Сомнения продолжали грызть его.

________________________________________

*Карибу (англ. Caribou) - название североамериканских подвидов северного оленя. Единственный вид оленей, у которых рога имеют как самцы, так и самки.

**Женщина-олень - существо-оборотень из индейской мифологии Северной Америки. Приходит к мужчинам в виде заблудившейся красавицы, заманивает в чащу и затаптывает своими сильными копытами. Очень любит танцевать и присоединяется к общим танцам, исчезая, как только перестанет бить барабан. Чары можно разрушить, если взглянуть на её ноги, потому что спрятать оленьи копыта она не в силах.

***Описание циферблата МАКУСА взято с английского Pottermore. Дизайнеры - Мирафора Мина и Эдуардо Лима.

========== 16. Легилимент ==========

SunnyAalisse, “Percival Graves”*

08 апреля, 1927 г.

Пальцы отбивали нервную дробь по гладкой тёмной поверхности стола.

Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук.

Он бы пошёл на это намного раньше, если бы не одно «но». Очень весомое и значимое. По крайней мере для него.

Тина будет в ярости.

Грейвз стиснул зубы и ощутил, как напряглись желваки.

Когда аврор с удивлением узнал о способностях младшей Голдштейн, то не поленился поднять её личные данные. В них не было ни полслова о том, что сестра Тины – мощный врождённый легилимент.

Никто не знал. Сестры молчали об этом.

Почему Тина рискнула рассказать ему о способностях Куинни? Возможно, это был некий жест доверия. Признательности за то, что он принял её в свой штат и обучил мастерству. Или потому, что она испытывала к нему нечто большее, чем просто благодарность?

Стоп. Не позволяй мыслям уносить тебя в это топкое болото мечтаний, Персиваль. Такого просто не может быть.

Не может.

Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук.

А теперь он собирается нарушить её доверие. Использовать её сестру в своих целях.

Ради общего блага.

Низзл следил за сильными нервными пальцами аврора, не отрывая от них внимательного взгляда хищника. Грейвз едва заметным жестом превратил чистый лист пергамента в ещё одну юркую мышь, которая тут же прошмыгнула со стола на пол, с тихим шуршанием перебирая бумажными лапками.

Низзл с азартным утробным «мурк» мягко спрыгнул вслед, атакуя своим тощим телом волшебную игрушку. Но вёрткая мышь была способна на такие трюки, которые никогда не сделала бы настоящая.

В итоге мышь была поймана в цепкие отросшие когти низзла и разодрана на мелкие шуршащие клочки. На смену погибшей товарке по жесту Грейвза пришли ещё три мышки.

Наблюдение за низзлом, мечущимся по полу кабинета и воинственно распушившим драную кисточку на кончике хвоста, отвлекло Грейвза от тягостных мыслей. Ненадолго.

В дверь деликатно постучали.

Тук-тук-тук.

Дверь распахнулась немного резче, чем того требовали правила приличия. Слишком нервным был жест Грейвза, когда он волшебством открыл её, не вставая с места.

В дверном проёме вырисовалась хрупкая фигурка в женственном платье, сшитом по последнему слову моды. Лицо девушки обрамляли тугие золотистые кудри, весело подпрыгивающие от каждого движения головы их обладательницы. Лучистая дружелюбная улыбка и ясные голубые глаза казались воплощением наивности.

- Доброе утро, мистер… - начала младшая Голдштейн своё приветствие звонким, нежным голосом, полным бодрости и радости. Но тут же осеклась на полуслове.

Возможно, её удивило то, что по полу кабинета вечно строгого и холодного, бесчувственного и безупречного начальника сестры, которого Тинни боготворила, в данный момент бегало грязное драное создание, в котором с трудом можно было распознать низзла.

Возможно, её удивило то, что существо носилось не просто так, а играясь с созданными волшебством мышами, часть из которых успела превратиться в ошмётки разодранного пергамента.

Или же она была удивлена тому, что когда скорее по привычке, не надеясь на результат, её сознание коснулась сознания мистера Грейвза, оно не встретило вторжения привычной нерушимой стеной. Оно было открыто настолько, что Грейвзу на мгновение показалось, будто сознание младшей Голдштейн бросилось в него с разбегу. Как счастливый отдыхающий, ныряющий в тёплые морские воды, плюхаясь и разбивая поверхность на множество искрящихся брызгов.

