Все это не способствовало хорошему настроению, хотя Льюис милостиво согласился вернуться в опостылевшую лабораторию, где, пока лежал в очередной капсуле под странным голубым дождем прошивавшим тело на сквозь и улучшавшим какие-то там показатели, приметил одного из санитаров, убиравшего в помещении и неприметной тенью скользившего между сотрудниками и навороченной аппаратурой.
Парнишка цеплял. Чем — Льюис и сам понять не мог. Может быть карими глазами с огромным зрачком, за которым почти не светлел белок глаза, может, всегда трагично надломленными тонкими бровями или, может, сутулостью и забитостью фигуры и осанки. Может быть взглядом полным ненависти, обращенным на всех кроме самого Льюиса.
На него он смотрел с надеждой и досадой. Обращались с парнишкой странно, никто не называл его по имени и ни о чем не спрашивал, ему в основном жестом что-то показывали и тот, тихо кивнув, принимался за работу. Чем дольше Льюис наблюдал за парнем, тем более явным было пренебрежительное отношение к нему. Белые халаты (как ученых прозвал Льюис, у которого «ученый» ассоциировалось с чем-то просвещенным и культурным, но не с этими лабораторными эскулапами) относились к парню как к пустому месту. Явных признаков этого не было, все проскальзывало в мелочах. Хотя, может быть, Льюис просто накручивал себя, но парнишку дергали, а когда Льюис понял, что его заинтересованность парнем заметили, то обстановка вокруг него стала еще более враждебной. Его выпроваживали из помещения, как только Льюис там появлялся, загружали поручениями, и Лу уже не видел сутулую спину, которая мелькала в самых дальних углах огромного помещения.
— Где парнишка? — Нахмурившись спросил Льюис у Спектроника.
Парень зашел в лабораторию и, обведя ее всю взглядом, не нашел фигурку санитара. Это насторожило, потому как буквально вчера его заинтересованный взгляд перехватил мистер Спектроник и, нахмурившись, что-то сказал одному из своих помощников. Парню что-то сказали и тот, бросив на Льюиса нечитаемый взгляд, скрылся за одной из дверей, куда не пускали Льюиса.
— У него есть задания в другом отсеке лаборатории.
— И какое же у него задание? — Льюис сел в опостылевшее кресло, где проходило большинство процедур по сбору анализов.
— Вам не стоит отвлекаться на него, он не стоит вашего внимания, господин. — Недовольно поджав губы, отчеканил мистер Спектроник.
— Я сам решу, что стоит моего внимания, а что нет. Я хочу его увидеть. Приведите его сюда!
Льюис знал, что ведет себя в глазах этих людей капризно и избалованно, да и вообще стоит признать, что таким он и становится с каждым днем все больше, потому что полномочий и ответственности у него, как у взрослого, здесь нет: его опекают и ограничивают, ему запрещают и за него определяют, что ему нужно, взамен балуя положением королевской фаворитки, и это не может не раздражать не привыкшего жить в таких условиях человека. К тому же ситуация с доступом к сети с каждым днем все больше раздражала. Льюис все чаще склонялся к мнению, что его считают безобидной стекляшкой, которая может лишь блестеть, привлекая внимание, и не способна доставить неприятности.
— Он занят. — Припечатал Спектроник.
— Да? Тогда я тоже слишком занят для этих процедур. — Льюис выдернул свое запястье из рук медбрата, который почти закончил установку хитроумной машинки, чьей задачей было забирать у него понемногу кровь в течении всего времени, которое он проведет в лаборатории и встал с кресла. Все в лаборатории разом напряглись.
— Господин. — Спектроник, сдерживая бешенство, поджал свои и без того тонкие губы. — Давайте не будем создавать друг другу лишних проблем?
— Согласен! — Льюис сложил руки на груди. — Приведите сюда мальчишку! — и повысил голос, но потом, сдержав себя, убавил интонаций. — И продолжим на чем остановились.
— Я не могу сейчас его привести, может быть, позже…
— Ну вот «может быть позже» и продолжим! — Льюис развернулся, собираясь выйти из лаборатории.
— Вы не можете выйти отсюда, пока не пройдете все назначенные процедуры! — Спектроник все больше терял свое самообладание, которое уже давно трещало по швам рядом с этим мальчишкой, который своим избалованным характером давно избавил всех сотрудников лаборатории от иллюзий.
