Из-за зарослей кустарника на берегу реки вышли четверо простолюдинов, с рогатинами и цепом19.

– Приветствуем тебя, Дельмонт, – узнав рыцаря, поздоровались с ним дозорные. – Мир вам, добрые люди, проезжайте с Богом.

– Эта пещера называется Мас-д’Азиль, – сказал тамплиер, понукая коня.

Они ехали внутри нее, по ширине которой свободно бы прошел табун лошадей. Грот поворачивал влево. Река так и текла по центру, а по бокам у стен стали попадаться группы людей у костерков или так просто, привалившись на разложенные кошмы и овчинные шкуры.

– Пещера тянется на семь арпанов20, выходя с другой стороны горы, а в ее центре есть большая зала, где обычно проходят собрания и молебны, – стал рассказывать Дельмонт.

– Эти места, графство Фуа и весь Лангедок21, издавна считаются областями проживания катаров. Это религиозное течение, основанное на христианстве, со временем отошло от него. Катары живут аскетами, без семьи, считая, что только на том свете обретут, наконец, покой. Они объявлены Ватиканом еретиками, как и мы, храмовники-тамплиеры. Поэтому эти две общины помогают друг другу.

Подъехав к туннелю, ведущему от главного в глубину горы от реки, где было особенно много народа, Пьер Дельмонт и его помощник Андрэ под радостные крики простолюдинов залезли на повозку Фридриха и стали раздавать окруживших их людям продукты.

Вечером, подуставшие за дневной переход, рыцарь со своими путниками поужинали у одного из костров. Крестьянские дети, подойдя поближе к гостям, стали играть с псом Герметика, который добродушно позволял себя гладить.

– Почему папа и король Франции преследуют орден тамплиеров? – спросил Дельмонта Гай под влиянием момента, сидя рядом с ним.

– Да уж конечно не за те прегрешения и вероотступничество, в коих нас обвиняют! – в сердцах воскликнул Пьер. – Все из-за денег! Папа Климент V и французский монарх Филипп Красивый взяли в долг у нашего братства большие суммы и решили их не отдавать, а возвести напраслину на нас. За двести лет существования ордена Храма тамплиеры сумели накопить огромные денежные средства, с большой выгодой вложив их в недвижимость и пустив в оборот. Мы обладали немалым имуществом и землями. Вот на это и положили глаз эти прохвосты, решив таким бесчестным путем поправить свое плачевное финансовое положение, промотав вклады прихожан и всю казну.

– Может быть, существовали какие-нибудь расписки о полученных ими в долг деньгах и их можно предъявить в качестве доказательства злонамеренных действий короля и папы? – предположил естествоиспытатель, глянув на рыцаря.

Лицо того озаряли сполохи костра, в который он задумавшись неотрывно смотрел.

– Не думаю, что подобные долговые записки давались. Это были бы кандалы для этих упырей, – наконец произнес Дельмонт и усмехнувшись, мрачно пошутил. – По крайней мере, на костре у де Моле о них не спрашивали.

– На костре? – переспросил Герметик.

– Великого магистра ордена Жака де Моле и генерального визитатора Гуго де Пейро, а также их ближайших сподвижников восемнадцатого дня месяца марта 1314 года от Рождества Христова при большом стечении народа сожгли на костре в Париже, требуя выдать местонахождение наших спрятанных сокровищ и отказаться от ереси, – продолжил рыцарь ордена Храма. – Не получили ни того, ни другого. И сами король и папа после казни наших протянули недолго, скоропостижно скончавшись в том же году после проклятия Великого магистра.

– Я слышал, недалеко отсюда есть замок Монсегюр – очень почитаемая реликвия катаров, – заметил Гай. – Можно было бы съездить туда.

– Папа римский не оставил камня на камне от замка, приказав сровнять его стены до скального фундамента, – ответил Дельмонт и покачал головой. – Нельзя нам там появляться. У развалин замка может быть засада на скрывающихся катаров и тамплиеров, так сказывали братья. Схватят и сразу потащат в Святой отдел расследований еретической греховности с пристрастием допрос чинить.

