«Арн… Арррррн, Арни, Арниии… Какое необычное имя, как будто тигр рычит…». Я покатал имя разумного, волновавшего меня последнее время, на языке. Мысли о нем крутились в моей голове теперь чуть реже, чем мысли о моей всемирной или всепланетной или планетарной, пока не знаю, какой именно, известности. С каждым днем Арн все больше вытеснял собой все остальные размышления. Я каждый раз одергивал себя, когда видел длинные стройные ноги, упругий, обтянутый светлой тканью зад, красивый изгиб правильной осанки и узкой талии, а мощные плечи и красивые длинные руки вообще вызывали у меня эстетический экстаз.

Черт, внизу все опять напряглось. Я себе скоро мозоли на руках натру из-за мыслей о нем… А еще ключицы… Господи боже, у меня слюна выделяется, если мне удается увидеть в вороте рубашки его ключицы, переходящие в мощные пластины грудных мышц. Хотя я не разу голым Арна к своему большому сожалению не видел, мое богатое воображение без проблем дорисовывает скрытые одеждой «детали».

Конечно, я поначалу себя убеждал, да что уж греха таить, и сейчас себя убеждаю, что это все последствия длительного воздержания, но моя привычка быть честным с собой помогла мне отбросить бесполезное самовнушение и признать, что меня тянет к Арну не только в сексуальном плане, хотя бешеное притяжение отрицать сложно. Может быть, я изголодался по нормальному общению, по нормальному обращению и клюнул на первого попавшегося. Но не может же тихонько екать в сердце только из-за «голода» в межличностном общении?

Арн не относится ко мне как к неразумному подопечному, что меня до жути бесило в Яскере и остальных аристократах. Я не чувствую в нем и в таких как он явного высокомерия, скорее, холодную отчужденность, похожую на равнодушие и невовлеченность в повседневность, но не надменность и подчеркнутую снисходительность. К тому же Арн разительно изменился за короткий срок нашего общения, его движения стали более резкими и порывистыми, а эмоциональные реакции более яркими.

«Фуууух…напасть», — я безнадежно уткнулся лбом во влажную стену, по спине бежали теплые ручейки, а моя голова перегревалась от противоречий: «подкатить» к нему или ждать пока он сам проявит инициативу? И секса до ужаса хотелось — простой, животной разрядки, но не подойду же я к нему с таким предложением?! Чего доброго, вызову неприязнь, а мое очарованное Арном сердце мне этого не простит.

Дверь, резко вжикнув, въехала в стену. Я принял десять минут назад отважное решение о инициативе и, решительно сдвинув брови, шагнул в каюту. Арн дернулся и замер с открытым ртом, так и не успев сказать то, что, видимо, собирался. Я как можно более грациозно (хотя грация не мой конек), прошел к встроенному в стену шкафу и, распахнув дверцы, с напускной задумчивостью уставился на содержимое моего гардероба. На самом деле я старался выгодно продемонстрировать себя, свой филей, укутанный в красное полотенце, и остальные свои…достоинства. А встроенная гардеробная с отражающим элементом была идеальным способом незаметно отследить реакцию на меня у Арна.

Реакция не подвела. Значит, не зря рисковал. Глаза Арна прилипли к моей заднице, и как тот не пытался переключить свое внимание на что-нибудь другое, его взгляд упорно скользил по моей спине, ногам и конечно же обтянутым полупопиям, а я лыбился, как идиот, и всеми силами пытался вернуть своему лицу самый независимый и равнодушный вид, на который только был способен, но у меня переупрямить настырную улыбку не выходило — та растягивалась на моей физиономии с завидным упорством.

Накинув свободную рубашку, в которой сплю, я вытащил бежевые расклешенные брюки из мягкой ткани и произвел контрольный «выстрел» в Арна: сдернул полотенце, обнажив заранее облаченные в плотно облегающие трусы ягодицы, и не спеша надел штаны, развернулся к ошеломленному разумному с черными блюдцами зрачков.

— Так почему у вас «особое» отношение к аристократам? — Мой вопрос заставил зависшего Арна вздрогнуть. Разумному понадобилось несколько секунд на то, чтобы прийти в себя прежде чем ответить.

