– Я пришел с друзьями, им захотелось посетить это новое место. – С жадностью Лукас осматривает мое лицо. Похоже, что боится пропустить хоть одну деталь. – Они делают заказ. Ты не заметила меня, отправилась в направлении туалетов, а я помчался за тобой.

Он скалится, как ребенок, получивший много мороженого. Вскидывает руки в защитном жесте.

– Меня никто не видел.

А потом добавляет:

– Кажется…

Мы заново принимаемся целоваться, поглощать друг друга. Я угощаю его собой, и он дает мне возможность себя попробовать. Не отдается целиком, как вчерашним вечером, но пока я могу насытиться и этим.

– Знаешь, – прекратив внезапно поцелуй, Лукас спешит сообщить мне: – Ты можешь мне не верить, но еда…, – он замолкает, рассмеявшись, – … еда теперь вкуснее для меня, намного вкуснее, чем прежде.

Блэнкеншип смущается и опускает ресницы.

Не может быть. Сам Лукас Блэнкеншип смутился!

Он не понимает, почему мои губы растягиваются, лицо заливает румянец, а сама я выгляжу так, будто у меня только что выросли крылья. Я приближаю его лицо к своему опять, без слов – с помощью языка – объясняя ему, как счастлива слышать это.

______________________

*1* – Традиционная горячая или холодная мясо-овощная закуска в итальянской кухне, приготовленная из типичных итальянских мясных и морепродуктов, а также специально для этого подготовленных овощей и подаваемая на большой тарелке или вращающемся деревянном подносе перед основным блюдом.

*2* – Макаронные изделия в форме бабочек из твёрдых сортов пшеницы. Были придуманы в 16 веке в Ломбардии и Эмилии-Романья на севере Италии.

*3* – Незамысловатое и очень простое блюдо готовят на севере Сардинии, а именно в районе городов Сассари и Порто Торрэс.

Маркус кажется мне не на шутку отстраненным. Иногда он поддерживает разговоры большой компании, но, в основном, желает отмалчиваться. Друг задумчивый глядит в большое панорамное окно, справа от него. Оно открывает ему вид на площадь. На людей, бесконечно по ней шагающих. На машины вдали, беспрерывно передвигающихся на дороге. Будний день во всей своей суете. В отличие от Маркуса, отчаянно влюбленный Дейл, сегодня, как и в последнюю неделю, и виду не подает, что он грустит. Иногда Дейлу действительно становится лучше, но вскоре это проходит. Однако в этот раз, мне кажется, он, и вправду, смог пережить безнадежность своего положения.

Ради нас сотрудники недавно открывшейся траттории соединили три стола: моих приятелей собралось много. Здесь не так, как в обычных ресторанах подобного типа: домашней итальянской кухни практически нет, модная еда прочно обосновалась в меню. Думаю, хозяин данного кафетерия поторопился, назвав его «тратторией».

– В общем-то, печалиться тебе незачем, – говорит мне Флавио, мой однокурсник. Он начинает зажимать пальцы на левой руке, один за другим. – Твой отец помог тебе получить права обратно. Он не заблокировал твои карты. Не закрыл доступ к собственному счету в банке. Он даже формально не выгнал тебя из дому, ты сам решил уйти.

Ребятам очень весело обсуждать мое положение. И все, кроме Марка, участвуют в беседе. Он изредка жует, пьет заказанный чай и о чем-то размышляет.

– Да, – выходя из раздумий о друге, отвечаю я однокурснику, в то же время, смотря на остальных за столом. – Я могу вернуться домой в любой момент, мама все время просит об этом, просто пока я решил остаться в комнате в общежитии. Хотя мне едва выделили место в кампусе. – Фыркаю, забросив ломтик картофеля в рот.

Из-за того, что я имею фактический адрес проживания, раз за разом получал отказ в том, чтобы разделить комнату с еще каким-нибудь студентом. А зная о моем не безбедном положении, администрация Тор Вергата нередко намекала о том, что я мог бы снять жилье. Хотел бы я им объяснить, что просто не хочу тратить деньги, мною не заработанные, когда поссорился с собственным отцом.

– Ты можешь жить у меня, – уплетая за обе щеки рагу, предлагает с набитым ртом Дейл. – Или у Маркуса? Правда, Марк? – он обращается к нашему общему другу.

