Адам терпеливо объяснял ему потребность уединения с Вики. Долго и пространно он втолковывал Полю о специфичности союза с женщиной, надеясь донести мысль о том, что третий становится лишним там, где жизнь делится на двоих.

– Боннар, – как можно более серьёзно начал Адам в очередной раз, – мы молодожены, и иногда нам хочется побыть дома только вдвоём, ощутить свободу, предаться порывам или просто поспать. Я требую твоего понимания!

– Хотите предаться разгулу? – вопросительно вскинул брови Боннар, будто слышал подобное впервые, – сколько угодно, вы мне не помешаете! Вы видели мой скелет! Неужели ты думаешь, Ад, что голый вид твоей жены, который может лицезреть каждый, побывавший в вашей ванной и обративший внимание на эти маленькие плиточки на стенах, в точности воспроизводящие ее изгибы, может меня удивить или испугать, или…

– Не продолжай, – остановил его Адам, – тебя, вероятно, нет, но её?

– Твою жену? – уточнил Поль.

– Мою жену!

– Вики, которая самолично, – Поль возмущенно вскинул подбородок – брала интервью у этой змеи – моей бывшей жены? Которая не побоялась, – он снова замолчал, – которая вообще ничего не боится, и уж смутить её невозможно!

– Поль! Она моя жена, я хочу быть только с ней, и не отвлекаться на то, что ты в гостиной смотришь баскетбол!

– Адам, я не смотрю баскетбол! В округе полно отелей, все в вашем распоряжении, – услужливо напомнил Боннар.

– Поль, вероятно, проведя многие годы в заточении, ты забыл, что семья подразумевает уединенность!

Поль подошел ближе и, оглядевшись вокруг, зашептал:

– Я не могу.

– О чем ты?

– Ну не могу.

– Поль!

– Мне снятся кошмары, – еще тише сказал Боннар, – я просыпаюсь каждый раз и подолгу прихожу в себя. Я вижу во сне, будто лежу в ящике, – Поль жалобно посмотрел на «племянника», – вот уже несколько месяцев меня преследует этот ужас, ровно с того момента как мои кости обросли жилами, я вижу, будто кожа разлагается, а вслед за этим проваливаются глаза и…

– Я понял, не продолжай. – Адам рукой остановил красноречивые описания.

Поль отвернулся и пробормотал:

– Я боюсь проснуться таким как прежде. Представь, каково будет удивление моей молодой жены, когда в своей постели поутру она обнаружит даже не хладный труп, а оживший скелет.

– Перестань говорить ерунду, этого не случится, ты полностью здоров, и врачи убеждали тебя в этом не далее чем на прошлой неделе.

Поль сидел, опустив голову, и рассматривал руки с таким удрученным выражением лица, на какое только был способен. Он поворачивал ладони и сгибал пальцы, словно пытался рассмотреть на коже признаки начинающегося разложения. Крепко сжав кулак, он поднял его, демонстрируя Виагарду белеющие костяшки, и всхлипнул.

– Давай ты раз в неделю будешь уезжать тусоваться с Мензони и оставаться на ночь у него? – предложил Адам после продолжительного молчания. Боннар вспыхнул и, забыв про увлекательное изучение своих рук, вскочил на ноги.

– А я думал, ты меня любишь, племянничек, а ты подталкиваешь меня проводить ночи с человеком, сомнительно относящимся к мужчинам. Хотя он нам и ближайший друг и характер у него куда лучше, чем твой, но!

– Поль, я не это хотел сказать! – оправдывался Адам, – хотя его отношение к мужчинам как раз очень однозначное, сомнений в этом нет.

– Ты сказал то, что сказал!

– Поль, Люка давно смирился с тем, что ты не ответишь ему взаимностью ни при каких обстоятельствах.

– Но зачем его провоцировать?

– Ты прав, – согласился Адам, – давай оставим все эти разговоры и пусть всё будет как прежде, – развел он руками, – мы с Вики что-нибудь придумаем, если захотим походить голыми.

– Я не могу жить один, я слишком долго был в заточении, – признался Поль, – я погибну от одиночества, я хочу общаться, с кем-то обедать и ужинать, выпивать, и вообще, я не съеду, Адам, даже не надейся и жене своей скажи. Откопали? Оживили? Всё, я с вами навсегда!

