Кирилл смутился и, погладив себя по волосам, огляделся по сторонам, раздумывая, как лучше всего поступить теперь, чтобы не выглядеть дураком перед зрителями. Да поздно метаться и строить из себя идеального, он и так показал себя не с лучшей стороны.

Осторожно подняв девушку с асфальта, Кирилл на руках понес ее к машине. Там посадил наперед. А когда отъехал от места происшествия, припарковался и снова спросил ее, но уже спокойно и без ругани.

– Что с тобой случилось?

Девушка опять не среагировала на вопрос. Она, дрожа то ли от холода, то ли от страха, смотрела впереди себя, никуда не поворачивалась.

Кириллу только сейчас пришло в голову то, что должно было прийти сразу же, ещё там, на дороге. Возможно вполне, что эта девушка попала в беду и чудом спаслась. И сейчас она находится в шоке от случившегося, и сама пока не осознала, что могла быть раздавлена авто, если бы не сногшибательная реакция не менее сногсшибательного Кирилла Дунаева. Или только что осознала это.

А еще эта девушка могла убегать от кого-то и не заметить автомобиля, что полностью исключало факт предотвращения Кириллом спланированного ею суицида.

Могло произойти всякое, а Кирилл, толком не сообразив, разом набросился на бедняжку с нецензурной бранью и неутешительными самовыводами.

Кирилл же, как человек, не имевший способности войти в чужое положение и совсем не предрасположенный к жалости, намеревался получить точный и прямой ответ на свой вопрос прямо в эту секунду. Он взял девушку за плечи и принялся трусить ее, делая это до тех пор, пока девушка не обернулась.

Подняв свои большие, заплаканные серые глаза, в которых отражались страх и беззащитность, девушка в первую очередь обратила внимание на глаза Кирилла, а потом, спустя пару мгновений, перевела взгляд на его приоткрытые, но ничего не говорящие губы. Какое-то время девушка, не шевелясь и не моргая, смотрела на губы Кирилла. Тот продолжал молчать, ожидая от нее внятного ответа.

– Ну? Ты будешь отвечать? – вновь не удержал Кирилл свой нетерпеливый нрав.

Девушка, опечаленно взглянув вновь ему в глаза, коснулась своих ушей, видневшихся из-под спутанных волос, а затем покачала головой, показывая этим жестом, что не слышит его.

– О, черт… Так она глухая… Только этого еще не хватало… – отвернувшись, чтобы девушка не прочла сказанного по губам, процедил Кирилл вполголоса. – Вот почему она не глянула в сторону машины, когда я ей трубил вовсю. Вот же непруха, а… Чистой воды непруха. И что и теперь делать с ней? Куда вести? У тебя есть дом? – тронув девушку за плечо, Кирилл принялся изображать руками крышу. – Ну, дом, где ты живешь? Адрес скажи свой, я отвезу.

Девушка отрицательно закивала.

"Не хочет она домой, возможно, что сбежала как раз оттуда. Либо такового у нее нет. Или она из детского дома или из колонии, что в принципе одно и то же… Как бы узнать, чтобы ответила…"

– Ты местная? Ты отсюда или приезжая? Ты из этого города?

Девушка кивнула.

"Местная, значит. И по губам читает."

Девушка по губам-то читает, поскольку приходится, но пока что делает это не очень разборчиво, поскольку Кирилл повторил предыдущий вопрос трижды, и только на третий раз девушка поняла, что от нее хотят услышать.

Кирилл протянул девушке свой мобильный, ожидая, что та напишет кому-то из родных и попросит, чтобы ее забрали. Но девушка, взглянув на гаджет, не взяла его. Вместо этого она снова расплакалась и уставилась в окно.

Какое-то время Кирилл ждал, когда девушка придет в себя и вновь повернется, а немного после опустил протянутую руку и завел мотор.

