Кто-то обнял меня за плечи и помог встать. Обернувшись, я разглядел физиономию одного из «аристократов». Не знаю, почему я так поступил, но именно этот зазнайка всегда вызывал во мне ярость, так что я резко отшатнулся от него, ударив по рукам. Мужчина замер, сжав губы и сосредоточенно наблюдая за мной. Он даже не разозлился! Никто из них не обижался на меня, видимо, не воспринимая как равного! Я заметил троицу, которая занималась непосредственным «уходом» за мной — трех высоченных амбалов. Увидев легкий кивок аристократа, они принялись, огибая толпу собравшихся и приближаясь, окружать меня.
Да уж, эти ребята пережили не одну мою истерику и знали как себя со мной вести, а я знал, что скрутят они меня бережно и максимально быстро. А мне достаточно и того, что я и так тут при прессе (а судя по огромной стае вездесущих круглых камер, в этой толпе разумных были представители СМИ) расклеился, не хватало еще, чтоб меня, оперативно завернутого в собственную рубашку, на глазах у всех вынесли на руках из помещения.
Потому я, опережая любые действия, кинулся к одному из парней и прижался к нему, ища защиты. Все, включая самого «счастливца», удивленно замерли, перестав переговариваться. Вообще, я бы на их месте тоже очень удивился. До этого я с ними, в лучшем случае, пытался только разговаривать, а так наше вынужденное «сотрудничество» было похоже на маленькую войну, ведь я пытался выбить себе свободу или хоть какое-то развлечение! Я дожил до того, что вспоминал древний тетрис, как самую увлекательную игру на планете!
И вот теперь, я неожиданно прижался к одному из них. На самом деле, претендент на «обнимашки» был выбран не случайно. Этот парень заинтересовал меня уже давно: я заметил, что все относятся к нему хуже всего. Это было не демонстративным поведением, но я все равно видел, что с ним не здоровались даже «свои». Он был каким-то более зажатым, чем остальные, и всегда ходил в почти незаметных перчатках телесного цвета. При этом он был так же «конвейерно» красив, как и все остальные.
Буквально вчера я устроил очередной концерт, требуя объяснить мне хоть что-нибудь из того где я и где все остальные мои «современники». Я мешал медосмотру, не давал взять анализ крови, проверить браслеты, швырялся вещами, в итоге этого парня вызвали на помощь. Когда он меня поймал, отобрав подушку (которую было просто невозможно порвать, поверьте, я пробовал!), я продолжил брыкаться. Для него мое сопротивление не приносило никакого вреда и сложностей, потому как я уже давно заметил, насколько все «люди» здесь чудовищно сильные! Да, они были крупнее и выше меня, но не настолько, чтобы обладать такой силой! Казалось, что у них не мышцы, а стальная арматура. Они были все примерно ростом с типичного баскетболиста, то есть выше меня (а во мне, на минуточку, 189 сантиметров), но не высоченные вурдалаки. Хотя, стоит признать, что сам по себе я сейчас был откровенно фиговый боец: мышцы только недавно приняли хоть какую-то форму, и я немного наел мясца. До этого я больше походил на кузнечика из-за своих тонких рук и ног.
В общем, сопротивляясь, я содрал с него перчатку и замер, как и сам парень. Почти все
пальцы были абсолютно обычными, но указательный имел дефект — ноготь был искривлен и как бы «сполз» бок. Это не было чем-то отвратительным для меня, наоборот, увидев эти руки, я впервые за долгое время улыбнулся. Точно такой же дефект был у моей мачехи. Она была потрясающим человеком, невероятно красивой, но всегда смущалась своих рук, пряча пальцы правой руки в карманы, в перчатки, да куда угодно, лишь бы не оставлять их на виду. Отец в такие моменты ловил ее руку и, вытаскивая из «укрытия», целовал ей пальцы, повторяя, что она самая красивая женщина на планете, и у нее «золотые руки». Ну, а мы дружно поддакивали.
И вот теперь у этого парня оказался такой же дефект. Это ненадолго сделало меня счастливым, я успокоился и, прекратив сопротивление, уставился на парня, игнорируя брезгливые взгляды, устремленные в его сторону. Несчастный явно смутился и опустил глаза, пытаясь спрятать руку, ведь перчатка осталась у меня. Я поймал его запястье и, подтянув к себе большую ладонь, сам надел перчатку, улыбнувшись чужим печальным глазам. Он явно удивился такому сочувствию.
