Дамблдор задумчиво поглаживал бороду. Лучше бы сказал что-нибудь. Но Дамблдор никогда не отличался особой красноречивостью, хоть и был величайшим волшебником.

- Хорошо, мистер Малфой, защита вашей семье будет предоставлена. От вас же требуется только не выходить на прямой контакт с Томом Реддлом. И когда понадобится, отправится с мистером Гарри Поттером, на поиски кое-каких вещей. Такие условия вас устраивают?

Я не задумываясь, кивнул. Теперь дела сделаны. Я выбрал сторону. Не знаю насколько светлую, и правую. Но я выбрал ту сторону, на которой должен быть.

====== 24 ======

С утра я был приговорён к расстрелу,

В обед впаяли четырёхсот летний срок,

К закату мне слегка четвертовали тело-

Не важный выдался денёк!

(с) Капелькин

На мой взгляд, сегодня выдался самый ужасный день в году. За окном стояла пасмурная погода. Сильный ветер, можно сказать, плевал в лицо порывами. Периодически накрапывал противный моросящий дождь. Солнце не было вообще.

Кажется, именно сегодня, на меня решили свалиться все беды этого бренного мира. С самого утра на меня свалилось все говно, которое только могло свалиться на мою замечательную, красивую и главное остроумную голову.

Проснулся я от ужасной боли левого предплечья. Метка горела, и хотелось отрезать себе руку к чертовой матери. Лежащая рядом Гермиона нахмурилась, видя как исказилось мое лицо гримасой боли. Она спросила, что случилось, но я лишь отрицательно покачал головой, и, вылезши из-под одеяла, проскользнул в ванную.

Усевшись на унитаз, я стал ждать, когда же пройдет эта адская боль. Но она только усилилась, и вскоре перед глазами потемнело. Потом я почувствовал тупую боль в правом плече, и понял, что я свалился с унитаза на пол. Что ж, прекрасно.

Не знаю, сколько прошло времени, но боль стала стихать. Я встал с пола, и потер ушибленное плечо. Включил холодную воду, и встал под напоры воды. В голове настал порядок. Сонливость прошла еще когда я свалился с унитаза. После нескольких приятно проведенных минут в душе, я, обернув полотенце вокруг бедер, пошел к умывальнику чистить зубы.

Я смотрел на себя в зеркало. Мне еще нет семнадцати, а моя девушка уже беременна. Мне еще нет семнадцати, а я уже пожиратель смерти. Мне еще нет семнадцати, и я успел стать предателем. И пусть я не боролся за ту сторону по-настоящему, я остро чувствовал на себе тяжкое бремя предателя.

Выйдя из комнаты, я не увидел Грейнджер. Нахмурившись, я пошел в ее комнату, может она переодевается. Но та оказалась пуста. Во мне росло раздражение. Ну и куда эта беременная женщина отправилась без меня?!

Быстро одевшись, я пошел в сторону большого зала. Войдя, я просто не поверил своим глазам. Грейнджер и Уизли стояли возле гриффиндорского стола и обнимались. Они, черт возьми, еще и улыбались! Я быстро пошел к ним. У меня было желание убить его за то, что посягнул на мою собственность.

Я подошел к ним, и стал ждать, когда же они меня заметят. Но они все обнимались. Когда терпение мое было на исходе, я кашлянул. Грейнджер оторвалась от Подлизли, и радостно взглянула на меня.

- Драко! – воскликнула она улыбаясь. – Мы с Роном помирились, – я вскипел. Голова пошла кругом. Твою мать! Я снова ревную.

- Да неужели? – спросил я холодно, как будто не моего ребенка она носит под сердцем. Гермиона, нахмурившись, посмотрела на меня, и спросила в чем причина моего недовольства. – О, ты спрашиваешь, в чем причина моего недовольства? Скажи, ты дура или как? – она врезала мне не сильную пощечину.

- Да как ты смеешь? Вместо того чтобы разглагольствовать и строить из себя обиженного и обделённого, лучше бы прямо сказал, что случилось. Но ты не можешь! Не знаю, чего тебе не хватает, смелости или мозгов, но ты не можешь. Ты можешь только обзываться, унижать. Ты шесть лет не мог сказать мне, что у тебя ко мне симпатия. А теперь, когда я помирилась с другом, который был рядом со мной эти гребаные шесть лет, ты не можешь за меня порадоваться. Ты кретин, Малфой. Разберись со своим говном, а потом приходи поговорить.