Не выдержав неловкости непривычной для случая знакомства тишины, Кирилл, спустя несколько тяжелых минут молчаливого сопения, включил радио, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Попутчица его таинственная, обратив внимание на это действие, с интересом уставилась в мерцающий экран навороченной магнитолы. Прочитав название песни, транслируемой в тот момент по всем известной поп-радиостанции, девушка, выражая согласие, проявила смелость, и сама сделала звук погромче. Потом еще громче и еще. Девушка не заметила, как прокрутила колесико регулятора громкости до предела и продолжала свое дело, недоумевая, почему перестало работать это чертово колёсико и почему оно не двигается дальше. А потом, только когда поняла, почему регулятор громкости не крутится, и виной тому вовсе не поломка магнитолы, а ее собственная поломка, куда более серьёзная, резко отпрянула от панели управления. Болезненно помотав головой, будто была отчаянно не согласна с чем-то, она вновь отвернулась к окну, чтобы Кирилл не видел ее лица. И, сжавшись на сидении в клубок, заплакала. Взялась, короче, за свое привычное мокрое занятие с тех самых пор, как Кирилл имел возможность с ней странным образом пересечься. Вот как посадил ее в салон своей тачки, так она эту тачку слезами и заливает.

Кирилл, который успел почти оглохнуть от музыки, но не выказал недовольства по поводу излишней громкости звука, сообразил, что в салоне заиграла либо любимая песня девушки, либо девушка надеялась, что хоть что-то услышит, а потому максимально наболтала радио.

Кирилл, что было ему прежде не свойственно, с пониманием вошёл в положение бедняжки и, недолго думая, совсем отключил радио. Он сделал так, чтобы лишний раз не расстраивать девушку, которая, судя по всему, и так многого уже натерпелась. Кирилл, хоть и привереда, но он потерпит еще и посидит в раздражающей тишине и неизвестности до самого конца пути. Ему, бедолаге, которого никто не жалеет, и так не впервой лишаться чего-либо из-за очередной особи противоположного пола. Зато Кирилл выудил еще одну истину из молчаливой попутчицы благодаря собственному наблюдению за ней и ее искренней реакцией на раздражитель. Необычная попутчица, как прояснилось по ничем не подкрепленным, но по сути неопровержимым предположениям и догадкам Кирилла, не родилась с глухим недугом, а приобрела его совсем недавно.

Кирилл снова взглянул на девушку, уделив ее детальному изучению всего несколько секунд. Он хотел бы больше, но не хотел показаться навязчивым. А после перевел заинтересованный и немного удрученный взгляд на дорогу.

Попутчица, чтобы не привлекать излишнее внимание к себе, тихо плакала, уткнувшись лицом в окно, плечи ее подергивались. Как ее разговорить, что сделать стоило не только для этого, но и что принято делать вообще в столь непростой ситуации, Кирилл совершенно не знал. Ему сейчас будто недруги подсунули некую штуковину с такой сложной поломкой, с которой он прежде никогда не сталкивался и не знал, как ее раскручивать, при этом попросили разобраться в проблеме поломки и починить ее быстро. Именно так он себя чувствовал, находясь с проблемной девушкой в одной машине, недокумекивая, как добиться правды от нее и куда ее в принципе девать.

Остановившись на заправке в черте города, Кирилл заправил полный бак бензина и какое-то время простоял на свежем воздухе, глядя на пасмурное и беспокойное вечернее небо середины осени. Раздумывая, как поступить, чтобы идеально чётко провернуть несуразное и ни в какие рамки дело, которое ему пришлось затеять, и чтобы все остались довольны. Кирилл достаточно долго не возвращался в салон своего авто, кропотливо мозгуя данную ситуацию.

"Бессмысленно допытываться от нее, кто она и откуда взялась. А что с ней стряслось, и подавно не стоит спрашивать, все равно не расскажет. Ясно же и без слов лишних, что она убегала от кого-то, да еще и одета в тонкую летнюю маечку, несмотря на довольно прохладную и сырую погоду. – рассуждал про себя Кирилл, смотря вперёд. – Вот это я вляпался. Лучше бы не ездил к жене сегодня, не было бы всего этого. А тут поехал и только проблем себе заработал дополнительных, что хоть стой, хоть падай. Мало того, что деваха попалась с темным и неприятным недавним прошлым, да еще и глухая на оба уха. Тут уже ничего не попишешь… – и тут его осенило. Сам себе помог найти выход из сложившегося тупика. – Попишешь. Точно! Она наверняка умеет писать! Вот каким образом я обо всем узнаю. – гениальная идея взбрела ему в голову. – Но у меня с собой ни ручки, ни блокнота нет, как назло. Что же придумать? Хм…»