— Не к аристократам, а к «чистокровным». — Сглотнув, наконец пробормотал Арн, отведя взгляд с меня на стену перед собой.

— Что значит «чистокровным»?

Я сел перед Араном, почти уперевшись своими коленками в его и, потянувшись за лежащими на маленьком столике остатками пирога, «случайно» задел его плечо рукой, осторожно проведя костяшками по плечу. Реакция Арна, а точнее, его тела, вызвала у меня жар в груди, заперев воздух в легких. Мелкие бледные волоски на открытой шее Арна встали дыбом от моего прикосновения. Сглотнув, Арн задержал дыхание и медленно перевел свой шальной взгляд на меня. Взгляд, пригвоздивший меня к месту и вызвавший торнадо чувств в груди, от стыда за раскрытие моего очевидного соблазнения до ликования от ясного ощущения того, что так не смотрят на простого подопечного.

Кожу закололи миллионы маленьких иголочек электрического разряда, закоротившего между нами. Радость смешалась с неловкостью, и я, дернувшись, убрал руку, но Арн ловко перехватил мою ладонь и робко, будто ожидая моего отклика, потянул мою ладонь к себе. Я нервно облизал высохшие от волнения губы и дал увлечь свою руку на колени. Где Арн раскрыв мою кисть, нежно закружил подушечкой большого пальца по ладони.

В горле встал ком, я боялся громко дышать, боялся, что сейчас он очнется, испугается, передумает или его еще что-то спугнет, и он, выпустив мою ладонь, порывисто встанет и стремительно выскочит из моей каюты. Этого я бы не пережил, потому что не было еще в моей жизни более волшебного, целомудренного и тем не менее более интимного прикосновения, чем это. Позже, я, вспоминая нашу общую эйфорию от соприкосновения рук, думал о том, что все мои отношения были до безумия плоскими и пошлыми. Я и подумать не мог, что танец рук, мягкие, поглаживающие прикосновения, могут вызвать такую бурю в груди.

Всего лишь сцепление ладоней, а от переплетения пальцев у меня вновь перехватило дыхание. Теперь из-за своей дерзкой провокации мне было стыдно поднять глаза, хотя смутить меня довольно сложно, но сейчас я чувствовал себя смущенными, застигнутым врасплох. Я чувствовал каждой клеточкой своего тела странное ощущение парения.

Я не знаю сколько мы так просидели в полной тишине, окруженные странным волшебством, с выросшим между нами мостом, по которому нам, возможно, предстоит прийти к друг другу, но не так, как хотел я — нахрапом. Нет, я больше не чувствовал себя «ведущим», теперь я был ведомым и, несмотря на растерянность, я впервые за долгое время чувствовал себя спокойно. Добровольно, легко, без принуждения, как само собой разумеющееся, отдав негласное лидерство этому невероятному человеку… Да, для меня он был именно человеком, потому что такая «близость» от одного только прикосновения возможна лишь между людьми, и не важно, есть у них мутации или нет.

Я так и не поднял глаза на Арна, чей взгляд я чувствовал на своем лице. Я был смущен и растерян и почему-то прекрасно знал, что он чувствует мою растерянность. Потому, когда он медленно, будто стараясь не испугать, наклонился ко мне и осторожно, почти не касаясь моей кожи, провел костяшками по моей скуле, а потом прижался теплыми губами к моему виску, на несколько секунд замерев, давая запечатлеться поцелую на покрывшейся мурашками коже, я так и не поднял взгляд. Наконец, взорвавшие мой мир одним лишь прикосновением губы отстранились, Арн встал. Пролетели миллионы космических часов, показавшихся мне секундами, как только он вышел, и дверь, тихо вжикнув, закрылась за его спиной, а я так и сидел, уставившись на свои колени, растерянный, смущенный и будто заново родившийся. Душа парила где-то под потолком, а я чувствовал горящие смущением щеки, будто это был первый в моей жизни поцелуй.

Я вскочил со своего места и, подбежав к уже традиционно незаправленной кровати, рухнул в постель, закутался в одеяло и, зарывшись лицом в подушку, прикусил зубами ткань и негромко заскулил, пытаясь как можно тише справится с распиравшими меня чувствами.