— У наших соседей… У мистера Коллинза… — мужчина ни как не мог договорить разузнанную информацию, его слова терялись, как только касались языка. Энтони просто передернуло от услышанной фамилии, но он тщательно старался скрыть свои эмоции. Кровь Энтони начала вскипать, ведь его бета никогда себя так не вел, он всегда был решительным, уверенным, а сейчас его, словно подменили.

— Говори уже! — потребовал альфа «Темной луны», чуть раздраженным голосом. Волк внутри него рвал и метал, разрушая последние остатки контроля.

— Сегодня утром в лесу нашли дочь мистера Коллинза изнасилованной… Родители Луны отреклись от дочери и выгнали ее из дому. Девушка ушла в неизвестном направлении… — с горечью произнес бета. В мужчине появился укор совести за содеянное.

— Сама виновата! — отозвался про себя. Тряхнул головой, отгоняя свою совесть подальше вглубь себя. Волк завыл, от боли — вот кому принадлежала эта боль. Уже нет сомнений она его истинная пара, волки чувствуют боль только своей самки. Но гордость отказывалась, принимать очевидное. Ведь простой человек и сильный альфа-самец просто не совместимы. Что о нем подумают вокруг? Да его же обсмеют.

— И что? Мы обещали их охранять только от набегов чужаков. А следить за их блудной дочерью мы не обязаны! — зашипел Энтони. Его мышцы сильно напряглись, глаза сверкнули янтарем.

— Альфа, она в плохом состоянии. Недолго продержится одна, да еще и в лесу. Жаль хорошую девчонку терять… — печально пробормотал мужчина, тщательно подбирая слова, зная вспыльчивость своего альфы.

— Что глаз положил? — прорычал Энтони, встав со своего места и чуть поддавшись вперед. Бета от ментальной силы альфы попятился назад, опустив голову. Энтони просто взбесило, что кто-то мог заинтересоваться Луной. Ведь она принадлежит ему. И только ему, хоть он и не хотел этого признавать.

— Нет, альфа, — уверенно ответил мужчина. Волк Энтони облегченно вздохнул. Он не потерпит рядом с ней другого самца. Никто не смеет к ней прикасаться, даже думать о ней, но и сам не может заставить свою человеческую сущность сделать шаг навстречу к ней.

— Можешь идти! — без эмоций промолвил Энтони. Бета почтительно кивнув, покинул кабинет альфы. Энтони задумался о том, что наделал. Если оборотни и узнают, что это он обесчестил Луну, все равно не посмеют никому сказать об этом. Он — альфа, он — закон, никто и ничего не сможет ему сделать, даже если и узнают об этом. Он найдет ее, но она об этом не будет знать…

Он снова, как и в детстве в тайне наблюдал за ней. Его волк метался внутри него, скулил от безысходности. Желал подойти к ней, вновь завладеть своей самкой, заботиться о ней.

Изо дня в день он видел, как жизнь покидала ее. По ночам он слышал, как она плачет. Днем хоть немного держалась. С каждым днем в ее глазах все больше и больше росла ненависть и холод. Вместо любящей, доброй девочки она превратилась в ненавистную, холодную, бесчувственную. А чего он ожидал, когда так поступал с ней? Его сердце больно сжималось в груди, наблюдая за этой картиной.

Он был там, в лесу в ту ночь, когда по ее воле, луна прокляла всех оборотней без исключения. В ту же секунду Энтони почувствовал не просто боль трансформации, а боль Луны, которую почувствовал каждой клеточкой своего тела. Агония охватила все его тело. Боль была настолько сильной, что даже его волк завыл, не стерпев его…

Превратившись в человека Энтони подбежал к мертвому телу Луны. Не обращая внимание на ноющие кости и мышцы после трансформации. Ее кожа была такая бледная, почти что прозрачная. Теплота ее тела быстро остывала. Аккуратно взяв в руки, он прижал ее хрупкое, исхудавшее тело к своей груди.