— Да что вы?! И кто же мне запретит?! — Парень покосился на троих хомуисов из охраны, напряженно замерших у дверей, и двоих арноу, которые были ближе всего.
Повисшую тишину можно было резать ломтиками и раздавать всем желающим несварение желудка и нервное истощение. Льюис и Спектроник в полнейшей тишине сверлили друг друга глазами, но мальчишку так и не привели, поэтому Льюис, понимая, что рискует и не знает как поведут себя хомуисы, а как арноу, развернулся и направился к выходу. Другого способа проверить как себя поведут те и другие не было. Конечно, арноу были как бы на его стороне, но серьезных стычек пока не было, поэтому понять насколько они расположены конкретно к нему — сложно.
Хомуисы, бросив взгляд на ученого, направились к уходящему Льюису, но им наперерез бросились Арноу, один из которых ударил по руке хомуиса, который схватил Льюиса за запястье. В общем, небольшая потасовка закончилась тем, что Льюис-таки выбрался из лаборатории с помощью двух арноу, умудрившихся отбить его у хомуисов, которые просто не стали усугублять конфликт и, поняв, что те настроены решительно отступили.
Затишье перед бурей продлилось до вечера. Хомуисов не подпускали к покоям Льюиса, напряженно ожидавшего появления Августа. Который не заставил себя ждать и появился к ужину, грандиозно ворвавшись в спальню и перевернув по дороге небольшую курильницу с благовониями.
— В чем дело? — Август скалой навис над тиранившим интернет-пространство Льюисом.
— Это ты мне скажи. — Лу не спеша вытащил из уха крошечный наушник и, проведя по сенсору, скрыл голограмму страницы, которую изучал. — Почему я не могу попасть на сайты, которые хочу?
Льюис встал со своего места и под недовольным взглядом Августа и арноу выпроводил из своей спальни всех секьюрити, оставшись с Августом наедине.
— Мы сейчас не об этом! Мы о твоих выкрутасах! — Август повысил голос и подошел ближе.
— Мои «выкрутасы» — твоя заслуга! Где полный доступ в интернет?!
— Полный доступ ты не получишь! Радуйся тому, что есть! — Август пошло ухмыльнулся. — Хотя можешь попытаться «подкупить» меня, и тогда я могу…
Льюис почувствовал как запульсировало в висках от ярости.
— Знаешь, что я могу? — Льюис, подошел вплотную к Августу и, прижавшись к широкой груди, коснулся легким поцелуем чужой ушной раковины.
— Что? — Судя по сбившемуся дыханию, Август не остался равнодушным.
Льюис ухмыльнулся и, поласкав мочку уха губами, прошептал:
— Я могу сказать, что ты меня изнасиловал. Удачно я все же губу разбил… Такая оплошность, жаль никого не было рядом, кроме тебя.
Льюис отстранился, с нежной улыбкой наблюдая за сменой эмоций на холеном лице Августа. Разумному понадобилось несколько минут, чтобы переварить услышанное.
— Никто тебе не поверит. — Наконец выдавил Август, чьи клыки слегка удлинились, а глаза затянул черный зрачок.
— Ты так в этом уверен? — Льюис с любопытством склонил голову к плечу, наблюдая за желваками Августа, который пытался справиться с собой. — Меня все любят, а тебя ненавидят. Я могу сказать что угодно, и мне поверят. Мне как минимум поверит Арноу и мутанты Каи, Снорре. Не переживай после нашей приятной встречи, я успел скрыться со слезами на глазах в своих покоях… — Льюис вновь заглянул в темные глаза, демонстрируя свой наработаный еще с детства «влажный взгляд», полный готовых вот-вот сорваться слез. — Поверь они успели заметить неладное.
Льюис отстранился и, развернувшись спиной к Августу, дошел до небольшого столика с напитками.
— Не мог же я, в конце концов, появится из твоей спальни «сытым и довольным». Это бы бросило тень на мою бесспорную добродетель…
Мысли Августа ошарашено метались, пытаясь переварить услышанное, предвидеть еще не случившееся и справиться с яростью и восхищением. Льюис тем временем налил себе стакан сока (который был самым что ни на есть настоящим, из фруктов, выращенных в окружавших пирамиду джунглях).
