- Твой запах придает сил, напоминает, ради чего я должен бороться, - погладив меня по щеке, сказал Хемминг. – Знаешь, это мой самый лучший плен.
- Знаешь, я предпочла, чтобы его вообще не было. Чтобы мы сейчас сидели дома, смотрели какой-нибудь фильм или что-нибудь готовили… Не знаю, что угодно, но только вдвоем и без всяких придурочных фанатиков мертвой славянской богини…
- Посмотри на меня, снежинка.
Стоило поднять глаза, как он подался вперед и поцеловал. И мне бы таять, как и всегда, от его прикосновений, от горящего огнем синего взгляда, и от теплых рук, не дающих забывать, с кем я уже согласилась разделить собственную жизнь, но…
Мне не нравился этот поцелуй. Натан вкладывал в него горечь, прощание, боль и что-то еще.
Знание.
Каратель Хемминг знал, что будет.
И он прощался со мной.
- Какого пьяного эльфа ты делаешь?! – прорычала не хуже всякого оборотня я. – Выкладывай все, что знаешь! Немедленно! Я не шучу, Хемминг! Выкладывай, или клянусь той твоей дурацкой розовой рубашкой, я начну тебя пытать!
- Она не розовая, а лишь чуть-чуть розоватая, - пробухтел Натан, видимо, вспомнив мой десятиминутный хохот, когда я увидела его в этом. Больше я этого позорища на нем не наблюдала, к счастью.
- Великолепно, - сложила я руки под грудью. – Мало того, что мне достался жестокий, неподкупный, наглый, вечно где-то мотающийся по своим тайным операциям волчара. Так этот волчара еще и в цветовой гамме разбирается! Воистину чудны дела твои, Господи.
- Не язви, снежинка. И вообще – да, я такой, но другого у тебя не будет, - легонько куснув меня за ухо, заявил Натан. – Я не уверен в своих догадках, и…
- Можете не вставать. На первый раз, по незнанию, так и быть – прощаю.
Женский голос заставил мужчину резко дернуться, что означало – он не слышал, как она появилась. Волк начал отодвигать меня за свой бок, но я уперлась, за что получила больнючий шлепок по попе. Однако даже не пискнула, во все глаза рассматривая двух девушек.
Они были абсолютно непохожими, но что-то такое неуловимое выдавало их родство, близкое. Сестры. Я была уверена в этом. Не люди. Не маги и уж тем более не вампиры с оборотнями. Не полуночницы вообще. Слишком какими-то неживыми они были, очень напоминая мне Лизу в ее теперешнем состоянии куклы с попустительским отношением марионетчика, которому плевать, что творит его создание. И аура, кокон странной энергии, что-то похожее и одновременно совершенно иное, чем то, что я чувствовала от Бранда.
Но кто же?!
Ближайшая к нам, огненно-рыжая, почти красноволосая девушка с желтыми глазами. Не золотыми, как у меня, а именно – желтыми, как лимон, наверное. На ней было синее платье эпохи викторианской Англии, синяя же шляпка и алые, как кровь, ногти. Выражение ее лица не выражало ровным счетом ничего, кроме, пожалуй, какого-то предвкушения с ноткой легкой безуминки. По работе я часто видела таких людей, и точно знала – ничего хорошего от них ждать не приходится.
Вторая же была темноволосой, темноглазой, со странными подтеками под глазами, словно совсем недавно плакала. Ее личико – женская версия мультяшного Пьеро – выражало грусть, печаль и, как ни странно, то же предвкушение, что и у сестры. Плакса была одета в темное платье, не поддающееся опознанию по стилю и эпохе.
Я как-то неосознанно потянулась к Хеммингу и смогла придать собственной физиономии более-менее бесстрастное выражение, лишь коснувшись его волос. Заметив это, рыжая девица расхохоталась:
- Ищешь поддержки у волка?! – Она, словно бы в шоке, оглянулась на сестру. – Милая, ты видела что-то более абсурдное?.. Но в любом случае, я довольна. Ты, Лизавета, оказала нам воистину неоценимую услугу, вопреки поговорке поймав двух зайцев одним ударом.
Бывшая подруга показалась из-за спин девушек и встала рядом с ними.
Мужчина зарычал и начал было подниматься на ноги, но я налегла на его плечо всем весом, стараясь удержать на полу. Поняв это, оборотень замер, недоверчиво глянув на меня, и послушно опустился обратно.
