— Чего?! — статный офицер, одетый в красивую тёмно-синюю форму, вскочил со своего места, перебивая оратора. — Простите, Фудзимото-сама, но «сто процентов»? Вы, видимо, перепутали изображение. Человек не может так выглядеть при ста процентах.

— О-о-о, спасибо, что отметил это, Ооно-сан. Да, человек так не выглядит при полных мутациях. Обычно. Потому вас всех здесь сегодня и собрали, не так ли? — подмигнул директор своему подчинённому.

— Простите… — парень слегка засмущался, обратно сев на своё место.

Помещение напоминало актовый зал. Полукругом к голографическому проектору сидело, в восемь рядов, около двухсот офицеров полиции. Всё силовое руководство префектуры собрали для срочного брифинга. В комнате стояла мгла, и только изображение Джин освещало людей азиатской наружности. Фудзимото, директор полицейского отдела, продолжал:

— Вчера, в двенадцать по времени столичной префектуры, у офиса компании «ИсаоСталь», стационарными детекторами был отмечен невероятных размеров выброс некротической энергии.

Проектор опять замерцал, и теперь голограмма показывала запись. На ней Джин проходила через подобие металлодетектора, который после контакта с ней заискрил и взорвался. Моррисон при этом неуклюже подскочила, плюхнулась попой на пол, а затем встрепенулась и рванула наутёк.

— Источником служила вот эта дамочка. Сразу попыталась скрыться. Её задержал местный патруль поисковой службы и отвёз в филиал Апекса для уточнения статуса. Не сопротивлялась. После тестов, согласно протоколу, девушку собирались провести через процедуру нейтрализации. Итог: пять сломанных рук, четыре сломанные ноги и одна сломанная челюсть, — теперь старик сухо зачитывал выдержки из бумажного отчёта, который держал в левой руке, — девушка в бегах. Час назад её обнаружил патруль БН «Жнец-4» в квартале Мирай, но упустил. У них двое раненых. Цель спрыгнула с высоты сто двадцати метров, но выжила. Сейчас за ней ведёт погоню наземный ПБН «Ронин-4», — закончив читать, он положил стопочку листов на бумажный столик рядом с собой.

— То есть, жертв нет? — послышался женский голос из зала.

— Да, пока все живы и здоровы… то есть просто живы.

— Но…

— А теперь, переходим к самому интересному — после изучения образец её крови отослали в столичный Апекс. Оттуда его было решено отправить в центральную префектуру.

Волна взволнованного шёпота прокатилась по залу.

— В центральный… отдел?

— Да, Ооно-сан. И вот, оттуда пришёл ответ.

Старик прочистил горло и продолжил, взяв другую бумажку. Проектор, тем временем, опять показывал Джин в полный рост.

— «Мутации полные, класс мутаций: «вурдалак», кровь заражает живой носитель, объект опасен для человечества, уничтожить любой ценой».

В зале повисла тишина. Некоторое время офицеры полиции молчали. Лишь немногие из них перешёптывались между собой. Со своего места встал молодой человек, на нос которого были нанизаны крохотные очки для чтения. В отличие от прочих присутствующих, одет он был в гражданский деловой костюм.

— Вурдалаки научились живых обращать? Не верится что-то. Либо Апекс ошибается, либо врёт. Это невозможно.

— Сато-сан, боюсь, ошибки тут нет. И столица, и центр производили многократную проверку этих данных. Перед нами стоит угроза заражения… а, может, и вымирания.

Публика в зале не на шутку разволновалась:

— Нужно отправить все силы!

— Посылайте военные отряды!

— Чем занимался отдел контроля стен?!

— Невозможно!

Директор прикрикнул на паникёров:

— Господа, сейчас не время демонстрировать малодушие! Немедля успокоитесь!

Гул немного стих, и престарелый офицер заговорил спокойно:

— В этой беде мы одни не будем. Чтобы помочь в уничтожении объёкта, к нам из центра прислали специалиста в области контроля заражений. Вагнер-сама, прошу вас.

