Значит, причина сумрачного настроения напарницы не в нём.

Тина, едва заметив потуги босса добраться до воды, тут же встала на ноги, наполняя гранёный стакан живительной жидкостью и подавая его Грейвзу. Тот смог лишь благодарно кивнуть в ответ, припадая растрескавшимися губами к влаге.

- Как долго я тут нахожусь? – спросил волшебник, опустошив стакан до дна.

- Одиннадцать с половиной дней, - без запинки ответила она, наполняя стакан заново и возвращая его напарнику. – Колдомедики погрузили тебя в лечебный сон, хоть состояние и было стабильным. Сказали, что так целебные заклятия подействуют быстрее. Вчера вечером предупредили, что с утра будут пробуждать.

Грейвз задумчиво кивнул.

- Грин-де-Вальд? – коротко поинтересовался он через какое-то время.

- Не найден, - так же коротко ответила неулыбчивая Тина. – Скорее всего, покинул страну. Часть его приспешников поймана местными аврорами, часть погибла в ту ночь, а часть сумела сбежать.

Грейвз снова кивнул, вернув стакан на тумбу. Толстое стекло глухо стукнуло в воцарившейся тишине.

- Я испугалась за тебя, - сурово поджав бледные губы и укоризненно глядя на волшебника, произнесла Тина. Отчего-то на мгновение Грейвз вернулся в почти забытое детство. Так же строго на него временами смотрела мать, когда маленький Персиваль слишком увлечённо шалил. – Ты можешь пообещать мне, что больше не станешь вести себя так безрассудно? Хотелось бы быть спокойной за твою жизнь.

Против воли, губы Грейвза искривились в недоверчивой ухмылке.

- Кто бы говорил, мисс «я-заборю-самого-опасного-волшебника-в-мире». – В голосе мужчины звучала плохо различимая ирония, в которой, впрочем, не было злости. – Я слишком много лет старался оградить тебя от всего: гнева Пиквери, опасных преступников, шальных заклятий. И все эти годы ты не давала мне сидеть без дела, то и дело влипая в сомнительные истории. Это уже почти привычка.

Губы Тины ответили ему горькой гримасой, а в глазах, кроме усталости, отразилась толика обнажённой и беспомощной обиды.

- Ну, смею заверить вас, мистер Грейвз, - с излишним пафосом и официозом, пропитанным всё той же обидой, ответила она ему, резко выпрямляясь на тоскливо скрипнувшем стуле, - что больше вам не придётся заботиться о моей безопасности. Отныне эта непростая задача ложится на плечи моего будущего мужа.

Грейвз пропустил мимо ушей нотки ёрничества в её словах, изумлённо опуская взгляд на руки девушки. Так и есть: на безымянном пальце левой руки чужеродно болталось массивное, потемневшее от времени кольцо, украшенное безвкусными завитушками. Такое было, должно быть, в каждой семейной шкатулке древних родов Британии. И как он не обратил внимания на сей раритет раньше? Должно быть, заклятье приложило его всё же сильнее, чем он считал вначале.

В груди заворочалось нечто большое и болезненное, уродливое и отдающее безысходностью и отчаянием. От него по рукам и ногам разливались свинцовая тоска и призрак глухого раздражения, стучавший с пульсом в ушах.

Это, без сомнения, Скамандер. Зря время не терял. Мальчишка лишь с виду казался неуклюжим и нерешительным, но на деле был куда расторопнее, чем в глубине души надеялся Грейвз. Он не стоял в стороне, поддаваясь угрызениям совести и самобичеванию, а просто взял и сделал предложение девушке, с которой хотел провести остаток жизни.

Просыпаться вместе по утрам и готовить завтраки. Гулять под дождём и растить детей. Быть счастливым.

И она согласилась.

Грейвз устало откинулся на подушку и зажмурился. Даже с закрытыми глазами казалось, что всё вокруг ходит ходуном, вертится и кружится в тошнотворном вальсе бессилия и разочарования.

Известие словно отобрало те невеликие силы, которые в нём оставались.

Он стар и немощен. Одинок и никому не нужен. Он жалеет себя. Кому нужен такой жалкий человек? Не молодой перспективной ведьме, влюбленной и почти замужней. У неё вся жизнь впереди. Нельзя позволить ей тратить её на него.

Нужно отпустить её. Давно стоило.

