- Нужно сообщить им.
После чего Натан спросил, что случилось с Градовой. Поведала ему о попытке перетряхнуть мои мозги и догадке, что, возможно, дар сам отреагировал на несанкционированный взлом моей черепушки, поставив непробиваемый блок и чуточку подморозив самой магичке ее серое вещество. Покачав головой, Хемминг быстро прикоснулся к моим губам своими и сказал, что домой меня довезет Булат, а ему придется здесь задержаться. Но к ужину он будет обязательно.
Владлен хотел отвезти меня к себе в особняк, отдав на попечение Лидии, Ани и Лили, но я отказалась, сказав, что слишком все болит, а дома и стены лечат. Пообещав непременно позвонить и сообщить о степени тяжести повреждений, вышла около своей калитки.
Дома было пусто и так одиноко, что сейчас, увидев смерть в непосредственной близости и все еще находясь в окровавленной рубашке, это вызвало слезы и почти истерику, но я привычно взяла себя в руки и направилась на кухню заваривать успокаивающий чай.
Возможно, именно это меня и спасло. Хотя бы ненадолго.
Когда в мозгу набатом раздалось «Угроза!», я, не задумываясь, схватилась за ближайшее, что попало под руку. Этим оказалась тяжелая чугунная сковорода. А опасность стояла в проходе в виде довольно-таки упитанного мужика с недвусмысленно распахнутыми руками и в черной, уродливой маске, которую я видела на фото в деле того фанатика-мораниста и в его памяти.
Углядев мое оружие, враг лишь хохотнул, однако скоро ему стало не до веселья. И вообще ни до чего. Он очень уютно устроился в углу моей кухни, куда сполз, схлопотав от злобно зашипевшей ведьмы сковородкой по голове.
Я метнулась к двери, дернула, еще раз – заперта. Точнее, заколдована. Обернулась. Со второго этажа, из зала и из кладовки выходило в общей сложности пять человек в таких же масках, как и у первого.
Бежать мне было некуда, а потому, вспомнив мамину фразу о том, что ведьма в своем доме полновластная и непобедимая владычица, я прижалась к стене, вкладывая в мысленную мольбу все собственное отчаянье и желание жить.
«Пожалуйста, домик, помоги мне! Я не хочу, чтобы со мной сделали все то, что я уже видела!..»
И пол под ногами моранистов заходил ходуном, вздуваясь и перекатываясь, как морские волны. Падающие на пол больше не поднимались – чугун гарантированно успокаивал всех недовольных. На самого крепкого, кого удар моей сковороды подкосил, но не вырубил, упала люстра и, чую, упокоила его навсегда.
Успеху порадоваться я не успела. Меня пришпилило к стене чем-то темным, липким, вызывающим мгновенный безотчетный ужас. Оружие свободы выпало из рук, и я посмотрела на того, кто вальяжно спускался со второго этажа, почти любовно скользя ладонью по перилам лестницы.
Это была женщина. Слишком тонкие пальцы, длинные темные волосы и невысокая, округлая в некоторых местах фигура не оставляли места сомненьям. На ней тоже была маска.
Вот только выдубленная кожа не могла скрыть всего. А уж эти серые глаза, в которых я в свое шестилетие увидела страх, обиду, ужас и ненависть, мне и вовсе даже вспоминать не пришлось.
Я их просто никогда не забывала.
***
В детстве я очень часто падала, особенно когда училась контролировать дар. Поскальзывалась и ударялась головой о пол. Наверное, именно этим и объясняется моя легкая отмороженность.
Так к чему я это?.. Сейчас в голове стоял очень знакомый, даже несколько привычный гул. Сознание приходило долго и медленно, меня тошнило и кололо кончики пальцев от недостатка крови. Бросало то в жар, то в холод, хотелось упасть и растянуться на таком манящем горизонтальном полу, но…
Я сидела на стуле у стены напротив входной двери. Стоило мне пошевелиться, как зазвенели цепи, и звон не прекращался, даже когда я замерла. Заговоренные цепи, те, что высасывают из тебя всю магию, стоит только ее активировать. Говорили, что тех, кого в них держали очень долго, постепенно сходили с ума от их звона. Раньше я в это не верила.
Сейчас же от осознания реальности меня пробило ледяным потом.
