Если допустить, что Бузинная палочка и есть та самая, что Смерть подарила старшему брату, то означало ли это, что остальные Дары так же реальны? И если да, то отчего они так ценны для Грин-де-Вальда? Он желал собрать их всех? С какой целью?

Столько вопросов! Где искать ответы?

- Сэр? – раздался обеспокоенный голос виновницы торжества. Она стояла рядом, тревожно глядя на выпавшего из реальности босса. Остальные авроры тоже глядели на него удивлённо, только голос Дороти Лимус продолжал весело петь о тюльпанах и молодой ведьме. – С вами всё в порядке?

- Да, - сморгнул Грейвз, - всё хорошо.

Тина неуверенно улыбнулась ему, отчего-то продолжая сжимать в кулачке волшебную палочку. Наверное решила, что кто-то вновь позаимствовал внешность её босса, невесело подумал Грейвз, глядя на оружие в её руке.

На его старую палочку, которую она получила, отобрав её в бою у Грин-де-Вальда. Грин-де-Вальда, который помимо палочки Грейвза на тот момент владел Бузинной палочкой. А Тина Голдштейн отобрала её и палочка Грейвза теперь подчиняется ей. Значило ли это, что…

- Сэр? Вы очень бледны. Вам нехорошо? – встревоженно вопрошала его девушка, не подозревая, что над её головой висел дамоклов меч.

Потому что рано или поздно Грин-де-Вальд осознает, что Бузинная палочка служит ему с неохотой, так же, как это понял Грейвз. Он начнёт искать ответ на вопрос – отчего сильнейшая из волшебных палочек больше не подчиняется его воле? И без сомнений, он его найдёт. И тогда он поймёт, что чтобы вернуть себе власть над могущественным оружием, ему придётся убить Тину Голдштейн. И сделает это без колебаний. Это лишь вопрос времени.

Тина продолжала что-то говорить, а Грейвз ощущал, как сильно колотилось его сердце от страха. Его находящаяся в блаженном неведении аврор сжимала в руках сильнейшее оружие на свете.

И скоро на неё объявят охоту.

________________________________________

*Преступники, чьи имена взяты из постеров-реквизитов к фильму, висевших в баре “Слепая свинья”.

** Нагуаль (англ. Nagual от ацт. nahualli — быть спрятанным, сокрытым) — в мифологии индейцев Центральной Америки дух-хранитель, териоморфный двойник. Нагуалем обладали не только люди, но также животные и боги. Часто изображались в виде животных (ягуара, койота, орла, квезаль и т.д.). Также нагуалем мог называться человек, практикующий магию (колдун-шаман) и способный перевоплощаться в тотемное животное (Википедия).

***Ape’ (шошоне) - отец.

****Шикоба Вулф — мастер волшебных палочек из Северной Америки. Потомок племени чокто (но у невнимательной меня он превратился в индейца племени шошонов, простите ^_^), был известен своими искусно изготовленными волшебными палочками, используя хвостовые перья птицы-грома. Волшебные палочки Вулфа обладали чрезвычайной силой, которую было не так уж легко обуздать. Они были особо популярны среди поклонников заклинаний Трансфигурации (HarryPotterWikia).

*****Музей ведьм Салема - реально существующий музей в городе Салем, Массачусетс. Я не нашла информации, было ли здание музеем в 1920х гг., так что тут возможны исторические упущения.

******Дата дня рождения взята из удостоверения Тины - реквизита фильма.

========== 28. Ниффлер ==========

Echos, “Leave Your Lover”

20 сентября, 1927 г.

Он так ничего ей не рассказал. И не о чём было говорить, решил он после долгих раздумий.

В самом деле, не о чём.

Что он вообще знал об этой палочке? Да вообще, обо всех палочках? Раз даже сам Грегорович, долгие годы старавшийся вникнуть в тайны Бузинной палочки признавал, что не может объяснить всего. С чего же Грейвз взял, что она избрала своей хозяйкой Тину?

Он не мог дать на это внятного ответа. Просто поселившееся в душе пятнышко сомнения незаметно, но уверенно расползалось в тёмную кляксу убеждённости, которую невозможно было разбавить цветами здравого, логического скепсиса.

