Да, лечь спать сейчас – самый заебись вариант. Одеться бы ещё не помешало.
Артём куда-то ушёл, впрочем, оно и к лучшему – предпочтительней сейчас посидеть в одиночестве. Хотя ситуация была двоякой – вроде бы, я и не хотел на него смотреть, а, вроде бы, и хотелось, чтобы он был рядом. Наверное, по этой же причине я не стал закрывать дверь – надеялся, что он придёт. Хотя в какой-то мере это было даже очевидным – что он вернётся. Куда он ещё денется-то.
Я не стал расстилать кровать – как бы, не было известно, можно это делать, или нет – хотя укутаться в одеялко сейчас хотелось. С головой так, чтобы самому ничего не видеть, и чтобы тебя никто не видел. Да и теплее будет.. Но не хочу возиться с кроватью, да и хер бы знал, кто на ней спит, и когда он в последнее время постельное бельё менял. Лучше быть осторожнее с такими вещами. И вообще не спать на чужих кроватях.. Но ладно, как бы. Чёрт с ним.
Вообще, я с самого начала жалел, что не остался дома, и что мы пили не в квартире Ковальского, откуда я бы мог уйти в любой момент, и что мне мозгов не хватило уехать на последнем автобусе, но сейчас мне стало окончательно херово. Скучаю по своей комнате и кровати. Там можно было лечь спать нормально, на свою собственную подушку, с чистым бельём, и ничто бы не помешало использовать одеяло. Как же плохо иногда быть таким вот задротом.. Хотя пока мне это жизни сильно не портило, но всё равно это плохо. По крайней мере, я думаю, да и люди же у нас любители бороться с ветряными мельницами. Хотя это не то выражение, но я не знаю, есть ли фраза для обозначения борьбы с тем, что ни разу, блять, не опасно? Люди же думают, что надо бороться с боязнью выступлений, и разводят на этом неплохой такой фарс, хотя доброй половине это жить вообще никак не мешает и вообще в хуй не упёрлось. Думаю, такую любовь к чистоте и всему такому они тоже относят к чему-то, от чего надо избавляться. Сранные люди, лишь бы деньги насобирать.
Когда Артём вернулся, я задумался, куда он уходил. К Ковальскому, задание сдать? Ну конечно, куда ещё ему надо. Наверняка посмеялись там от души, да? Ладно, мне лучше об этом не думать. И так жить больно, сейчас ещё хуже станет. Умею же я зачморить себя ещё сильнее, когда не надо, да? Отличный талант.
– Всё так плохо?
Я не сильно понял, что дало Артёму повод думать, что всё именно так, но какая разница, если он прав?
– У меня сил никаких нет.
Я морально уничтожен. Не хочешь закончить мои страдания?
Ха, смешную вещь вспомнил. Как-то Артём рассказывал, что Аня, в попытках выразить ему свои чувства, сказала что-то типа “Я готова принять смерть от твоих рук”. Сейчас я бы тоже не отказался от такого, но не потому, что это романтично дохуя, или какой-то такой сопливый и розовый бред, нет. Просто я реально чувствую себя опозоренным, а Артём – единственный человек поблизости. И он должен избавить меня от этого позора, убив. Пожалуйста, не откажи.
– Ты специально нагоняешь, чтобы мне хуёво стало, или тебе реально плохо?
– Мне сейчас хуёво, блять.
И не надо всё на себя принимать, окда? Только о себе думать и можешь. Фу таким быть вообще.
Артём сел на кровать рядом, но не настолько, чтобы мы хоть как-то касались друг друга. Так и знал, что он теперь меня ненавидит – вон, даже прикасаться не хочет теперь. Хотя можно подумать, что он реально видит, что я поплыл совсем после произошедшего, но нет, я буду думать, как долбоёб.
– Ты сильно меня ненавидишь теперь?
– Скорее, себя.
Надо же было так, а. Даже такой хуйни не выдержал. А ещё что-то думал там в начале, типа, “А-а, да всё нормально будет, ничего страшного не случится”. Сейчас даже вспоминать стыдно. Жалкий пиздабол. Это как тогда, на физкультуре, с прыжками через перекладину. Когда думаешь: “Ох, сейчас как прыгну”, а потом, уже когда подбегаешь к самой перекладине, становится страшно, в мозгу всё перемыкает, и ты просто мимо пробегаешь. Типа, “А не так уж мне это и нужно, оказывается, да-а”. “Лучше два получу, ну, или потом попробую”. Господи, какое я уёбище..
– Что это? – спросил я, когда Артём поставил мне на живот какую-то бутылку. Я сначала даже не понял, откуда она тут взялась, потом только дошло, что он мог принести её. Уходил же куда-то, ну.