– Ох, – простонал Адам, – что же нам с тобой делать?

«Обострению» несносных черт любимого «дядюшки» была причина. Плохие вести с любовного фронта захватили мятущуюся от страстных порывов душу и ввергли в пучину страданий.

Сразу после возвращения из Америки и обретения привлекательной молодой наружности Поль бросился на поиски любимой. Пожалуй, мечты об Эмме поддерживали его всё время скитаний. Грёзы о будущей счастливой жизни давали надежду на лучший исход и не позволяли опускать руки всё время поисков «кольца жизни».

Прекрасная девушка, случайно оказавшаяся свидетельницей вызволения Боннара из железного короба, где тот провел двести лет, поразила тогда ещё не обретшего плоть и кровь человека сходством с единственной женщиной, которую он любил за всю свою долгую жизнь. Вернувшись из Америки «живым», он без промедления приступил к её поискам, а так как сам находился в состоянии влюбленного героя, не смел даже подумать о том, чтобы сделать это собственными силами. Трепеща от одной только мысли о вожделенной мечте, чувствуя робость и неуверенность, он отдалял момент, когда ему пришлось бы полагаться исключительно на себя. А так как обстановка пока позволяла, он поспешил обратиться за помощью к друзьям. Но Адам и Виктория, воспользовавшись советом «дядюшки», ежевечерне предавались романтическим утехам в ближайших к дому отелях, и никто кроме Мензони на роль помощника не годился.

Люка был отправлен в учреждение медицинской экспертизы, где работала любовь Боннара, с заданием выведать хоть что-нибудь и непременно вернуться с номером её телефона. Мензони безропотно выполнил требование: он гордо принес записку с цифрами, выведенными девичьей рукой, и, сохраняя хладнокровие, положил её перед Боннаром. Тот не сразу понял, что это, но, как только рассмотрел знакомые буквы, сливавшиеся в имя Эмили, схватил записку, сладострастно прижал к сердцу и замер.

– Я придумал фантастическую историю, и Эмма скоро будет здесь! – радостно сообщил Мензони, наблюдая, как друг, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бормочет.

– Здесь? – Поль остановился, побледнел, растерянно оглядел разбросанные на полу вещи и расставленные по всем горизонтальным поверхностям кабинета кружки.

– Да! – ликовал Люка и гордо добавил: – Я соврал!

– И к этому подтолкнул тебя я!

– Да, я придумал забавную историю, и они ею заинтересовались!

Он заговорщицки подмигнул Полю и голосом победителя продолжил:

– Я сказал им, что у нас в саду был обнаружен древний сосуд. Как только рабочие подняли его, он раскололся, – архитектор округлил карие глаза и картинно всплеснул руками, – внутри него мы обнаружили останки!

– Надо же, как ново!

– Дослушай! – остановил Мензони скептика, – неизвестные останки!

– Да, каюсь, в этом много новизны, первые останки представились.

Не обращая внимание на недовольные бурчания, Люка радостно продолжил:

– Я потребовал срочного решения. Осколки портят облик сада, и я, как архитектор этого дивного пространства, никак не могу допустить, чтобы клиенты лицезрели черепки, таящие в себе неживое нутро.

– Аааа, – догадался Поль, – ясно, видимо, мы нашли останки моего кота, с которым Катерина расправилась следом за мной.

– Я попросил выделить нам тех же экспертов, что были и в прошлый раз, потому как госпожа Габричевски и госпожа Томм – прекрасные профессионалы!

Поль грустно вздохнул:

– Прекрасные!

– Мы уверены в их находчивости, к тому же нам будет приятно видеть старых знакомых.

– Эх, – печально вздохнул Боннар.

– Я видел её, – понизил голос Мензони и облокотился о стол, за которым работал Боннар, сложа руки «по-девичьи» под подбородком.

– Эмму? – закричал Поль, – и что?

– Да, – кивнул Мензони.

– Как? Как она?

– Ну, – уклончиво начал Мензони. – Начистоту, братец? Я не разделяю твоих восторгов, по мне, она самая заурядная девушка, каких в Париже миллион. Но, повторяю, это мое мнение, и оно может отличаться от твоего.