Он и не подозревал, что у жизни так много цветов. Алые, белые и розовые цветы на кустах. Зелень некошеной травы. Невыносимая голубизна безоблачного неба. Золотистые солнечные зайчики в растрёпанных косичках дочери.

За решением многочисленных, сиюминутных проблем, связанных с переездом и воспитанием дочери, он понял – оказывается вот она, настоящая жизнь. Когда он доволен. Когда счастлив. Когда будущее предстаёт в ярком свете. Он и не подозревал, что так бывает. Что такое может случиться с ним.

Кусты справа зашуршали. Над свежими, распустившимися бутонами показалась светловолосая голова с большими, напуганными глазищами.

- Привет, - улыбнулся голове Грейвз. Так вот кто время от времени варварски рвал цветы с кустов, не обращая внимания на шипы. Волшебник уже начал было грешить на гнома, но тот ворчливо, вполне искренне отпирался, заявляя, что они совсем не вкусные.

- Привет, - ответила голова, вытягиваясь выше. Владельцем волос, лба и глаз оказался длинноволосый мальчишка, озадаченно разглядывавший хозяина кустов.

- Ты за розой? – поинтересовался Грейвз, ещё шире улыбаясь попавшемуся воришке.

- Ага, - ничуть не смутился тот.

- Тебе зачем? – продолжил диалог мужчина, выбирая и срезая самый красивый цветок.

- Маме, - не видя смысла врать, ответил мальчуган.

- Да, мамы любят розы, - согласно покивал волшебник, протягивая маленькому джентльмену его добычу. – Моя тоже их любила. У нас был целый сад.

- У нас тоже, - доверительно и отчего-то совсем грустно сообщил незваный гость. – Но потом мама заболела и сад зарос. Теперь там только эти, как их… мурлокомли и гномы.

Мальчишка покрутил цветок в чумазых пальцах, печально разглядывая нежные лепестки.

- Тебя как зовут-то? – прервал Грейвз затянувшееся молчание, ощущая потребность развеселить ребёнка.

- Ксено, - едва слышно пробормотал себе под нос мальчик.

- Слушай, Ксено, у меня есть дочка, - стараясь поймать взгляд ребёнка, поведал волшебник. – Я с утра испёк лимонное печенье, а она сказала, что получилось невкусно. А я считаю, что вкуснее получалось только у её бабушки. Может попробуешь, рассудишь нас?

- Давайте! – заинтересованно сверкнул глазами сладкоежка.

Грейвз рассмеялся и тяжело встал на колени – всё же он не молодел. Отряхнув грязь с рабочих брюк, он заметил, как из-за угла дома выбежала главная непоседа.

- Папа! Па-а-ап! – задыхаясь, кричала она на бегу. – Лимонад закончился! Можно ещё?

- Конечно, - улыбнулся он ей. – Пандора, знакомься! Этот молодой человек – Ксено. Ксено, а эта юная леди - моя дочь, Пандора.

Ксено ничего не ответил, удивлённо и немного даже восхищённо разглядывая Пандору, которая сверкала ослепительной улыбкой, в которой недоставало пары передних выпавших зубов.

- Будешь играть с нами в Грин-де-Вальда и Дамблдора? – всё ещё тяжело дыша от быстрого бега, спросила она у нового товарища.

- Да… Конечно! – подхватил боевой азарт мальчуган.

- За мной! – скомандовала девочка, вытягивая Ксено из кустов розы. – Только не приближайся к омеле! Она кишит нарглами.* Мне папа рассказал. Попадёшься – и мы тебя не спасём!

Дети убежали на задний двор, счастливо вопя и набивая шишки. Грейвз улыбнулся и вздохнул одновременно, поднимаясь по ступенькам в дом, за лимонадом и печеньями.

***

11 июля, 2014 г.

Оглушительный крик вспугнул Милли и Прыгалку. Низзлы со всех лап рванули под древний, как хозяйка дома, диван. Один лишь Боксёр,** оглохший от старости, так и лежал свернувшись калачиком на потрёпанной временем и детьми подушке.

- Лоркан! Лисандр! – позвала сорванцов Тина, впрочем, не надеясь на то, что её слова будут услышаны. – Прекратите бегать по дому! Во дворе намного просторнее.

Грохот шагов по лестнице и хлопнувшая дверь возвестили о том, что близнецы вняли её просьбе и убежали в тёплый июльский вечер. В доме воцарилась тишина. Милли высунула розовый нос из укрытия и подозрительно задёргала усами, проверяя уровень безопасности.

