– Урсула, тебе весело?

– Да не.. – продолжая прикрывать лицо рукой, отозвалась та. – Я просто думала, это только мои одногруппники такие дебилы. Которые вечно странно шутят, но когда подходит к чему-то серьёзному, то сразу “Фу, пидоры, сжигать”.

А она типа нас всех уже в гомофобы записала? Хотя, кажется, девушки любят это дело. Раз парень – то точно гомофоб. Выбора не дано. Хотя я сам не лучше. До прошлого лета даже не думал, что парни могут читать фанфики и заниматься подобной чисто девчачьей хернёй. Но спасибо, Артём, что раздвинул мои представления о мире. Лучше бы ты этого не делал, конечно, но не суть.

– Жаль, ты не наша одноклассница, – протянул Ковальский. – У нас. Сколько? Семнадцать парней в классе. И все такие дебилы. Уровень гейщины в определённые дни просто ву-у-у..

Ковальский скажет о своём участии? Хотя ладно, нельзя так шутить. Потому что как ни странно, в тех шутках, которые разводят у нас в классе, он не принимает особо активное участие. Так, вбросит пару фраз, но не больше. Конечно, иногда он начинал домогаться Артёма. Но это типа так. Редко бывает. Чаще это происходит на бухаловках и подобных мероприятиях. В школе Ковальский потише. Наблюдает, ага.

– Артём, помнишь, как мы с тобой в девятом классе танцевали? В этом году, чую, ты с Арсением будешь цирк разводить на репетициях, да?

– А Арсений собрался танцевать? – Артём удивлённо на меня уставился. – Он же бревно.

Ковальский очень нехорошо засмеялся, тогда как остальные просто криво усмехнулись. Ну, Рита и Даша точно – Даша просто просмеялась в стакан, а Рита отвернулась, прикрывая рот рукой. Кажется, ей даже было стыдно. Мне тоже, в общем-то. Просто сложилось такое впечатление, что все здесь присутствующие в курсе, что мы встречаемся, и знают, как у нас дела, в самых мельчайших подробностях. Это.. Неприятно.

– В смысле, танцует он как бревно, ну вы поняли, да, – исправился Артём, но лучше бы он тогда сразу уточнил, что я танцевать не умею. А не “просто бревно”. Не знаю, почему мне так важно мнение об этой части моей жизни каких-то рандомных людей. Но ладно. Скажем, это всё плохое общество, которое навязывает каждому человеку моего возраста, что он должен быть пиздец каким сексуальным (в плане поведения, да), а не гаситься при каждом упоминании того самого. Да, плохое общество. А потом всяким чмошникам приходится страдать.

– А в постели он как? – продолжая улыбаться, спросил Ковальский.

– У Кристины спроси. Она должна знать.

Впервые в жизни я был рад тому, как мы скачем с темы на тему буквально за пару фраз. Ну, что поделать, если сейчас мне это на руку. Хотя, вообще, я бы тоже послушал, как я в постели. Не чтобы ЧСВ потешить, а узнать. Вдруг я реально не удовлетворяю Артёма, и на самом деле это серьёзная проблема. Почему-то же он гасится сейчас. Может, я ему вообще разонравился, в целом? А он молчит. Но типа выдаёт свои мысли в случайных фразах. Ну да, я его понял. “Дома поговорим”.

– Кристина, – задумчиво протянул Ковальский. – Как она там вообще. Вы общаетесь?

Я покачал головой.

– Не плакала там? Когда надо было уезжать из такой прекрасной страны. Моя сестра по первой поре, когда возвращалась из своих поездок по Европе, слезами умывалась. А её одногруппнице после нескольких месяцев жизни в Испании пришлось антидепрессанты пить, чтобы не свихнуться после возвращения домой. Даже при том, что там ей, как бедной студенточке, тоже несладко приходилось.

– Ну, Кристина в любом случае ехала отсюда туда. Если она и будет плакать, то только от счастья.

А что насчёт его сестры и её подруги, я лучше промолчу. Но вот лично когда я вернулся от наших родственников в Великую и Необъятную, я не плакал, и был только рад. Мать тоже не грустила. Всё субъективно, ребят. Всё-всё. Не знаю, почему это надо кому-то объяснять.

– А ещё она приедет?

– Когда она должна это сделать?

– Ну, следующим летом, может?