Утром, переночевав в пещере Мас-д’Азиль, компания Пьера Дельмонта отправилась далее.

Россия

Санкт-Петербург

Петроградская сторона

кафе «Снежинка»

октябрь 1996 года

– Как жизнь, Витя? – спросил Шелеста Паша-Фауст, в миру́ Павел Николаевич Петров, подойдя незаметно сбоку к столу, за которым сидел Шелест. – Что-то какой-то грустный вид у тебя?

Виктор рассказал своему давнему приятелю о посещении загородного дома российской военной разведки в Сестрорецке и о произошедшем там разговоре.

– Так я и думал, – помолчав произнес Павел, внимательно выслушав собеседника. – Вряд ли они много знают о твоих и моих делах. А скорее всего, вообще ничего конкретного им не известно, потому и ходили вокруг тебя да около во время беседы. Если бы было иначе, тон беседы задавали бы они, уж ты поверь мне.

В кафе, как всегда, было оживленно, но не шумно.

– А у тебя как дела? – поинтересовался у собеседника Шелест, заказав для обоих пива.

– С поиском подходов под землей к «золотому поезду» на год пришлось завязать. В тех местах опять всплеск интереса к нему. Так было уже несколько раз после конца Второй мировой войны и присоединения Нижней Силезии к Польше. Объявились двое поляков, которые утверждают, что нашли состав. В другом месте, не там, где его обнаружили мы. Наверное, опять очередные аферисты или желающие прославиться через новостные каналы телевидения и со страниц прессы, – стал раздраженно рассказывать Паша-Фауст. – Теперь туда не сунешься со снаряжением, полно полиции на всех углах. И будут долго пасти в округе черных археологов, чтобы действительно вдруг ничего не выкопали и не унесли мимо государственной казны. Поэтому на год возьмем перерыв, а то если прихватят в раскопе, то каждый день будешь ходить по следователям, как на работу. Могут и вообще закрыть для острастки другим, чтобы неповадно было.

– Может это совсем другой «золотой поезд»? Ты же говорил мне, что их могло быть несколько, – попытался успокоить Петрова Виктор.

– Да бред это все. В этом деле без профессионализма никуда. А таких поисковых команд по поезду только две – наша и конкуренты пана Пыркоша. Все остальные не в счет, – продолжил Фауст. – Без мозгов, современного дорогостоящего снаряжения, умения работать в архивах и правильно анализировать добытый материал ничего не получится. Времена Шлимана22 давно ушли в прошлое и на одном энтузиазме далеко не уедешь. Все, что можно найти по-быстрому, давно раскопано.

Они отвлеклись на пиво, опорожнив по большой кружке.

– Ян Ковач, предводитель нашей группы искателей, большой книгочей и любитель покопаться в архивах, случайно обнаружил в библиотеке одного монастыря в Клодзко23 записи средневекового хрониста, в которых упоминается об одном естествоиспытателе и алхимике XIV века, жившем в пещере Большой Совиной горы. В записях говориться о том, что этот гениальный ученый своего времени лечил больных людей плесенью и грибами. Ты представляешь, опередив в этом Александра Флеминга, открывшего пенициллин в 1928 году, на шесть веков! – поделился новостью Петров. – Звали его Гай Герметик, его символом была сова. Помнишь, я тебе рассказывал, что мы обнаружили в подземельях «Гиганта» в Большой Совиной горе пещеру-лабораторию неизвестного алхимика, где на стене находился большой барельеф совы, под которым росла светящаяся колония грибов. А еще он изучал шаровые молнии, пытаясь их воспроизводить.

– Совсем забыл! – воскликнул Шелест, хлопнув себя по лбу. – С таким образом жизни все вылетело из головы! Вчера мне позвонил человек, представившимся Конрадом Альтманном, профессором геологии из города Бреслау!