратил раскачивать качели, хотя была у меня мысль дёрнуть, да посильнее, чтобы этот мудак свалился нахуй на землю и сломал себе позвоночник в трёх местах. Ну или хотя бы просто головой приложился. Но вместо этого я просто вцепился в балку руками, удерживая качели в прямом положении, чтобы они не перевалились в мою сторону. Не то чтобы была причина для беспокойства. Ковальский, я думаю, устоял бы, но всё равно.

– Пиздец, ты реально сильный, да? – уже стоя у самого края, спросил Ковальский. Мне не очень нравилась его усмешка и то, в каком положении мы были относительно друг друга, но отходить я всё равно не стал. Хотя и хотелось бы. Идея с “как-либо заставить Ковальского упасть” всё не уходила из головы, да и казалось, честно говоря, не дурной. Всё-таки, он мне пиздец как не нравился. Тем более, после его слов обо мне. Даже захотелось, чтобы он поскорее натворил какой-нибудь херни, и у меня появилось право набить ему ебало.

Когда Ковальский напрыгнул на меня, чуть не свалив с ног, я в какой-то мере этого ожидал, но всё равно не слабо так удивился. Типа, он реально это сделал? Пиздец, Илья. А ведь мы могли бы упасть. Не знаю, каким чудом я устоял, ещё и удержав на себе эту тушу, но, видимо, Бог меня любит. Хотя бы иногда. Хоть кто-то меня любит. Хотя бы иногда.

Под весёлый смех Ковальского я отошёл на пару шагов назад, изо всех сил стараясь выровнять наше положение и удержать парня на себе. Это смешно. Думал тут, как бы его так незаметно свалить на землю, а потом держу изо всех сил, лишь бы он не упал, бедный. Пиздец ты пиздабол, Арсений. Ковальский тебя так жалеть не будет.

– Арсений, а я тяжёленький?

– Не тяжелее моей жизни.

– Ой, бедный ребёнок, – обнимая меня, возмутился Ковальский. – Кошмар. Это из-за Артёма, да? Артём!

У меня резко защемило в спине, так что я откинул голову назад, расправляя, как только было возможно, плечи и пытаясь не материться особенно громко. Как же внезапно и как же больно это всё было..

– Какого хуя, Артём? – продолжал возмущаться Илья. – Почему ребёнок жалуется?

– Сейчас на тебя будут жаловаться, почему ты материшься при детях, дебил, – зашипел тот. – И у Арсения сейчас из-за тебя рак спины разовьётся. Слезь с него.

– Рак спины, – похихикал Ковальский, но хватку ослабил, так давая знать, что и я могу немного разжать ручки и вообще вернуть его на землю. Наконец-то, блять.

Избавившись от такого груза, я принялся разминать шею. Боли в спине отдавали туда, и было немного так себе. Морщась от боли, я совсем не заметил, что Ковальский не то что не отошёл от меня, а даже приблизился, и заподозрил что-то неладное я только когда почувствовал чужие руки у себя на лице и как меня притягивают к себе.

Но как бы там ни было, реакция у меня никогда не страдала, поэтому, получив, в конце концов, по ебалу, Ковальский быстро отошёл от меня, успев только просто приблизиться на ненормально близкое расстояние. Честно говоря, это было уже краем пиздеца. Ладно, когда он напрыгнул на меня и висел так – это ещё никуда не шло. Но попытка.. Что это было вообще? Он меня поцеловать хотел? Походило именно на это, так что буду считать так. Но попытка засосать меня – это уже зашкварище. Мало того, что тут куча детей и их родителей. Так ещё и Артём с Дашей, и Рита, ко всему вдобавок. Ковальского вообще ничего не смущает, да? Долбоёб.

– Смотри, Артём, – продолжая трогать себя за челюсть, усмехнулся Ковальский. – Заигрываю с твоим парнем. Бортанём ведь тебя.

Артём был на удивление спокоен, и мне даже показалось, что эти двое наверняка успели набухаться, пока меня не было рядом. Это объяснит, почему Ковальский так всрато себя ведёт и почему Артём до сих пор не начистил ему ебало.

– Мы вас с Дашей потом нахуй бортанём. Да?

– М-м, – очень выразительно протянула Даха, искоса поглядывая на Ковальского.

– Обожаю это “м-м”, – довольно протянул тот. – Один звук, а сколько ненависти.

Мне почему-то было слегка не по себе, хотя, судя по всему, даже всей этой хуйнёй мы не привлекли особо много лишнего внимания. По крайней мере, нас никто как-то странно не рассматривал, если не считать Артёма и остальных. Они с Дашей были особенно недовольны (вот это да), и я даже сказал себе готовиться к выговору. Рита же сидела, прикрывая рот рукой и хихикая, Урсула просто поджимала губы, пытаясь скрыть усмешку. Этим, кажется, всё хи-хи да ха-ха. С другой стороны, так даже лучше. Нечего относиться к словам Ковальского серьёзно, м-м. И к тому, что он делает.

– С вот этого самого корабля, – Даша указала за спину Ковальскому и тот обернулся.

– Ого. А я не заметил. Бля, круто. А ночью же нельзя сюда приходить, да?

– Вроде, нет.

– Пиздец. Почему у нас на районе нет такой хуйни. Вот у Ани, которая твоя бывшая, были охуенные площадки вокруг дома. Можно было и побухать в каком-нибудь домике, и на качельки в четыре часа утра сходить. А нам нихуя. Вопиющая несправедливость.

Упоминание Ани смутило Артёма и Риту, но особо агриться никто не стал. К сожалению Ковальского, наверное, впрочем, хуй знает. Ему правда было так важно выбесить кого-нибудь? Ух, мразота ебаная. Осуждаю.