- Всё спокойно, принцесса, - усмехнулась Тина, глядя как низзлы выбираются из-под дивана и устраиваются на прежних местах.

Сама прабабушка уже жалела, что выдворила мальчишек наружу. Наступившая тишина казалась сиротой, жмущейся по углам комнат. Она встала с кресла-качалки, в котором уютно устроилась, читая книгу, и вышла вслед за правнуками.

Дом, покинутый выросшими детьми и внуками, был чрезвычайно тосклив. Ньют, несмотря на почтенный возраст (она иногда удивлялась тому, что он смог дожить до седин. И как его лет тридцать назад не съела какая-нибудь недружелюбная зверушка?), никак не мог усидеть на месте и был в постоянных разъездах. Так что Тина была только рада непоседам и их кипучей энергии.

- Этот мой! Я его первый заметил! - Гневно вопил Лоркан, вцепившись в голову безобразного садового гнома, который отчаянно верещал. Ещё бы, ведь за ноги его тянул Лисандр. Он не возмущался, просто пыхтел, стараясь отобрать у брата добычу. – Ай!

Гном сумел вывернуться и укусить Лоркана за палец. Темноволосый мальчишка от неожиданности выпустил трофей, с удивлением глядя на следы от зубов на большом пальце. Лисандр растерянно чесал затылок, ероша свои медные кудри, глядя вслед сверкнувшему пятками гному, скрывшемуся в ближайших кустах.***

Тина улыбалась, глядя на мальчишек. Да уж, они не были одной командой, это точно. Вечно во всём соперничали, стараясь доказать, что один лучше другого. Лоркан был решителен, упрям и не любил отступать от принятого решения. Гном его и точка! Его густые чёрные бровки очень часто были нахмурены, становясь похожими на мохнатую гусеничку.

Лисандр с его веснушками и стеснительной полуулыбкой был маленьким солнышком. Застенчивым, осторожным, сочувствующим и сопереживающим. Он старался перетянуть гнома, чтобы дать ему сбежать.

- Лоркан! – позвала Тина обиженно сопящего мальчугана, который не проронил ни слезинки, хотя ему, очевидно, было больно. – Пойдём, перевяжем палец и доедим малиновый пирог. Уже совсем темно.

***

Рольф и Луна в кои-то веки выбрались отдохнуть вместе. Сейчас они вместе с друзьями болели за своего любимца Крама на Чемпионате мира по квиддичу.

Луна была замечательной девочкой. Она очень походила на своего отца. От матери ей досталось только одно – твёрдый характер. Фамильная черта всех Грейвзов.

Смерть любимой дочери Пандоры Персиваль Грейвз пережить не смог. Через пару месяцев после взрыва, унёсшего с собой его маленькую девочку, в одно печальное утро он просто не проснулся.

Не самая плохая кончина для того, кого не раз едва не убило вражеское заклятье, уж это Тина готова была утверждать.

Она и сама долго хандрила после похорон старого друга. Снова заставить её улыбаться смог только Ньют, удивительно долго находившийся рядом с женой. Для его бродяжьей натуры это было несвойственно – сидеть дома всё лето. Он пропустил отёл лунных телец и брачный период взрывопотамов. Тина была очень благодарна ему за молчаливую поддержку.

Когда его не стало, Тина в первые дни никак не могла заставить себя принять факт его смерти. Раньше она навещала его после каждой экспедиции с Ньютом, помогала растить дочь по мере возможностей, выбирала для Пандоры платье на свадьбу с Ксенофилиусом. Украдкой утирала слезу, глядя как невозможно гордый Персиваль Грейвз вёл дочь к алтарю. Они были частью её большой семьи, как и Куинни с племянниками.

И вот их больше нет.

Трудно было сказать определённо, кем для неё стал Грейвз за все годы их знакомства. Кем-то большим чем бывший начальник и напарник. Слишком многим она была ему обязана. У Тины не было братьев, но в детстве она мечтала о таком старшем брате, особенно когда они с Куинни остались одни и ей было страшно принимать ответственные решения за них с сестрой.

Персиваль Грейвз нашёл свой вечный покой под сенью деревьев в графстве Девон, недалеко от дома, построенного своими руками. Его могила была неприметной, очень лаконичной. «Любимому отцу, дедушке и другу» - гласила выгравированная в камне надпись. Тина навещала её достаточно часто, как и самого Грейвза при жизни. Иногда она закрывала глаза и казалось, будто ничего не изменилось, просто старый друг стал молчалив. Казалось, вот сейчас она откроет глаза и снова увидит внимательный, тёплый взгляд его карих глаз…