Артём только закатил глаза. Как всегда, божественная аргументация. “Все тупые, но я не скажу, почему, поэтому просто идите нахуй”. Или он считает это грязной работой, и что он, бог такой, не должен заниматься всяким дерьмом? Фу, самовлюблённая мразь.

Я не спрашивал, куда мы идём, да и выяснилось это уже минут через пять, когда мы вышли к горсаду. Мы были здесь с Артёмом в тот раз, когда сами ходили в этот же КФС, но тогда была ночь и не было людей. Ну, а ещё мы тупо постояли возле ворот, пообсуждали какую-то хуйню и ушли. Сейчас же Ковальский твёрдым уверенным шагом повёл нас внутрь, и я немного даже растерялся. Было странно. Мы как будто пришли в вообще другое место. Тут было так шумно. Из-за музыки из колонок в самом парке, а какие-то малолетние умники ещё и свои с собой привезли. Дебилы, блять. Не надо говорить, что здесь ещё было много других людей. Некоторые ещё были с детьми.. Мне не нравилось. Всё так угнетало.. Мы надолго тут? Какая вообще у этого цель? Зачем мы сюда пришли?

Спрашивать было не у кого. Наш предводитель, немного осмотревшись, двинулся куда-то в сторону, за ним шли Даша и Артём, а мы с Ритой и Урсулой плелись сзади. Наверное, если бы мы ушли, никто бы не заметил..

– Артём, смотри, – вдруг послышался голос Ковальского. – Пианина.

– Сейчас въебу.

– Давай Game of Life.

Так я понял, это было название какой-то песни, но услышать её нам было не судьба – пианино было оккупировано двумя какими-то мелкими девочками. Вообще, я сперва подумал, что оно сломано. Потому что мы стояли не так уж и далеко от него, но при этом я не слышал ни звука. И это при том, что два ребёнка колотили по клавишам от всей души. Но потом оказалось, что дело в шуме – стоило только подойти ближе, как тут же всё стало слышно. Я даже хихикнул про себя, когда подумал, что Артём мог бы отогнать от инструмента и этих двух девочек, но, наверное, его смущала их мать, бдительно охраняющая своих детей. Как-то быковать на детей при их родителях.. Недальновидно. А если попадётся истеричная особа? С другой стороны, даже меня выбесило то, как их мать спокойно смотрела на их ужимки. Её дочери так издеваются над инструментом, а ей типа похуй, да? Я бы своим детям по лицу отвесил. Не умеете играть – нехуй соваться. Но, конечно, это полностью дело этой женщины. Кто мы такие, чтобы лезть.

Так Артёму поиграть и не удалось, хотя, кажется, не то чтобы он рвался. Я заметил только такой же полный пренебрежения взгляд, когда он проходил мимо и смог вблизи увидеть мастерство девочек.

– Пиздец, – дождавшись, пока мы поравняемся, вдруг заговорил он. Я аж опешил. Просто мне не думалось, что мы будем разговаривать. А тут Артём сам начинает.

– Руки бы поотрывал.

– Можно просто подождать, пока они уйдут. Если ты хочешь поиграть.

Артём только хмыкнул.

– Какого вообще чёрта в каком-то ёбанном парке есть пианино, а у меня дома нет.

У-у-у, какая несправедливость. Давай украдём. Не знаю, как, но давай. Предлагаю свои услуги.

– Купи. Хотя бы электронное. Они, вроде, не особо дорогие.

– У тебя всё так легко, – фыркнул он.

– Ты два месяца горбатился, чтобы потом.. Ладно.

Может, это всё же серьёзная покупка и Артём не может выделять деньги на подобное.

– Но это всё равно глупо. Ты просто давно говоришь, что хочешь себе что-нибудь своё и крутое. Но никак не можешь купить, даже при том, что у тебя есть доход? Куда ты спускаешь все деньги?

Артём нахмурился, покачав головой из стороны в сторону. Кажется, скользкая тема.

– А, бля, – вдруг что-то вспомнил Артём. – Я хотел тебе поныть. Мне отец начал деньги давать.

– Это. Странно?

Как человек, расходы которого вообще не контролируются и не ограничиваются, я не привык такое слышать. Ну типа, это логично, что родители дают своим детям сколько-то денег банально на “покушац”. Что касается Артёма, он не выглядит как нищеброд, и поэтому его слова звучат ещё страннее.

– И почему поныть. Это же хорошо.