— Что же я наделал, Луна? — прошептал он, не скрывая мокрых глаз. Все равно никого не было рядом. Да, и если бы был кто-то рядом, ему было бы все равно. Он не просил у нее прощения, потому что знал, что не заслуживает. — Луна, что же ты надела? Ведь это я обесчестил тебя, другие оборотни не причем, зачем же их обрекать на вечные муки? — обращался он к ее мертвому телу. Но в ответ лишь — тишина… — Я подлец, последний трус, который не посмел признаться в своих чувствах. Я был слишком горд, признать тебя своей парой, но и отрицать было бесполезно. О, моя прекрасная Луна, девочка моя, я только сейчас понял, как сильно ты была мне дорога, как сильно я тебя любил и сейчас люблю! Слышишь, люблю!.. — но в ответ, снова тишина. — Почему, мы начинаем ценить, понимать, признавать, лишь только тогда, когда теряем?.. — Энтони искренне пожалел о содеянном, он сам все разрушил и ничего уже нельзя изменить… он опоздал, слишком поздно осознал, что она его истинная пара. Природа не может ошибаться… — Я знаю, мы встретимся вновь… — прошептал он, целуя ее в холодные губы и крепко прижимая к своей груди до хруста костей… Но, как бы ему не было жаль, время не вернуть вспять и не исправить ошибок…После чего он сорвал с ее тонкой шеи кулон с лунным камнем в память о ней. Камень обжег его кожу, тогда Энтони понял, что кулон признает только свою хозяйку и он сам не сможет его носить. А ему так хотелось, чтоб ее частичка всегда была рядом с ним. Ну, ничего он сохранит его для нее… ведь он помнит слова луны — она вернется…

Наши дни:

Я не знаю, что произошло дальше в глазах снова помутнело, веки потяжелели, и я начала терять равновесие. Но сильные руки Эйдана или Энтони подхватили меня. Я не знала, кто сейчас стоял передо мной. У меня у самой пару минут или часов назад было помутнение разума или это мне просто показалось. Я совершенно потеряла счет времени.

— Мелиса! Что с тобой? — взволнованно обратился он ко мне.

— Если он меня назвал Мелисой, значит ли это, что передо мной Эйдан? И вообще Энтони и Эйдан — это один и тот же человек, — пронеслось у меня в голове. Но совсем не уместные слезы выпустили к глазам, не с того, не сего. Нет, я не плакала, слезы сами градом скатывались по щекам. Не могла произнести ни слова.

— Я… Все… — запинаясь начала. Сделала глубокий вдох, судорожно вздохнула. — Я все вспомнила… — промямлила, но я поняла, что Эйдан меня отлично услышал. Он не был удивлен, либо я с ума сошла, либо на самом деле Энтони с Луной разговаривали. — Мне жаль… — еле выговорила, опустив голову.

Чувство вины окунуло меня с головой в свою пучину боли. Душа разрывалось на части, кровь бурлила внутри, а сердце ныло, разрывалось от боли. Осознание совершенного мной чудовищного поступка съедало меня изнутри. Как я так могла?

— Не плачь, это не твоя вина, — успокаивал меня Эйдан, заключая в свои медвежьи объятия. Его руки гладили мою спину. Значит, и в правду они разговаривали? Да, тут свихнуться не сложно.

— Вот именно, что это моя вина! — возразила словам Эйдана, отталкиваясь от него.

— Вот твое наказание! — насмехался надо мной мой внутренний голос. — Сама виновата! Это ты во всем виновата! — продолжал наступать на меня голос в моей голове.

— Хватит! — не выдержав, закричала вслух. Нервно запустила пальцы в волосы, сильно сжала голову. Кровь пульсировала в висках.

— Мел! Успокойся! Иначе ты с ума сойдешь! Ты должна простить себя, ибо вина убьет тебя! — зарычал на меня Эйдан, его глаза сверкнули янтарем. Его мышцы сильно напряглись, он сильно сжал пальцы в кулак, что даже костяшки побелели. Но я его уже не слушала и не обращала на него внимания, боль была сильнее меня. Разум затуманился, я уже не соображала, что делаю. Глаза, налитые кровью, плохо видели.

— Заткнись! Оставь меня в покое! — прокричала я, сквозь всхлипы и падая на колени. Мне и так плохо, а он тут еще указывать надумал, придурок. Ненавижу! Я и понять не успела, как он приблизился и грубо потянул меня за затылок к себе, и накрыл мои губы своими горячими губами. Его поцелуи не были нежными, они были властными, подавляющими. Сначала пыталась противостоять ему, но его натиск только усилился, и я сдалась, он не давал мне и вдохнуть. Эйдан поглотил весь воздух из моих легких, и только после этого он отстранился на пару сантиметров. Я судорожно ртом ловила воздух, приложись руку к сердцу, дабы успокоить бешено бьющееся сердце. Немного отдышавшись и придя в себя, последовала звонкая пощечина. Эйдан не ожидал от меня пощечину, поэтому и не успел увернуться или специально позволил мне. Моя правая ладонь мгновенно воспламенилась.