Что самое удивительное, во время своей тирады, она ни разу не повысила голос. Он был спокойным и ровным. И я рад, что она не кричала. Ей сейчас нельзя особо волноваться.

Сев за слизеринский стол, я начал спокойно есть кашу. Рядом со мной сидела Панси, и смотрела на меня в упор. Кажется, она даже не мигала. Но я решил, что лучший способ от нее избавится – игнорирование. Собственно именно так я и поступил. Просто не замечал того, как она на меня вылупилась. Но Панси Паркинсон не была бы Панси Паркинсон, если бы с размаху не выбила ложку из моей руки, и не дала бы подзатыльник. Я лениво обратил к ней взгляд.

- Ну и что это было, ты жалкий идиот? – спросила она суровым голосом. – Что ты такое сказал Гермионе, что она влепила тебе оплеуху? М? – я тяжело вдохнул, и попытался выдавить улыбку. Сейчас, когда злость от увиденного приутихла, я начал понимать, что поступил не правильно. Но назад дороги нет, и я должен отстаивать свою позицию до конца.

- Ничего, что не было бы правдой, – сухо ответил я и потянулся за другой ложкой, намереваясь продолжить свою трапезу. Но и она полетела в сторону.

- Скажи мне, Малфой, ты идиот? – она снова стукнула меня по затылку. – Не понимаю, как Грейнджер тебя выносит! – Панси перешла на шепот. – Драко, она носит твоего ребенка. Ты нужен ей, тупая твоя голова.

И вот тут-то я почувствовал себя виноватым. Она и правда так много делает для меня. Она отдает себя всю, а я… а что я? А я Малфой. И впервые в жизни, то, что я Малфой, не спасало меня от угрызений совести.

Гермиона снова оказалась права. Мне надо разобраться со своим говном, а потом уже идти к ней. И пусть уже через десять минут, я буду думать, что это все бред, и в моей жизни совершенно нет говна, врать самому себе иногда противно.

Первой у меня была трансфигурация с хаффлпафом. Беззаботный народ! Всегда такие милые, что невольно ищешь взглядом куда блевать. Такие добрые. Ха! Трудолюбивые. Что на языке, кроме мата нечего не вертится. Поэтому пиздец.

В класс зашла МакГоногал, встала у стола, оглядела кабинет, и попросила сдать свои эссе. Ну, твою мать! У меня ничего не сделано. Но ее вряд ли волнует, что последние пару дней я корчился в лихорадке, из-за принятия гребаной метки. Нет, это ее не волнует. И она снимает Мерлиново количество баллов со Слизерина, и унижает меня перед этими тупоголовыми хаффлпавцами.

- Мистер Малфой! – обратилась она ко мне, заметив, что моей работы не прилетело ей на стол. – Вы не могли бы прочитать свое эссе? – ну и что мне теперь делать? Эта женщина явно издевается надо мной! Неужели не простила за наши с Гермионой ночные похождения?

- Простите, профессор, но я не сделал.

- Двадцать очков со Слизерина, мистер Малфой. Вы староста школы, и должны хорошо учиться. Мисс Паркинсон, может быть, вы прочитаете нам свою работу? – обратилась она к моей подруге. Нет, ну только ее трогать не надо, а! Женщина-кошка, драккла ей под мантию. В остальном урок прошел как обычно.

Следом было прорицание. Только увидев меня Трелони завопила, и наговорила всякой чепухи. Что принятое мной решение будет казаться мне не правильным. Что после рождества меня ждет объединение с врагом. Что на каникулах я оставлю что-то ценное где-то далеко, и вообще всякого бреда.

Прорицание было с гриффиндорцами. Грейнджер на прорицания не ходила. Зато тупоголовые Браун и Патил смотрели на меня с вожделением. А потом отправили мне записку, что я должен гордиться, что эта ходячая глупость наговорила мне чепухи. Там конечно было не так, но общий смысл я передал.

Во время обеда я готов был ненавидеть весь мир. Грейнджер сидела в окружении гриффиндорской команды по квиддичу, и над чем-то с ними смеялась. Гарри Поттер сидел рядом со своей мелкой Уизли, но казалось, был погружен в мысли далекие и не самые приятные. Уозлик обнимал за плечи Кети Белл и Демельзу Роббинс. А вот с обеих сторон от Гермионы сидели хиляк Кут и малявка Пикс. Один протягивал ей пирожок с джемом, а другой пакет с мармеладом из Сладкого королевства.