Блин, вот теперь интересно стало. Расспросить его, что ли? Хотя это будет глупо, да и не вежливо как-то. Если ему неприятно говорить о таком? Сомневаюсь, конечно, что это правда, но вдруг? Насилие в семье – это, как бы.. Хотя ему наверняка похуй и на это, я вот уверен. Он же этот, уебан последний и мразь, как у него могут неприятные для него темы для разговоров? Чё это я? Воспринимаю его как нормального человека, совсем уже ёбнулся, что ли?

Но было бы интересно посмотреть на их драку. Если там есть, на что смотреть, конечно.

В рекреации Артём сразу же пошёл к Ковальскому и Рите, стоявшим отдельно от остальных. Ковальский что-то читал с экрана телефона, а Рита стояла рядом и заглядывала в тот же экран. Что-то интересное? Что-то мне подсказывает, что это не имеет отношения к истории. Я прав, я прав?

- Почему вы вместе? – нахмурился Ковальский, когда мы подошли. Правда так беспокоится? Или это после четырнадцатого-пятнадцатого так? Ну вдруг что.

- На лестнице встретились, – сказал Артём.

Ковальского его ответ не впечатлил, но недолго он сверлил нас взглядом.

- Читай дальше давай, – нетерпеливо попросила Рита, дёргая за руку. Она отошла от него, когда мы подошли сюда, так что теперь не могла читать сама. Если она вообще это делала, конечно.

Илья вернулся к делу – уткнулся в телефон, но какое-то время молчал – выискивал, наверное, что-нибудь повкуснее.

- “Знаете кто на самом деле любит?”, – вскоре начал читать он с диким пафосом и придыханием. – “Нет, не тот, кто называет тебя “зайка”, “солнышко”, а тот кто заботится о тебе. Тот, кто не позволит тебе ходить зимой без шапки. Тот, кто скажет, что пора домой, проводит, обнимет и не захочет отпускать”.

Эм.. Это что такое вообще?

- “Тот, кто будет рассказывать тебе обо всём, он доверяет тебе. Тот, кто поймёт тебя и поддержит в любую минуту. Тот, кто всегда найдёт для тебя время, позвонит, напишет крохотную СМС со словами “люблю тебя”. Тот, кому будет наплевать на возраст, вес или рост. Тот, кто не будет стесняться держать тебя за руку перед друзьями”.

Я посмотрел на Риту с Артёмом, которые внимательно его слушали. Судя по их лицам, им обоим не особо заходило читаемое, но Ковальский не останавливался.

- “Тот, кто будет бояться до тебя даже дотронуться, не говоря уже о чём-то большем”. Блять, – он вскинул брови, посмеявшись, – вот что это? А ебутся они как? А-а.. “Тот, кто знает какую песню ты слушаешь, когда тебе плохо. Тот, кто будет помнить твой любимый фильм. Тот, кто пропустит тренировку или вечер с друзьями ради тебя”.

- О-о-о, – протянула Рита, отворачиваясь в сторону. Больная тема для неё, похоже? А то чёт до этого спокойно стояла молча, и вдруг понадобилось эмоции выразить. Вообще, это глупо.

- “Тот, кто никогда не позволит тебе плакать. Тот, кто никогда не предаст и не отпустит. Тот, кто будет любить тебя всегда. Делайте выводы”.

- Сейчас бы выводы делать, – обречённо помотав головой, проговорил Артём. Чёт он подозрительно спокойный сегодня, хотя его можно понять – такое горе в семье.

- Что это такое? – спросил я. И зачем они это читают? Посмеяться?

- Страница какой-то тупой пизды.

А, ну ясно. И чё, весело вам? Хотя Рита улыбается сейчас, так что, наверное, да. Ну, вообще, это всегда смешно, правда, я не могу смеяться над таким. Получается только закрывать лицо руками от стыда и ужасаться, каким же биомусором иногда могут быть люди. Чувства юмора у меня нет, то есть.

- Мы тут уже твою сестру повспоминали, – обращаясь к Артёму, сказал Ковальский. Тот лишь сморщил лицо в ответ и помотал головой, типа, не надо об этом. Тоже больная тема, наверное.

- О, может, вы знаете! – вспомнила о чём-то Рита, обращаясь к нам с Артёмом. – Почему разговоры по телефону длиной всю ночь считаются признаком истинной любви?