А-а.. Ковальский что, не в курсе, что меня самого тут следующим летом уже не будет? Или что вообще за бред он несёт сейчас. Мне казалось, он должен был знать. Артём же рассказывал ему. Или я не прав? Что происходит.

– Нет. Что тебе вообще надо от неё.

Даша тоже развернулась к Илье, готовая слушать.

– Да просто спрашиваю, – объяснился он. – У вас вообще как, всё серьёзно? Или вы так.

Я даже захотел на него наехать. Просто прозвучало так.. Напутствующе. Будто Ковальский захотел мне мораль почитать. Но от него это будет странно слышать. Сам-то, блять? Вечно удивляется, как Даша его не бросила до сих пор. И что-то я не уверен, что у него серьёзные намерения. Что вообще под этим имеется в виду? “Всё серьёзно”. Мы собираемся пожениться и завести пиздюков? Или встречаемся не просто потому что кому-то одному так хочется, а второй тупая чмоня и не может отказать. Что он имеет в виду.

– Я ебу.

– Но вы общаетесь?

– Да.

Или Ковальский хочет, чтобы меня снова хотя бы ненадолго отвлекла от Артёма какая-нибудь мадам? Это его хитрый план? Воспользоваться случаем и сделать что-нибудь плохое? Ну ничего. Годик потерпеть осталось, потом Артём будет в полном твоём распоряжении. Делай с ним всё, что душе будет угодно. Если тебя не отпиздят до смерти после первой же попытки его обнять, м-м.. А то Артём человек такой. Пылкий. Его не так задень, и всё. Особенно если не так заденет его Ковальский. Так что ладно. Это так мерзко прозвучало, но по факту всё нормально.

Как только все закончили есть, мы тут же засобирались уходить. Ковальский быстро собрал и унёс весь оставшийся мусор за ними с Дашей, но всем остальным как будто вообще не всралось ни убираться за собой, ни уносить остатки к мусорке. И, конечно же, это решил взять на себя я, но стоило только столу освободиться от людей, как тут же налетели голуби. Прям так, сразу. Надо было только отвернуться, они уже спохватились. Им реально так нравится то, что здесь перепадает, серьёзно? Странные птицы.

Именно из-за птичек какую-то часть мусора в итоге пришлось собирать с земли. Я не то чтобы был любителем, но считал такое свинством, и предпочитал всегда убирать за собой всё, что только возможно. Да и что тут. Пара упаковочек всего. Раз уж, тем более, у нас остались влажные салфетки и я смогу вымыть руки после всего этого, то меня вообще ничего не смущает. Ладно, кое-что, всё-таки, было.

Например, те дебилы, которые, мало того, что такие моральные уроды, так ещё и бросили меня.

Выкинув мусор, я спустился с веранды и осмотрелся – по предположениям, эти ублюдки, не догадавшиеся подождать меня (какой я важный, у-у), не могли уйти далеко, и я должен был их увидеть, но хер там, ага. Ни одной странного вида компании не было видно ни дальше по улице, ни с другой стороны, и вставал вопрос, куда эти уёбки делись. Умники, блять. Это был их злой план, наверное. Оставить меня там убираться, а самим сбежать по-быстрому. Это же так весело. Да и кому этот блядский Арсений нужен. Он там сидел, на лице было написано, что он хочет домой. Вот и пусть пиздует, а мы пойдём и дальше гулять и веселиться. У-у.

Но, обернувшись, я заметил машущую мне рукой Урсулу. Да, они просто пошли в обход здания. Зачем-то. Дебилы. Может, Артём с Ковальским решили покурить? Не знаю. В любом случае, я поспешил за ними, пока та часть компании не скрылась и от Урсулы. А то вот бы мы ещё вдвоём потерялись, было бы круто.

– Арсений, – Ковальский обернулся как раз в тот момент, когда мы догнали их.

– Спасибо, что бросили меня раз на раз с голубями.

– Тебя отпиздили?

– Да.

– Бедный Арсений. Все претензии к твоему другу.

– А нахуя ты там убирался, долбоёб?

Мда. Как донести до человека, что убираться надо не только у себя дома? Не призываю ходить на субботники, конечно. Но хотя бы не оставлять за собой ничего в общественных местах. А то конечно, это удобно. “Ну тут же есть люди, которым за это платят”. А у тебя, блять, жопа отвалится, если ты оставишь за собой чистый стол, да?

– Да, надо же оставить за собой срач, и чтобы голуби раскидали всё повсюду.