– Абсент твой любимый.
Абсент не был моим любимым вот ни разу, но говорить об этом я не стал – как будто кому-то не похуй, да и Артём издевался сейчас. Но то, что он принёс мне выпить. Мне же, да? Принёс выпить. Меня радовало. Пытается облегчить мои страдания?
– Это твоё? – я забрал бутылку, рассматривая её. Она была не открытой, так что такой вопрос был вполне логичен. Как, в общем-то, и ответ на него.
– Да. Наверное, стоило раньше тебе её отдать.
Ну вот, теперь он будет жалеть меня и размазывать сопли. Можно без этого? Хотя подобный мусор других эмоций и не вызывает ни у кого.
Вообще, хорошо, что так вышло. Вряд ли бы я быстро уснул в таком состоянии, а теперь у меня есть семидесятиградусное бухлишко. То, что нужно в моём состоянии.
Пришлось сесть, чтобы было удобнее пить, но пока это было не так уж и сложно. Что-то я даже не заметил, как протрезвел, а ведь если подумать, не так давно я был очень даже пьян. Ну, ладно, то было вполне сносно. Да и попробуй не протрезвей от такого стресса. Быстро вся дрянь из головы выйдет, ну.
Артём так и сидел у края, спиной ко мне, и почему-то было дико неловко. Хотя для подобной ситуации такое совершенно нормально – наоборот, было бы странно, если бы после случившегося всё было как прежде. Хотя что не так, интересно. Нам и в обычное время не о чём разговаривать, мы даже не смотрим друг на друга. Так охуенно осознавать это. Я, конечно, никогда не думал, что буду встречаться с кем-то, или даже просто иметь похожие на такие отношения, но я не так это видел. Хотя не то чтобы я особенно рассматривал, но в массмедиа это рисуют по-другому, вот и в мозг вбилось. Меньше надо было всякой хуйни смотреть, и больше с реальными людьми общаться – сейчас бы не был таким отстойным уёбищем.
Желание обнять Артёма появилось после того, как я понял, что пить мне больше уже не стоит. У меня уже руки не держались, тяжело было сидеть без опоры и голова постоянно заваливалась на бок. То, что мы всё это время сидели в полной тишине, было смешным, в самом деле. Хотя что ещё нам делать? Да и так было понятно, что не только у меня сейчас откат произошёл. У нас и так отношения нихуёвые были, а теперь они не то что не повысились, они, блять, дно пробили. Может, конечно, только я это так воспринимаю, но как по мне, это недалеко от правды.
Что ещё смешно, у меня даже к этому есть аналогия. Это как когда тоннели тянешь, и слишком резко двигаешь растяжку. Ухо ещё под предыдущую ширину не растянулось, а ты уже дальше суешь. Я-то знаком с этой темой – дважды себе ухо так рвал, чё уж там. Ну а сейчас Артём во всём виноват. Ну, и я тоже, чего только на других гнать – надо было его нахуй послать сразу, и всё было бы нормально. Ха-ха.
Зажав горло бутылки большим пальцем, чтобы ничего не расплескалось, я приподнялся, перетянулся к Артёму, обнял его и подтащил к себе, усаживая себе на колени. Ничего такого, просто хотелось, чтобы он был поближе. Ну и да, я пьян. Могу позволить себе творить всякую хуйню. Хотя всё это так выглядит, как будто мы крупно разругались. Просто мы так молчим живописно, у меня даже такое ощущение складывается, что я в чём-то виноват и мне нужно извиниться. Надеюсь, Артём думает не об этом же, и так не считает. А то он обижен, а я считаю, что моей вины тут нет, и никто извиняться не будет, хотя кто-то этого ждёт, и вот же неловко будет. Хотя, скорее, я опять просто слишком много думаю.
А обниматься с людьми на редкость приятно. Уж точно приятнее, чем дрочить им, вот, что я скажу.
Но не долгим было моё счастье.
– Я дверь не закрыл, – отстраняясь, сказал Артём.
Пиздабол. Так и скажи, что я тебе противен теперь.
Не хотелось его отпускать, но было бы странно, если бы я этого не сделал. Конечно же, он вернулся потом, ещё и как – сам уселся ко мне на колени, только уже лицом ко мне, и даже обнял меня. Я аж опешил от таких вещей, но это было очень приятное удивление. Ну, наверное, всегда приятно, когда тебя обнимает кто-то, кто тебе нравится, да и к тому же, у меня это впервые. Я серьёзно сейчас – меня никто никогда не обнимал. Это так странно, оказывается.