Но, вероятнее всего, она была поражена тому, что именно разглядела в его мыслях.

- О… - только и смогла выдавить из себя младшая Голдштейн.

Голос её потерял привычные нотки жизнелюбия. Вечная улыбка, которая иногда казалась намертво примёрзшей к тронутым неизменной розовой помадой губам, медленно увяла. Из глаз исчезли искорки задора, а на смену им пришёл холодный разум, который казался в облике вечной пустышки-блондинки Куинни Голдштейн чем-то чужеродным. Но Грейвз лишь усмехнулся: он знал, что именно сейчас, застигнутая врасплох, перед ним настоящая младшая сестра Тины.

Потому что нельзя знать всё, о чём думают люди, и оставаться наивным.

Редкое зрелище: Куинни без своей маски, прочно вросшей в плоть, впитавшейся в кровь. Грейвз позволил себе пару секунд, чтобы полюбоваться им.

Блондинка внимательно изучала его мысли, методично перебирая их, как сам Грейвз – листы отчётов. Яркие и серые образы мелькали в его мыслях, подчиняясь чужой воле. Желание закрыть разум от чужого досмотра было почти нестерпимо, но Грейвз заставлял себя не применять окклюменцию. Ему была нужна младшая Голдштейн. А она поможет лишь тогда, когда поймёт, что без её способностей не обойтись.

Повинуясь невысказанной просьбе, она закрыла за собой дверь, не прерывая зрительного контакта, продолжая закапываться в ворох его мыслей – чётких и сухих, как прошлогодние опавшие листья.

- Вы считаете, что иначе нельзя? – по-птичьи склонила она голову к плечу. – Да, нельзя, - тут же согласилась с его молчаливыми доводами.

- Да, он знает о моих… талантах, - кивнула его беспокойным мыслям. – Нет, не из ваших воспоминаний, - отрицательно качнула головой блондинка. Кудряшки весело запрыгали у нарумяненных щёк. – Я пыталась его… изучить. Он закрыл свои мысли. Я не смогла отличить его от вас, - закусила она нижнюю губу.

Хоть сёстры и были похожи друг на друга ровно столько же, как птица-гром похожа на пакваджи, этот невинный жест тут же напомнил аврору, как так же деликатно прикусывает губу Тина. Грейвз успел подавить воспоминание до того, как до него добрался цепкий разум легилиментки**.

- Не знаю… Никогда так не делала, - на гладкой нежной коже меж бровей девушки появилась складка – редкая гостья на красивом лице. – Нет, я смогу! – Морщинка стала упрямой.

Вот и всё. Можно вздохнуть с облегчением. Она согласилась.

Поразительно, как быстро ведутся диалоги, когда хотя бы одному собеседнику не нужно произносить слова вслух.

Грейвз с неудовольствием понял, что тонкая ткань белоснежной рубашки пропиталась потом. Хоть ему и удалось уговорить младшую Голдштейн помочь достаточно быстро, но усилий на это было потрачено куда больше, чем если бы на её месте был кто-то другой. Приходилось стараться не пускать её к тем образам, знать о существовании которых ей было не положено.

Грейвз ослабил удавку строгого тёмного галстука и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, позволяя пропитанному пергаментной пылью воздуху приятно охладить разгорячённую кожу.

Стоило немного отвлечься и ослабить границы дозволенного в своём сознании, как младшая Голдштейн, совершенно не страдающая ментальной деликатностью, тут же прошмыгнула к другим мыслям Грейвза. Тем, к которым он запрещал обращаться даже самому себе.

- О-о-о, вы переживаете, что Тинни расстроится? – сложила руки к груди легилиментка, к которой, как по мановению палочки, вернулись беззаботность и весёлость. – Это так мило!

Окклюменция тут же воздвигла толстый барьер между их сознаниями, вышвыривая вон излишне любопытную младшую Голдштейн.

Лицо Грейвза залил предательский жар смущения.

Но Куинни, не успевшая разглядеть в мыслях вечно невозмутимого босса сестры самого интересного (слава Мерлину и Морриган!), уже сосредоточилась на предстоящей миссии.