– Он давал нам их раньше, ну, мне и Кате, ещё когда мы все вместе жили. Но там немного было, а потом перестал. Типа, нахуя мне деньги.

А до этого они ему были нахуя? Странная логика.

– А сейчас он прям, – Артём выставил одну руку ладонью вверх и помахал над ней второй. – Так расщедрился. Хотя ей-богу, лучше бы он мне ни копейки не давал, чем давал так. Вообще, обычно он заходит ко мне и оставляет деньги на столе, и если я в комнате, то говорит что-нибудь в духе “На карманные” и уходит. Но блять. В последний раз. Утро. Я только-только проснулся, ещё не понял, какой сейчас год и где я нахожусь. Тут дверь.. Ну ты знаешь, да? Если резко дёргать ручку вниз, то там будет очень громкий хлопок.

Я покачал головой. Двери в их квартире – это мой ночной кошмар. Особенно то, как их открывает и закрывает Алексей Валерьевич. Не знаю, я просто задрот, который привык передвигаться и всё делать тихо, но, кажется, некоторым людям или принципиально важно, или у них заёб такой – на создание как можно большего количества шума? Не ебу, в чём причина. Но Алексей Валерьевич явно страдает от чего-то подобного. Потому что все двери он открывает и закрывает как, блять, в последний раз, со всей, сука, душой. Спасибо ему за одно – по утрам он такой хуйнёй не страдает. Зато днём или вечером..

– Ну и вот. А я забыл закрыть дверь. Отец до сих пор проверяет.. В смысле, он пытается зайти ко мне и узнать, чем я занимаюсь.

При всём уважении, но его батя, мне кажется, тоже еблан немного. Такая заинтересованность в жизни сына, это реально странно. Мне не то чтобы есть откуда знать, какая норма. Потому что даже из чужого жизненного опыта никаких выводов не сделать. Нас тут вот четверо, и у всех родители какие-то ебланы. Возможно, кроме Риты, но не суть. В любом случае, у нас выставлены только две крайности. Что родителям либо абсолютнейшее похуй (моя мать и родаки Ковальского), либо пиздец контроль с вечными вламываниями в комнату и всем таким (здравствуйте, Алексей Валерьевич). Но поведение отца Артёма это что угодно, но даже не приближенное к нормальному. А мы потом удивляемся, почему Артём такой обмудок.

Мы остановились, когда вышли к пруду. Ковальский с остальными ушёл к беседке, которая стояла на островке посреди того самого пруда (скорее, лужи, но не важно), а мы остались стоять чуть подальше. Надо было договорить, и, желательно, оставаясь при этом подальше от других людей. Ковальского, ага.

– И батя просто влетает, нахуй. Кладёт деньги и уходит. Я такой сижу: “Бля-я-я-ять”, – Артём приложил обе руки к вискам. – Я реально думал, что умру. Вот, вроде, уже давно всё наладилось. Полгода как. А я всё равно трясусь как чмо, когда он слишком резко заходит ко мне в комнату.

Бедный ребёнок. Будет теперь триггериться всю оставшуюся жизнь.

– Многие люди до старости свои детские травмы несут, так что это не странно.

Это должно было быть утешением, но я не знал, как воспримет это Артём. Просто он так говорил, будто стесняется своей реакции, хотя, по сути, это не что-то необычное. Не знаю, правда ли его это тревожило, конечно.

– Хотя и не нормально тоже. Можешь сходить к психологу, когда съедешь от него.

– Да похуй, – отмахнулся Артём. – Просто.. Это такая хуйня. Он как будто решил денег мне на корвалол дать. И заодно привести меня к тому состоянию, когда мне необходимо будет его, блять, пить. За что мне всё это..

С этими словами он подошёл ближе, протягивая ко мне руки. Я даже сказать ничего не успел, как меня уже крепко обняли, устраиваясь головой на плече и довольно вздыхая.

– Артём, мы в общественном месте, – осматривая прохожих, хмыкнул я.

– Я тебя не целую и не раздеваю. От двух обнимающихся парней ни у кого не убудет.

– Как знаешь.

Положив руки ему на спину, я попытался повернуться, чтобы проверить, чем там заняты Ковальский и остальные, но Артём своей головой перекрыл мне весь обзор, а слишком сильно двигаться с места я боялся. Артём бы опять начал недовольно стонать, как он обычно делает, если я хотя бы на миллиметр сдвинусь во время объятий. Меня это пиздец бесит, и лучше уж не возникать. А то опять подерёмся.