Озеро, река? Короче, водоем в свете Луны был весьма живописен и располагал к задушевным беседам, а облегчить душу Анне явно требовалось.

- Давай выкладывай, - с типичной своей прямолинейностью поинтересовалась я.

- Я думаю, что скоро мы уедем, - глядя вдаль, произнесла девушка.

- Ты думаешь или ты уверена?

- Я… не спрашивала еще. Просто… чем здесь плохо? Ему же без разницы, где жить, а я… скучаю по родным и друзьям… но и его отпустить не могу.

- Знаешь, Ань, ты для меня всегда была одной из умнейших магичек, но правду говорят, что любовь приходит к уравновешенным, самодостаточным личностям и делает из них идиотов. – Данилевская чуть улыбнулась, нисколько не обиженная – слишком хорошо меня знала. – Спросить не пробовала?! Что толку изводить себя, когда можно просто спросить?! И к тому же, тебе достаточно лишь сказать «хочу остаться здесь», и Юрген с места не сдвинется. Понимаешь, балда ты окаянная?

- Ну тебя! – толкнув локтем в бок, показала она мне язык. – Я ей тут душу изливаю, понимаете ли, а она обзывается!

- Я не умею произносить душеспасительные речи, Аня, не такая у меня работа. Но я умею дружить. А потому… давай прикопаем чешуйчатого по-тихому, пока он тебя на край света не уволок, м?

- И место уже выбрала, да? – засмеялась подруга.

- А то! Вон под той липкой было бы просто идеально, а? – подбоченилась я. – Но ты серьезно у него ничего не спрашивала?!

- Наверное, я боюсь услышать ответ. Я не хочу его заставлять, но и из дома уезжать нет желания, - нахмурилась брюнетка и, глянув на меня, улыбнулась: - Вот достанешь до печенок – тогда и уеду!

Мы засмеялись, но я видела, что проблема была не в том, чтобы спросить совета, а просто выговориться. Лидия – она была идеальной матерью, любящей, понимающей, с ней было тепло и комфортно, но мама – не подруга, точнее не такая подруга. А Данилевской нужно было именно похохотать над собой и своей проблемой, чтобы сбросить груз с плеч.

- А ты что? – повернулась она ко мне.

- Ничего. Он хорош, уверена даже – во всех плоскостях, но… - Я замялась. Сама не знала, что мне мешает. – Я… не привыкла к людям. Я их… боюсь.

- Но ты же работаешь с мертвыми! – удивленно округлила глаза Аня. – И боишься людей?

- Живых людей. – Я увидела качели и без раздумий направилась к ним. – Работа некроманта накладывает свой отпечаток, Ань. Мы, проходя посвящение, перестаем быть людьми в полной мере. Мы иначе смотрим на вещи, на мир, на человечество. Для тебя убийство аморально, для меня – неизбежная часть работы. Для тебя восставшие мертвецы – это что-то мерзкое, противоестественное, для меня – всего лишь магический сгусток энергии, который беспрекословно подчиняется моей воле. Я сказала, что умею гадать на человеческих внутренностях, а Леша… Ты бы видела его лицо. Для оборотней это неприемлемо, это гадко и отвратительно. Неправильно. Я для него – неправильная.

Качели, и так едва раскачивающиеся, теперь замерли на месте. Я слезла и подошла к Данилевской, которая сидела в корнях дерева. Села рядом с ней.

- Ты глупая, - поправила меня огневичка. – Глупая, а не неправильная. Оборотни сердцем видят, не глазами. Они именно чувствуют, а не думают, что чувствуют. И для оборотня его избранница – единственная и идеальная. Так что перестань себе мозги накручивать.

Я улыбнулась и положила голову подруге на плечо. Мы посидели, помолчали, а потом с лестницы раздалось «Аня?», и девушка вопросительно глянула на меня. Я качнула головой, мол, посижу еще, и она умчалась.

Бывает так, сидишь, наслаждаешься общей идиллией и умиротворенностью, а потом вдруг – раз! – и резко понимаешь, что ты уже не один.

- Я чувствую тебя, - бросила я в пространство, не оборачиваясь.

- И как ты меня чувствуешь? – Нахал был в одних штанах, и от него явственно пахло недавней переменой.

Мне искренне не хотелось валяться на холодном, влажном песке, поэтому я оставила сию незавидную участь для него – ему все равно ничего не будет, а я и застудить что-нибудь могу.