О, мне тоже это интересно всегда интересно было. А то наткнёшься на какой-нибудь пост о “высоком чувстве”, и там непременно упоминаются эти сранные разговоры. Именно ночью, и именно очень длинные. Не знаю, я не могу этого понять. Во-первых, как им не хочется спать уже к двум часам? Во-вторых, чё они там, блять, обсуждают так долго? В-третьих, нормально ли им самим так откровенничать и не стыдно ли им на утро потом? В-четвёртых, если им не стыдно на утро, то не боятся ли они потом, уже после расставания, что человек может использовать всю полученную инфу против них же? Может, сейчас кто-нибудь и за это пояснит? Хотя раз Рита спрашивает у нас, то ни она, ни Ковальский ничего об этом не знают, остаёмся только я и Артём, а раз я выпадаю сразу же, и Артём вон тоже чёт молчит.. Мда, не сегодня.

- Не знаю, если бы мне позвонили в три часа, – Рита решила высказать свою позицию, – я бы его нахуй послала. Ну серьёзно – мне завтра в школу или на работу, а ты ко мне со своими соплями лезешь. Мерзость.

- От души, – поддержал её Ковальский, продолжая залипать в телефон.

- И о чём можно разговаривать всю ночь? Это же часов восемь, – она серьёзно задумалась.

Вот о чём и я.

- Есть такие долбоёбы, – заверил её Ковальский. – Романтики называются.

Рита и Артём одновременно недовольно фыркнули “Педовки”. Отлично засинхронились. Голубки, блин.

- Нет, а вот что они делают? На личные темы пиздят? Серьёзно?

- Личные темы, Рита, это как раз пиздёж на тему “почему ты берёшь в руки лезвие и благодаря чему останавливаешься”, – с таким же пафосом процитировал он какую-то хуйню, очевидно, что-то из того, что они читали до нашего прихода, – а не разговоры о биопроблемах и прочей хуйне.

А то про лезвия и причины остановки – не хуйня, да? И что вообще за биопроблемы? Мне уже гуглить, или кто-нибудь пояснит за это?

- Это к чему? – не поняла она. – Я не обсуждаю ни с кем биопроблемы.

Это что-то стрёмное, раз она так разнервничалась. Покраснела вон вся.

- А, ну да, – осёкся тот, и, с коварной улыбкой повернувшись к Артёму, продолжил. – Это не ты. Это Аня, да, Артём?

- Ага.

М-м, сейчас бы знать, кто и о чём пиздел. Хотя от Ковальского другого никто и не ждёт. Мне кажется, да. И всё-таки, что такое биопроблемы? Как бы, если разбирать само слово, это проблемы, кхм, связанные с твоей физиологией? Я правильно понял? Я просто не считаю, что речь может идти о проблемах биологии – там, о нерешённых важных вопросах вроде происхождения жизни или возникновения генетического кода.. Остаётся только немного другая биология, та, что поближе.

- Вы, кстати, на такой ковёр тут опоздали, это просто м-м! – Ковальский вскинул руки к потолку. – Король ковров просто.

- Что там? – спросил Артём.

- Да обычный перевод высера с тамблера.

Можно не жалеть об опоздании в таком случае. Хотя если там было смешно, то ещё ладно, но что-то мне всё равно не думается, что мы много потеряли.

- Не многое потеряли, – пожал плечами Артём.

- Ну да, – согласился Ковальский.

Он тут же вернулся к своим делам, и через пару секунд начал читать:

- “Бывало ли, что тебе хотелось просто кричать что-то вроде: “Да, я грущу, да, я не сделала домашку, не ответила на твои сообщения, пряталась у себя в комнате. Я знаю, и мне действительно жаль. Но я хотя бы не убила себя, так что давайте мне значок””.

Значок “Я тупая социблядина, ужарь мне по щеке” этой суке на лоб приколоть надо, прямо к коже, чтобы много не выделывалась и уже хоть чем-то полезным занялась. Не убила она себя, блять. Канцелярским ножом пыталась убить, небось?

- Ёбан зэ биттэ, – протянул Артём.

- Что это вообще.

Я следил за Ковальским, так что сразу заметил, когда он резко переменился в лице. Можно было догадаться, что ему попалось что-то очень неприятное – он серьёзно был о ч е н ь недоволен. Такой ненависти у него на лице я ещё ни разу не видел, ха. Что-то будет.

Он на пару раз перечитал текст, продолжая злиться и сжимать зубы. И что там такое, интересно? Если он так психует. Ну, это явно не очередной перевод высера какой-нибудь американской пятиклассницы, и что тогда?