Мести.
Я очень долго искала того, кто сделал это с моими родителями, того, кто предал их. Но ни власть, ни деньги, ни даже Хемминг не помогли мне – ублюдок словно был плодом моего воображения, и спустя какое-то время я стала замечать закономерный вопрос в серо-стальных глазах Карателя: «А был ли он, этот предатель?». Мне оставалось лишь упрямо кивать и продолжать копать, но…
Очень скоро от отчаянья и бесплодности всех попыток у меня тоже начал всплывать этот вопрос.
И за это я ненавидела эти воспоминания еще сильнее.
Едва слышно вздохнув, я вдруг замерла на выдохе.
Тик-так.
Нож провернулся один раз, второй. И снова…
Тик-так.
Я, стараясь не потревожить спящего рядом, лицом ко мне, мужчину (ни о какой заботе и речи не идет, просто чтобы под ногами не путался, да!), поднялась с кровати, накинула халат и вышла в коридор.
Очевидно, на улице уже было почти утро, часа четыре-пять, ибо сквозь легкие кремовые занавеси на окнах просачивались солнечные лучики, разбрасывая солнечных зайчиков на бежевом ковре, который мягко поглощал шаги босых ног.
Дойдя до центральных перил, я оперлась на мрамор и вновь прислушалась. Мне с готовностью откликнулись.
Тик-так, тик-так.
Быстро миновав левую от себя лестницу, я остановилась около камина, который, вопреки обыкновению, не загорался, когда я к нему подходила. Любые эмоции замка пропали. А потом опять…
Тик-так.
Изрядно измазавшись в саже и вообще грязи, я все же пролезла внутрь камина и приложилась ухом к его дальней стенке. Старалась моя светлость не зря…
Тик-так. Причем на порядок громче.
Хмыкнув, я вспомнила, что где-то в гараже видела кувалду, и вскоре строительный инструмент, в моих руках превращающийся в оружие массового поражения, был у меня. Наложила на него парочку отяжеляющих и противоударных заклятий, после чего от души, представляя перед собой наглую физиономию Мирослава, шарахнула по кирпичной кладке.
Потребовалось около шести ударов, больше десятка крепких некромантских словечек и литр пота, чтобы проделать в стене проход достаточный, дабы туда пролезла моя скромная персона. В физическом плане, естественно, скромная.
В непроглядную тьму свежепробитого прохода скользнуло три пульсара, выжигая паутину, всякую ползающую мерзость (что поделать, темные маги тоже боятся этой членистоногой пакости) и освещая мне путь.
Коридор был узок и вызывал невольный приступ клаустрофобии, которой я в жизни не страдала, даже буде на спор запертой в гробу на глубине трех метров под землей. Я шла, искренне надеясь, что он не сомкнется за моей спиной, как те многие коридоры, кои были последствиями шуточек замка над непонравившимися мужчинами. Пару раз оглянувшись, я все еще видела свет и быстро успокоилась.
Довольно скоро я дошла до двух дверей и, пожав плечами, силовым выбросом распахнула сразу обе. В левой комнате стоял один-единственный сундук, а во второй – валялась всякая куча хлама, который вызвал у меня немедленное желание закапаться в нем по уши – различные интересные штучки я чуяла за версту, и это были именно они, родимые.
Подойдя к добротному сундуку, сделанному явно из дорогущего мореного дуба, присела и провела рукой по металлической пластине на крышке. В душе ожидая нечто из ряда «Лишь достойный откроет сей тайник!», я хохотнула, увидев латынь – язык первых некромантов.
«Наш разум — клад.
Но веку испокон
В соседстве с кладом
Прячется Дракон».
- Ага, - пробормотала я. – Все ясно: думай, что делаешь, и ничего не трогай, не проверив на ком-то другом.
На сундуке не было больше никаких надписей и присутствовало абсолютное отсутствие замка, простите за каламбур. Потому я еще раз пять перечитала стишок.
Первая строчка показалась более информативной, поэтому, пользуясь советом, принялась копаться в своей голове, совершенно случайно наткнувшись на полузабытое детское воспоминание, когда отец часто говорил фразу…
- Я – Дракон, и я – Смерть! – уверенно произнесла моя светлость, и крышка щелкнула внутренним засовом, начиная открываться.