Я постоял, прижимаясь к парню, внимательно слушая тишину за спиной. Набравшись храбрости, я подхватил его под локоть и, игнорируя всеобщее любопытство и удивление, потащил к клетке с курицей.
— Достань мне курицу! Она ведь моя?! — Я требовательно уставился в растерянное лицо. Парень явно не знал, как поступить, стал оглядываться на «аристократа». Все оживились, загомонили разной важности лица, к нам торжественно подплыл «аристократишка» и, торжественно открыв клетку, потянулся за курицей. Вокруг засуетились летающие камеры, как видно, снимая нас со всех ракурсов. Дядька от этого почему-то замедлился, видимо, давая возможность получше себя заснять, но курица в отличие от нас ждать не желала, поэтому, недолго думая, захлопала крыльями и выбралась наружу.
Ох, что тут началось! Я прям воспрял духом, потому как с курицей мы явно были заодно. Просто неуловимая животина носилась по помещению, ловко лавируя между ног растерянных людей. Пока кто-то пытался ловить ее, вызывав толкотню и панику, я, недолго думая, нырнул в коридор.
У меня будто крылья за спиной распахнулись. Я несся по белым коридорам, под ногами зажигались световые панели. Я знал, что далеко не убегу, но эта секунда свободы вдохнула в мои легкие желание дальше жить. Преодолев несколько коридоров с растерявшимися людьми, которые явно не ожидали увидеть бегущего парня, за которым волочится длиннющая блондинистая коса (мои волосы это отдельная история), я оказался в круглом помещении без дверей. Но я знал, что все двери максимально незаметны, нужно просто попытаться постучать по стенам.
Я метался вдоль стен, толкаясь в них руками, и почти отчаялся. Из коридора показались переполошившиеся из-за моего исчезновения «аристократы» (кажется, моя союзница курица их больше не интересовала), но мне вновь повезло — как только я замер, рядом со мной открылись двери в прозрачный лифт. Не дав себе и секунды на сомнения и размышления, я рванул в кабинку и принялся судорожно бить ладонью по сенсорной панели (потому как привычных кнопок лифта я не нашел), судорожно оглядываясь на приближающуюся толпу во главе с аристократами. Двери захлопнулись прямо перед их лицами, я еле успел втянуть свою длиннющую косу внутрь.
Кабинка бесшумно понеслась вниз, а я замер.
Полностью прозрачные стены создавали эффект парения в воздухе, казалось, я не в лифте спускался, а парил в пространстве. Вокруг открылась такая панорама… Невероятный закат, как отголосок от прежней жизни, и полностью мертвый ландшафт с теми же иглами-небоскребами. Лифт дернулся и замер. Из динамиков доносились взволнованные уговоры не делать глупостей, а я и не делал. Мне вновь хотелось плакать, казалось, что вся планета в грязном, черном, безобразно застывшем мазуте.
POV Автора
Двери распахнулись, являя изумленной толпе журналистов сенсацию последнего года, о которой говорили во всем межгалактическом союзе. Ожившую легенду, воскрешенного юношу из прошлого, чей геном еще не тронут искусственными мутациями, абсолютная чистота генов, не свойственная даже самым древним фамилиям аристократов. Потрясающий, полностью исчезнувший цвет волос, укрывших пол неширокой кабинки лифта золотистым блондом, заплаканные голубые глаза, чей оттенок больше не появлялся с рождения и существовал лишь благодаря платным модификациям. Этот цвет глаз исчез настолько давно, что историки спорили был ли он вообще, ставя найденные артефакты (сохранившиеся картины с людьми, у которых были голубые глаза) под сомнения, ведь это могли быть просто фантазии художников.
Но теперь вот он — их совершенный прародитель, такой, каким его создал сам творец, не защищенный литыми пластинами в черепе, не изуродованный модифицированным, полустальным позвоночником, без уродливых мутаций. С очаровательной родинкой над правым глазом. Родинки, кстати, тоже исчезли с появлением мутантов, как и веснушки. Прекрасное создание сидело на полу, во все глаза рассматривая их — людей будущего, с восхищением и трепетом впитывающих его образ. Все они собрались здесь, чтобы получить хотя бы надежду на встречу или интервью с ним. Но впустили только несколько представителей самых именитых СМИ.