Я хотела знать, из-за чего мы здесь. А эта парочка походила на тех больных психопатов, которые в погоне за признанием собственной гениальности обычно выбалтывают все свои планы.
- Очевидно, мы здесь для какой-то жертвы, - медленно произнесла я, чем заслужила несколько обиженный взгляд рыжей и заинтересованной – брюнетки.
Ткнув пальцем в небо, я попала точно в глаз тому, кто с этого самого неба за нами подглядывал.
- А ты умная, ведьма, - недовольно протянула та, что в синем. – Что ж, думаю, хорошим тоном будет представиться. Я – Мста, богиня отмщения. А это моя сестра – Обида.
Сейчас, по всем канонам, нам с Карателем полагалось презрительно расхохотаться им в лицо, однако мне было отнюдь не смешно.
За то время, что прошло после подкидывания мне салфетки со знаком Мораны, я перелопатила весь Интернет и все сайты, связанные с культами древних славянских богов. Информации было столько, что теперь я сама могла читать лекции по истории Древней Руси и теологии предков нынешних русских, украинцев и белорусов.
Месть и Обида действительно были сестрами, дочерями богини смерти, ночи и холода Мораны от проклятого Чернобога, или Кощея, в которого он превратился спустя столетия. Нигде не говорилось о них, как о сильных божествах, скорее как о божках второго сорта, но, очевидно, именно это помогло им выжить.
Древние боги, уничтоженные с принятием христианства, питались верой людской и жертвами, которыми им приносили на капищах. Капища разобрали по камешку, молиться им перестали – и боги исчезли, утратив все свое могущество. А те, кто никогда не был наделен реальной властью, но тем не менее являлся божественной сущностью, все равно остались.
Они, приученные выживать в еще более суровых условиях древнего времени, кормились человеческими чувствами, эмоциями. И особенно в современном мире было много пищи для сестер Мести и Обиды.
Вот почему к ним пришла Лиза. Вот, как они вышли на бывшего Вожака Центрального круга.
- Вы хотите принести нас в жертву собственной матери, тем самым вернув ее в наш мир? – прохрипел Натан, прислоняясь головой к моей ноге.
- Это нечестно! – скуксилась Месть. – Вы слишком быстро все поняли…
- Однако – зачем?! В современном мире нет места древней славянской богине, - справедливо заметила я.
Тысячу лет назад у них еще был шанс. Теперь – нет.
- Ах да, христианство, буддизм и так далее, - скучающе помахала рукой рыжая. – Но ответь мне, девочка, что будет, если эти религии уничтожить? Уничтожить веру в них, как когда-то люди сделали с нами?
- То, что строилось и культивировалось веками, так просто не искоренить, - покачал головой мужчина.
- Но у Владимира же получилось! – впервые подала голос Обида, но лучше бы уж пусть молчала – радости мало, слушать ее визг. – Когда он в щепки изрубил идолов Мокоши, Велеса, Даждьбога и Сварога! А Перуна спустил по реке!
Я не желала вступать с ними в теологическую полемику, поэтому просто легонько потянула Хемминга за волосы, как бы говоря «давай помолчим, они сами нам все расскажут».
- Когда исчезнет вера, мы дадим миру то единственное, что у него останется, - ласково, как для младенцев, сообщила Мста.
- Надежду, - сказала Лиза и посмотрела на меня.
Ей обещали вернуть силу, тут и думать нечего. Возможно, даже сказали, что сделают ее приближенной к богам, их главной жрицей.
Я лишь безразлично пожала плечами. Видит Бог, я мучилась и каялась за то, что сделала, но в свете всех случившихся событий только лишний раз убедилась в правдивости фразы «Глупость не поддается оправданию».
Хотя, разумеется, я не стала говорить девушке об этом. Потом, когда ее бросят и сломают так же, как на моих глазах сломали Вожака центральных, она сама до этого дойдет.
- Забавно, ведь именно надежда осталась на дне ящика Пандоры, - засмеялась рыжая. – Думаю, в этом что-то есть.
Я не стала уточнять, ни каким образом они собираются уничтожить имеющиеся религии, ни как будут возвращать человечеству надежду. Все это были слишком далеко идущие планы, и ведьминский копчик подсказывал мне, что по их гениальному замыслу мы с Натаном просто не доживем до них.