Желтые глаза прищурились, явственно давая понять, что редко кто осмеливался бросать ему вызов, заставляя быть, что называется, снизу. Но мужчина не противился, со смесью выжидания, недовольства и восхищения глядя на меня.

- Как, спрашиваешь? – Я потерлась носом о гладко выбритую щеку. И широкие ладони с места чуть выше колена переместились на то, что пониже поясницы. – Вот здесь.

Моя ледяная ладонь (что поделать, я в состоянии замерзнуть даже в тридцатиградусную жару!) легла четко на крестец, между левым и правым легким. Желтые глаза стали еще ярче, и я проказливо усмехнулась.

Не ты хозяин положения, а месть – блюдо, обязательное в моем рационе.

- Показать, как я тебя чувствую? – рокочуще вопросил Силач, поднимаясь ко мне навстречу, и хотел перевернуться, когда я со всей силы впечатала его обратно в песок, добавив немножко магии – иначе мне его просто не удержать.

Он заворчал, и этот звук был абсолютно волчьим. Я только улыбнулась, пальчиками следуя по тропинке между кубиками рельефного пресса. Прямо до широкой резинки спортивных штанов.

Знаете, это было несколько волнующе, даже мне стало трудно дышать, боюсь представить, что там с бедным Лешей происходит. Хотя, в общем-то, я догадывалась, чего там с ним происходит.

Решив, что продолжать играться чревато, соизволила поцеловать жертву собственного произвола. Жертва нисколько не возражала, наоборот, принимала активное участие в своем соблазнении, намекая, что это еще спорный вопрос – кто кого соблазняет…

Мороз продрал по спине с такой силой, что я распахнула глаза, моментально выпадая из сладкой эйфории, которую нагоняли чуть шершавые руки и горячее тело.

Голова резко дернулась в сторону леса, заставляя Булатова нахмуриться.

- В чем…

- Ребенок! Опасность!

Я сорвалась с низкого старта прямо в чащу, идя на зов заклинания, как по нитке. Из-за страха, который гнал вперед, я летела сквозь лес так, словно всю жизнь только этим и занималась, хотя ни лес, ни бег особо не любила, предпочитая разбираться с трупами на полянке, а не драпать от них по чащобам.

Через пару мгновений я краем глаза уловила движение и увидела здоровенного темно-серого, почти сливающегося с ночью волка, который несся вровень со мной. Сомневаюсь, что он не мог меня обогнать, скорее, просто держался рядом, зная мою потрясающую способность находить проблемы там, где для других ими даже не пахнет.

Мы выскочили на более-менее свободное пространство, когда троих волчат уже сбили в кучку спина к спине. А вокруг них было… Мне глаз не хватило, чтобы посчитать количество тварей. Откуда у них на территории столько трупов?!

Волчата огрызались, рычали и держали круговую оборону, но отвлечься и воем привлечь взрослых на помощь было чревато зубами зомби в глотке. Ближние к нам умертвия обернулись, заинтересованные запахом, но я быстро превратила их в горстки пепла. Так они привлекут куда меньше вниманиях своих собратьев, чем если будут с рычанием бросаться на нас.

- Обращайся! – одними губами приказала я, подкрепляя все весьма выразительными жестами.

Волк беззвучно ощерился на командный тон, но сделал пару неслышных шагов назад и исчез в клубящемся мареве, на месте которого через пару секунд сидел на корточках Силач.

- Ты сможешь бросить меня туда?

- Туда – это в центр?! Рехнулась?!

- Дай мне толчок, а дальше сработает левитация! Давай!

Превратить в пепел двоих было несложно, но я чувствовала, что в этот раз некромант использовал… что-то другое. Кровь, но… другая. Сильная, старая, явно чужая и некромантская. Ее фон я ощущала точно, однако, времени не было разбираться, кому она принадлежит. И чтобы оборвать нить, связывающую зомби и создателя, мне нужно было оказаться в центре.

Если вас никогда не брали за шиворот и пояс джинс, не раскачивали и не кидали вверх над чертовой тучей мертвяков – радуйтесь, ибо это то еще удовольствие, я вам скажу!

Заклинание левитации вырвалось практически у самой земли, все три секунды полета до этого я пыталась судорожно его вспомнить. Волчата взвизгнули, когда я десантировалась в центре их маленького кружка. Зомби восприняли появление еще одной мясной тушки с присущим им энтузиазмом. Еще бы, я вот тоже от лишнего куска шашлыка не отказалась бы!