- Мне всё ещё не очень хорошо, - выдохнул он наконец сквозь стиснутые зубы, стараясь подавить рвотные позывы, не размыкая век, под которыми плясали красновато-белые круги. – Наверное, стоит вздремнуть.

Негромкий шорох, глухой стук каблуков и едва уловимый шлейф чего-то горького – разочарования или осуждения? – это всё, что возвестило об уходе Тины.

Грейвз открыл глаза. Он остался один.

***

18 февраля, 1945 г.

Известие о победе Дамблдора над Грин-де-Вальдом застало Грейвза в том же самом месте, в котором он жил все эти годы в Лондоне - на Чаринг-Кросс-роуд. Буквы «П.Г.» на двери офиса детективного агентства, которые он теперь занимал единолично, давно растрескались. Было чудом, что клиенты всё ещё находили к нему дорогу.

В то утро он распрощался с очередным клиентом, а новых не предвиделось, поэтому аккуратный, почти стеснительный стук в дверь изрядно удивил его.

- Войдите! – пригласил он нежданного гостя, на всякий случай одёргивая ворот слегка помятой рубашки и приглаживая волосы, чтобы придать себе более презентабельный вид.

Лицо посетительницы было наполовину скрыто полями шляпы, а плечи укрывало не модное, но практичное тёмное пальто. Женщина неловко стягивала перчатки с озябших пальцев, молча оглядываясь по сторонам, а Грейвз просто смотрел на неё, не в силах выдавить из себя хоть слово.

Как давно они не виделись? Года три точно, с тех самых пор, как она уехала в экспедицию на Дальний Восток.

- Тина, - наконец смог улыбнуться волшебник. Грейвз гордился тем, что дрожь, которую он ощущал, не сумела пробраться в голос. – Рад тебя видеть. Твоя последняя открытка из Ибараки* прибыла пару месяцев назад. Как поездка?

Её улыбка была широкой, отражающейся яркими искорками в карих глазах, рассыпающейся лучиками морщинок у их уголков и ямочками на щеках. Искренней, счастливой. Той самой, которую Грейвз так любил, по которой скучал и которую боялся никогда больше не увидеть.

Она ничего не сказала, только молча подошла к нему и крепко обняла, обдавая запахами лёгкого морозца и мокрой шерсти пальто. Он обнял её в ответ, желая чтобы это тонкое мгновение радости и восторга, которое она источала, никогда не заканчивалось.

- Мы победили, ты слышал? – негромко, почти шёпотом, будто всё ещё не веря в произошедшее, прошептала Тина. – Грин-де-Вальд побеждён. Дамблдор… Это всё Дамблдор…

Она разжала объятья и слегка отстранилась, глядя на него сияющими глазами.

- Что? – только и смог произнести Грейвз, неохотно отпуская её. – Как?

Бузинная палочка слушалась лишь Тину, верно? Как Дамблдор мог победить Геллерта Грин-де-Вальда без её помощи? Или Тина передала профессору оружие? Возможно ли это? Или же она лукавит, приписывая победу Дамблдору? Могла ли волшебница снова ввязаться в борьбу с давним врагом? Или же он сам напал на неё, наконец поняв, что сила могущественного оружия сосредоточилась в её руках?

Слишком много вопросов.

***

Тогда, после событий в Париже, Грейвз вернулся в пустой офис – Тина уехала со Скамандером знакомиться с его семьёй. Затем в одну экспедицию. Потом почти сразу – в другую. В редкие моменты встреч Тина казалась счастливой и довольной своей судьбой. Кто знал, что дух авантюрной Птицы-гром в ней мог довольствоваться не только поимкой преступников? Кто мог предсказать, что полная опасностей жизнь магозоолога, изучающего множество клыкастых, шипастых и ядовитых тварей тоже вполне утолит её жажду приключений?

Постепенно боль от её отсутствия в жизни Грейвза тупела, рана засыпалась песком и обрастала мхом. Ощущение того, что жизнь проходит мимо него, а он почти не принимает в ней участия, оставаясь будто сторонним наблюдателем, не покидало его. Он словно ждал чего-то.

Тина всё так же носила массивное, безвкусное обручальное кольцо, так и не становясь миссис Скамандер, но казалось, её вполне устраивала участь засидевшейся в невестах девушки. На ужинах у сестры и пекаря Ковальски она была смешлива, беззаботна и восторженно описывала приключения, живо жестикулируя. Грейвз прежде ни разу не видел её такой.