Тот, услышав свое имя, словно вышел из спячки. Итальянец вздрогнул. Посмотрел сначала на Дейла, потом – на меня. Он понял суть вопроса лишь спустя несколько долгих-долгих секунд. Для меня сомнение в его глазах, обдумывание предстоящего ответа стало катастрофой. Я осознал, что сейчас он собирается отказать. Я подавлен не потому, что всерьез рассчитываю на него в данный момент, или на Дейла. Я тяжело сглатываю в эту секунду, потому что мне показалось, что мой лучший друг отвернулся от меня.

Маркус поднимает губы в вежливой полуулыбке. Взмахнув рукой, в которой держит вилку, он слегка ведет плечами.

– Извини, Лукас, я бы с радостью, но ты же знаешь моего старика. Он вряд ли будет счастлив.

Дело в том, что раньше Марк готов был отправиться войной на своего родителя, но позволял оставаться нам с Дейлом у него столько, сколько нам самим того хочется. Но теперь… теперь что-то изменилось. Я надеюсь, это можно исправить. Если виноват я, то сделаю все, чтобы вновь добиться расположения человека, которого называю братом.

Вновь сглотнув, я киваю, попытавшись улыбнуться хотя бы немного.

– Конечно, – произношу через силу и ком в горле. – Конечно, я понимаю.

Мне хочется добавить «брат», но я затыкаю рот и больше не изрекаю ни слова. Несколько минут полного молчания с моей стороны. Пока другие собравшиеся не перестают задорно дебатировать насчет предстоящего Дня Благодарения.

Марк, извинившись, встает из-за стола. Я слежу за тем, как он достает из кармана джинсов пачку сигарет и выходит из кафе. Можно наблюдать, как он стоит за стеклянной дверью и закуривает сигарету, скрыв ладонями огонь зажигалки от ветра. Я замечаю его глубокий взгляд, который обращен определенно не на меня и не на кого-то из нашей «банды». Ферраро смотрит в другую сторону зала. Проследив за взором Марка, становится понятно, на кого он пялится. Еве, увлеченной болтанием с подружками, сейчас нет дела ни до меня, ни до Маркуса. Внутри все же просыпается безрассудная ярость. Несдерживаемая ревность. Если бы не Бруно, спросивший меня о завтрашних занятиях, я бы точно выбежал на улицу и устроил разборки Маркусу. Но обдумывание вопроса остужает пыл, и через минуту я уже могу мыслить вполне рационально. Правда, если Маркус вернется и вновь сядет рядом со мной, не знаю, как буду реагировать.

Несколько человек за соединенными столиками замолкают, обратив внимание на мой телефон, лежащий около тарелки, и вибрирующий. Я не спешу брать трубку, зная, кто хочет поговорить со мной. Бизнес, который этот человек предлагает, не вызывает должного доверия. И все же, поддавшись желанию перестать в скором времени зависеть от отца, я отвечаю на вызов.

На том конце провода на мое строгое «да» отзываются оживленно.

– Встретимся? – интересуется потенциальный партнер.

Мое согласие его еще больше взбадривает. Я все еще напряжен из-за того, что не уверен, и мне необходим советчик. Я бы попросил помощи у Маркуса, если бы он не раздевал взглядом мою девушку.

– Увидимся в универе, – взмахнув на прощание рукой парням, я выхожу из-за стола.

Она замечает это, впечатывая в меня пристальный взгляд. Я улыбаюсь краешком губы тому, что Ева держит ситуацию под контролем, и небезразличен ей один только я. Чтобы не раскрыть себя, демонстрирую осторожно и коротко жест для нее: прикладываю указательный и большой палец к уху, изображая смартфон. Обещаю ей позвонить, пару мгновений любуюсь моей девочкой и лишь потом открываю дверь. Снаружи мне приходится встретиться лицом к лицу с Маркусом. Мы оглядываем друг друга несколько секунд, но они тянутся целую вечность! И он, и я в курсе отныне, почему между нами возник холод, но никто не готов сказать этого вслух.

Поэтому я ухожу. Когда мы готовы будем обсудить вопрос, касающийся Евы, мы это сделаем. Однако… она моя.