Но то было лишь его внутреннее, необъяснимое и не выдерживающее аналитического разбора состояние. Спроси его кто, твёрдо глядя в глаза: «Почему ты уверен, что Тина владеет Бузинной палочкой?» - и он бы не смог ничего доказать.

Он просто знал это. И просто знал, что скорее всего, это не правда. Поэтому молчал.

Единственное что он сделал с дня рождения Тины, когда это странное, эфемерное убеждение заползло в его усталое сознание – усилил контроль над аврором Голдштейн. Канг, пожимая плечами, подробно отчитывался обо всех телодвижениях напарницы и слегка удивлённо молчал, когда все их с Тиной дела, в которых Грейвз углядел хоть что-то отдалённо похожее на опасность в лице сподвижников Грин-де-Вальда, перешли к другим аврорам.

Тина была не столь покорна, как напарник, и не стала молчать, когда плоды их с Оуэном бессонных часов наблюдений, размышлений и рискованных операций без всяких объяснений ушли к Флеминг и Фишеру. Стараясь сохранять уважительный тон, она возражала, но Грейвз игнорировал её слова с каменным выражением лица.

Приказы начальства не подлежат обсуждению. Тине пришлось смириться.

Но шли дни, а небо не торопилось падать на их головы. Стрелки на циферблате в главном лобби давно и уверенно держались на зелёных отметках. И постепенно, сам не замечая этого, Грейвз расслабился. Возможно, он просто старел и становился параноиком. Грин-де-Вальд покинул их страну, а вместе с ним ушли проблемы, с которыми Грейвз не мог справиться. А уж к гоблинам и Вторым Салемцам он знал подход.

Осень опустилась на Нью-Йорк в одну ночь, оседая на тротуары жухлыми бурыми листьями, а на шляпы и плечи прохожих сырой моросью со свинцово-серых туч. Настроение работников Конгресса становилось меланхолично-созерцательным. Всё чаще, приходя на работу с утра, Грейвз улавливал едва ощутимые нотки бодрящего зелья, исходящие от случайных коллег, которые здоровались с ним. И терпкие, неистребимые запахи свежезаваренного кофе, без которого некоторые авроры ползали по общему залу, как сонные веретенницы.

Настроение самого Грейвза наоборот, с каждым новым днём, прожитым без громких убийств, становилось всё лучше. Осень навевала не тоскливую печаль по уходящему лету, а прохладную свежесть спокойствия жизни, в которой наконец почти не было упоминаний о Грин-де-Вальде и плене, в котором Грейвз пробыл Морриган знает сколько времени. Всё почти стало таким же, как годы назад, когда память не подводила аврора.

Не сказать, что он совсем забросил поиски Рыжей ведьмы и неусыпное наблюдение за своими работниками в ожидании момента, когда предатель выдаст себя, вовсе нет. Но ни ведьма, на агент Грин-де-Вальда не давали о себе ни малейшего знака.

И казалось, жизнь постепенно наладилась. Казалось, ей наконец-то наскучило испытывать на прочность стальные нервы аврора Персиваля Грейвза и он мог полной грудью вдохнуть запах сырой земли и ароматы впадающих в спячку каштанов и кустов акации в Центральном парке. Но разумеется, всего лишь казалось.

Жизнь очень любила развлекаться, глядя как Грейвз старается выбираться из очередного капкана её дьявольских силков. Неприятности иногда никак не дают знать о себе заранее. Просто иногда, когда всё хорошо, случается что-то очень плохое. Внезапно, без предупреждений.

Тем утром он стоял у распахнутого настежь окна, наслаждаясь бодрящей свежестью ветра и горечью свежесваренного кофе на кончике языка. Кофеин тёк по венам маслянистой нефтью, пробуждая и настраивая на продуктивный рабочий день. Грейвз пребывал в самом благодушном состоянии духа, когда услышал этот звук, звонкой дробью перебивший сонную тишину коридора Аврората.

Стук женских каблуков.

Отчего этот звук показался ему странным – сперва Грейвз и сам не мог понять. В МАКУСА работало множество женщин и они достаточно часто наведывались в Аврорат. Но долю секунды спустя осознал – звук был неровным. Неуверенным, спотыкающимся. Ни одна женщина в Конгрессе, на его памяти, не обладала такой походкой. Все они порхали, словно феи, легко, непринуждённо. Эта же походка была мучительно-торопливой.