Лиза стояла у стены рядом, напротив лестницы, и внимательно смотрела на меня. В ее глазах не было ничего из того, что я помнила. Ни обиды, ни ненависти, ни злости. Ничего. Она была словно кукла, у которой нет и не было никаких эмоций. Однако почему-то мне было неприятно на нее смотреть, словно было в ее облике что-то неправильное. Неестественное.
Около моего стула находилась пара моранистов. Охранники. Голоса остальных я слышала из гостиной.
- Хотите и его забрать? – слегка откашлявшись, спросила я.
- Всемогущий Каратель пойдет охотнее, если укоротить поводок, - пожала плечами бывшая подруга. – Примерно на голову.
Намек был кристально ясен.
Ее голос изменился, повзрослел, сломался. Стал глубже, мягче, звучнее. Таким голосом идеально было мужчин соблазнять, вон как крайний слева от меня дернулся. Но девушка, тоже это заметившая, лишь брезгливо скривилась.
Я почему-то не испугалась. Не за себя. Но искренне порадовалась тому, что мамы нет и еще долго не будет дома.
- Зачем он вам?
- Ты все узнаешь из первых уст…
Договорить она не успела – послышался звук мотора, который затих рядом с домом. Хлопок дверью, звук сигнализации, скрип калитки, и тишина – я никогда не слышала, как ходит Хемминг. Двойной поворот ключа – окна не горят, и мужчина подумал, что я сплю. Если бы.
Один вдох, зарождающийся в глубине груди рык, и включился свет, на миг ослепляя оборотня, который лучше видел в темноте.
Его глаза быстро и цепко осмотрели меня и тех, кто подтянулся из комнаты, встав за спиной Лизы. Как я поняла, она была главной в этой гоп-компании и откуда-то у нее снова появилась магия, правда, не имеющая ничего общего с той, которую я когда-то уничтожила.
Натан сделал шаг, и всё пришло в движение: около моего горла появился нож, слегка надавил, и по шее в вырез рубашки побежала струйка крови. Было неприятно, но терпимо. Хемминг тут же замер, быстро уяснив правила игры.
- Позволь одеть тебе наручники и не сопротивляйся, и она останется целой и невредимой, - спокойно сказала Лиза.
Я замотала головой – мне своевременно закрыли рот – прося не делать ничего из сказанного. Ведь ясно же, как Божий день, что они все равно убьют нас, но до этого сделают то, что хуже смерти.
С меня им нечего было взять, кроме дара, и это уже было страшно. Браслеты ограничивали, но я знала, что это временно, а они… Я была уверена, что они вырвут мою силу с корнем.
Для чего им нужен был Хемминг, я не имела представления, но вряд ли чтобы отдать ему подарки за пропущенное 23 февраля.
Однако у оборотня были совершенно другие приоритеты. Для волка на первом месте стояла пара, женщина, которую он будет защищать до последнего вздоха.
И потому он послушно протянул руки вперед. Небрежный взмах женской ладонью, и на запястьях сомкнулись серебряные кандалы, схваченные толстенной общей цепью. Мужчина еле сдержал шипение, а кожа начала припухать и дымиться, пуская по дому запах паленого. Серебро мешало регенерировать, раны, нанесенные этим металлом, заживали медленнее и шрамы от них не исчезали. А еще оно затормаживало реакции оборотней.
Именно поэтому Натан только дернулся, когда в шею по основание вошла игла шприца с чем-то коричневым и жидким. В месте, куда пришелся укол, кожа тут же распухла, покраснела, волк зарычал, мощным ударом относя мораниста к стене, но почти сразу начал заваливаться на бок. Вены на шее вздулись и посинели, выделившись яркой, страшной сеткой.
Непроизвольно я забилась в собственных путах, но когда сильнейший из оборотней упал на колени, отчаянно цепляясь за мой взгляд, мне показалось, что из меня разом выкачали все силы.
- Коллоидное серебро. Чтобы был послушнее, - равнодушно сообщила бывшая подружка.
Коллоидное – то есть способное создавать ионы серебра, быстродействующее, реагирующее в первую очередь на слизистые оболочки.
Хемминг был в сознании, но уже практически не двигался, и только синие с вертикальным зрачком глаза кричали о том, какую боль терпит мужчина. Молча. Я постаралась загнать льющиеся градом слезы обратно. Как только он появился в моей жизни, я спрятала все серебро. И теперь я даже представить не могла, что он чувствует, когда эту дрянь вкололи ему в кровь…