Внутри оказалась… солома. Прекрасно. Воистину ценный клад. Она была влажной и прелой, порядком подгнившей, но вполне себе свежей, по крайней мере, не более двадцати лет было ей, иначе материал находился бы в куда более плачевном и вонючем состоянии. А так… Сдается мне, папаня проверял когда-то давно сей тайничок, прежде чем надежно спрятать его от вездесущих и до безобразия любопытных детей.
Преодолевая свою аристократическую брезгливость и полученную горьким опытом привычку не лезть во что-то, содержимого чего не знаешь толком, я поворошила рукой истлевшую солому, натыкаясь ладонью… на часы. Обычные такие, деревянные часы, с окошечком для кукушки и старинным циферблатом. И они не шли. Почти…
Тик-так.
Пожав плечами, понесла находку на свет, намереваясь распотрошить ее, но предварительно испортить кое-кому крепкий утренний сон.
***
Сонный Булатов зевал в кулак, почти натурально делая вид, что просто медитирует над чашкой кофе, а вовсе не борется с желанием уткнуться в эту самую кружку носом. Ехидно хмыкнув, я еще раз набрала номер. Да-да, я наглая и безобразно настойчивая.
- Велена, ты в курсе, что я вампир и днем я сплю? – глухо отозвались с того конца провода.
- Валик, ты в курсе, что у меня в доме сорок четыре спальни? Почему ты не можешь ночевать у меня? – возмутительно бодро ответствовала я.
- Наверное, потому, что у меня есть своя квартира, да и живу я в ней не один?..
- Наверное! – почти ласково подтвердила я, но даже в полумертвом состоянии Валентин смекнул, что ласка и последняя Драгожар – вещи несовместимые, а потому оглушительно зевнул в трубку.
- Скоро буду.
За время, пока самый юный вампир Полуночи добирался до моего замка, я успела переодеться, растрясти до вполне вменяемого состояния Силача, увидеть Ивана Николаевича в пижаме (за все семь лет я ни разу не вставала раньше дворецкого, а потому и его заметный румянец поднял мне настроение на просто заоблачную высоту) и немного покопаться в правой комнате.
Там я откопала сундуки с различными безделушками, типа сухих трав и пучков вороньих ног, крыльев летучих мышей и нескольких пузырьков с подозрительной, темной жидкостью, в которой я с удивлением признала кровь.
- Девственниц, наверняка, - мстя за отвратительно раннюю побудку, подначил стоящий в дверях Леша. – Ты прибереги, а то ее нынче дефицит в силу стремительного сокращения поставщиц.
- По личному опыту небось судишь, - хмыкнула я в ответ, поражаясь тому, что сохранилось все в свежем, безупречном состоянии, словно только вчера было собрано.
- А если серьезно – для чего вся эта пакость?
- Темные ритуалы, вспомогательные зелья, отрава, зелья для гадания.
- Ты умеешь гадать?
- Сушеные цветы, кофейная гуща, чайная гуща, карты Таро, руны, мелкие кости животных, внутренности хищников, человеческие внутренности… - меланхолично перечисляла я, не вдаваясь в суть вопроса и самозабвенно выуживая из бездонного сундука все новые и новые вещи.
- Что?! – Ошарашенный вопль заставил меня обернуться и нахмуриться. Возможно, стоило внимательнее следить за языком. – Человеческий ливер?! Ты серьезно?!
- Ты действительно хочешь это знать? – спокойно спросила я, поднимаясь и вставая напротив мужчины.
Он с полминуты вглядывался мне в глаза, после чего потер переносицу и отрицательно качнул головой:
- Нет.
Я поспешно кивнула, но все равно не успела отвернуться до того, как на лицо выползла предательская усмешка. Булатов молча поднял бровь, уже зная, что ничего хорошего от моих ухмылок ждать не приходится.
- На самом деле гадание на человеческих внутренностях относится к разделу темной некромантии, да и с девятнадцатого века используются для этого лишь трупы, причем людей, умерших своей смертью.
Я услышала его облегченный вздох, но Леша был той еще любопытной Варварой:
- Темной? А есть светлая?