С одного из стульев встал рослый, чуть выше двух метров, мужчина европейской наружности. Его черты лица были строгими и настолько сухими, что чудилось, что на скелет просто натянули кожу. Нос казался слишком длинным и, кроме того, был слегка изломан. Мрак комнаты делал и без того тёмные волосы специалиста непроницаемо чёрными. Сутулясь, он медленно подошёл к мерцающему проектору. Он заговорил, его голос мало отличался от внешнего вида — столь же сухой, как и он сам:

— Меня зовут Йозеф Вагнер, я глава отдела борьбы с нежитью центральной префектуры. Операция будет осуществляться под моим непосредственным руководством. Цель — опасный мутант, само существование которого — угроза нашему миру. План захват предполагает в себе несколько ступеней: эвакуация, изоляция и аннигиляция. Квартал Мирай и примыкающие к нему улицы должны быть немедленно освобождены от гражданского населения, но, как я слышал, район находится на реконструкции, и потому это будет лёгкой задачей. Затем, необходимо оцепить область силами военной полиции. Важно не только перегородить дома и дороги, но и заварить все канализационные люки. А после… — мужчина выдержал многозначительную паузу, — центральная префектура санкционировала применение реактивов.

Члены управления полиции вновь зароптали:

— Что?!

— Химическое оружие?

— В городе?

Вмешался директор:

— Вагнер-сама, не слишком ли радикальные меры для подобного случая? Всё же, у нас в распоряжении много солдат.

— Уважаемый директор, вы, действительно, хотите так сильно рисковать? — Он повернулся к старику и пренебрежительно посмотрел на него, подняв правую бровь.

— Прошу прощения?

— Кровь чудища заразна, — специалист стал говорить медленнее, будто пытаясь объяснить что-то ребёнку, — все ваши люди, которые встретятся с ней, будут под угрозой сами стать биологическим оружием. Вы этого желаете?

— Что ж… я… — глава полиции замялся, пытаясь подобрать слова.

— Директор, это не рядовой случай, и будет лучше, если вы без лишних препираний будете выполнять мои приказы, — Вагнер уже был готов отвернуться от него и продолжить общение с залом, но Фудзимото нашёл почву под ногами.

— … у нас там отряд, «Ронин-4». Если уж пошла речь — то они уже заражены. Позвольте им хотя бы попытаться захватить цель.

Гость из центра хмыкнул под нос, а затем с наигранным великодушием ответил:

— Ладно. Но оцепление кварталов нужно начать немедленно. Наше время уходит.

— Будет сделано, Вагнер-сама.

— Хорошо. Я поеду на место и лично проконтролирую ситуацию, — он, кажется, собрался куда-то уходить.

— С-стоит ли, Вагнер-сама? Не лучше ли остаться в штабе?

Специалист оглянулся через плечои холодно заметил:

— Полагаю, талантливое управление из штаба и привело к тому, что на свободе до сих пор гуляет биологическое оружие.

— … э… то есть…

— Я так и подумал. Оцепите область и приготовьте заряды с зоманом. Это должно быть сделано в течении двух часов. Вы вольны передать мои слова своему дорогому ПБН, — затем Йозеф отвернулся и пошёл по направлению к выходу.

За его спиной громко хлопнула дверь.

========== III ==========

III

Интересное свойство в письме имеют, так называемые, кавычки. Они могут обозначать как и нарицательное обозначение, так и искрящий сарказм. Например: любимый и «любимый». От второго так и веет нерассказанной историей. Любимым словом Джин было: «тусовка». «Любимым» словом Джин было: «перелом», особенно в сочетании со словом «внешний».

Девушка сидела за грузным мусорным контейнером, пытаясь вернуть кость на место. Та напрочь вышла из привычного ареала обитания, ножом вспарывая ей мышцы бедра и вылезая наружу, будто маленькое копьё. Внешние переломы сами не зарастали с её уровнем саморегенерации. Приходилось сначала помещать часть тела обратно, а уже потом та соизваливала зажить. С одной ногой Моррисон уже разобралась. Правда теперь она, обливаясь холодным потом, сидела в луже собственной крови, перекусив какую-то стальную трубу, чтобы сильно не кричать. Ещё одно движение — и Сглаз дрожащими руками вонзила шейку бедренной кости туда, где ей было самое место — в бедро. За этим последовал приглушённый стон. Джин обмякла — в глазах позеленело, и она почувствовала близость к обмороку. Девушка выплюнула стержень, и тот со звоном ударился об асфальт, несколько раз весело отскочив. Она хотела бы встать, но побоялась, что ноги развалятся на куски. Потихоньку Моррисон приходила к выводу, что прыгать с небоскрёба было не самой светлой идеей.