Ванька посветил себе телефонным фонариком, пытаясь разобрать подписи к различным кнопкам:

– Тык, пык, пык… ни хера не понять… ага, автомат, ну-ка… – Он увидел клавишу с надписью «Автомат» и, чуть поколебавшись, нажал её. Что-то мягко зашумело, панели управления ожили, экраны засветились чередой каких-то цифр и, наконец, на центральном экране появилась надпись: «Старт в автоматическом режиме через десять секунд… девять… восемь…» «Блин, там же Серый!» – Ванька вскочил с кресла и побежал к выходу. Поздно. Входная дверь с шипением закрылась, мягко клацнув герметическими затворами.

Удивлению Серого не было предела, когда стойка шасси, на которую он мочился, плавно оторвалась от бетона и поползла вверх. «Буран», бесшумно и невесомо, словно воздушный шарик, поднялся над домами. На мгновение завис, и вдруг придавил город громовым раскатом включившихся двигателей. Извергая ослепительно-огненную струю, резко ускорившись, корабль исчез в вечернем небе, оставив густой инверсионный след, чуть розоватый от последних лучей заката. Ванька же, внутри, хватаясь за всё, что попало, по инерции полетел назад и, ударившись головой о переборку, потерял сознание.

– Мы ознакомили его с событиями, и вот что он сказал…

На экране молчал погружённый в воспоминания старик.

– То, что я увидел, просто невероятно.

После паузы:

– В своё время мы дали что-то вроде коллективной клятвы молчать, пока не придёт время, и время, судя по всему, пришло. Правда, не так я себе это представлял.

– Вы можете сказать, о какой клятве идёт речь?

– Понимаете, в 1992 году, когда стало понятно, что финансирования программы работ по кораблю многоразового использования больше нет и не предвидится, а государству на космос плевать, как, впрочем, и на всё остальное, что не связано с личными доходами первых лиц… – Сидящие за столом слегка заёрзали. – …руководством объединения был предпринят (втайне, конечно), ряд шагов по спасению проекта. Шаги включали в себя консервацию изделий, оборудования, сохранение проектной и технологической документации.

– А почему втайне?

– На фоне тотального разрушения промышленности и всего народного хозяйства тех лет так называемыми «реформаторами»… – Старик скривил губы в презрительной усмешке. – …это был единственный способ попытаться сохранить труд десятков тысяч людей. В надежде на будущее. Не может вакханалия разрушения длиться вечно. Короче, нашему отделу было поручено разработать код запуска изделия. Был разработан специальный шестнадцатизначный код, включающий в себя не цифры, а последовательность переключения некоторых тумблеров на панелях управления. Без знания этого кода «Буран» – мёртвое железо.

– А подобрать этот код реально?

– Физически – можно, практически – нет.

– Почему?

– Нужно много времени, примерно миллион лет – это вам не компьютерная программа. Кроме меня его знает ещё один человек. Впрочем, он уже умер.

– Вы хотите сказать, что изначально то, что все принимали за макет, на самом деле полноценный космический корабль?

– Теперь уже можно сказать, что да.

– Но почему так? Вы не находите странным выставлять шедевр конструкторской мысли на потеху ярмарочной толпе?

– Напротив, старое как мир правило: хочешь что-нибудь спрятать – оставь на виду.

– Но риск…

– Да, риск. Но так есть хоть какая-то надежда, что изделие переживёт тяжёлое время. А если бы оставили где-нибудь в ангаре на задворках – давно бы он был уже разворован на цветной металл, а что нельзя украсть, сожгли бы вместе с ангаром. Вы меня простите, но мой возраст не позволяет строить иллюзии.

– И всё-таки, если вернуться к событию. Вы утверждаете, что для того, чтобы запустить двигатели, необходимо набрать некий пароль, который невозможно подобрать?

– Верно.

– Кроме вас, его никто больше не знает?

– Да, могу это утверждать. Знал ещё главный конструктор, но его давно нет в живых.

– И никто не пытался у вас его выпытать?

– Молодой человек, никто даже знать не мог, что он существует!

– И как тогда можно объяснить случившееся?

Старик снял очки, долго протирал идеально чистые стёкла.

– Не знаю. А эти люди – и тот, кого вы задержали, и тот, который улетел, – они специалисты? Лица, прошедшие подготовку?

– Нет. Они… – Голос интервьюера за кадром замялся, подыскивая подходящие слова. – Они среднестатистические россияне.

Учёный водрузил очки на место и ухмыльнулся.

– Я так и думал. Как последовательный атеист и убеждённый материалист, одно могу сказать: то, что случилось, – это… – Он сделал паузу. – Промысел божий. Видно, время пришло. Честно говоря, рад. У меня камень с души свалился…

Главный сделал знак остановить просмотр и в свойственной ему манере позволил себе пошутить:

– Осталось только молебен заказать во славу российской науки! Там будет ещё что-нибудь конструктивное?

– Как раз самое интересное.

Помощник снова включил видео.

– Николай Андреевич, мы все не раз видели, как проходят старты космических ракет. Это море огня. По известным кадрам видели и старт «Бурана» с ракетоносителем «Энергия»…

Старик перебил:

– В автоматическом режиме – как взлёт, так и посадка. Кстати, до сих пор никто не смог повторить.

– Да-да, но сейчас не об этом. На ВДНХ не было ни моря огня, ни выжженной земли, как это бывает при стартах. Очевидцы утверждают, что объект всплыл над городом, как невесомый, и только потом включились двигатели. Как такое может быть? Есть ли этому научное объяснение?

– Если честно, меня это самого потрясло! Повторю: проект курировали военные, и секретность была абсолютной. Но, так или иначе, мы немного представляли, чем занимаются соседи. Кто-то занимался двигателями, кто-то – планером, ну и так далее. Короче, то, что я скажу, – не информация, а мои домыслы. В 1984 году у нас был создан новый отдел. Причем не из наших сотрудников, и общаться с этими людьми нам было запрещено. Им выделили огромный ангар. Чем занимались, было неизвестно, но ходили слухи, что антигравитацией. Все ещё недоверчиво посмеивались. А через два года стало известно, что отдел закрывается, – видимо, чтобы слухи пресечь. А на деле окружили ангар пятиметровым забором и по периметру камеры наблюдения повесили – они в то время в диковинку были. Знать наверняка, чем там занимаются, мог только генеральный, но он уже ничего не скажет. Видимо, у ребят что-то получилось…

– …А где тут у вас отлить можно?

– You can do directly from the porch (Тебе можно прямо с крыльца).

– Чё? Ты мне человеческим языком скажи!

Девушка смягчила тон:

– Пойдём, гоу. – Она отцепилась от голубенького поручня, плавно оттолкнулась белым носочком и поплыла вглубь по станции, ловко корректируя движение руками.

Только-только вестибулярный аппарат у Ваньки пообтесался к новым условиям существования и допустил, что верх – это там, где голова, а тут снова в пространстве всё перепуталось. Организм не желал с этим мириться и отреагировал рвотным позывом.

Девушка оглянулась на звук:

– Э, поосторожней там, а то убирать заставлю! Дыши глубоко и медленно. Потом привыкнешь. Когда-нибудь под водой плавал?

– Угу. – Ванька не рассчитал силу и, оттолкнувшись вслед, пролетел мимо. Больно ударился об угол какого-то замысловатого прибора и остановился в нелепом положении, схватившись то ли за провода, то ли за трубопроводы.

– Эй, бой, плавнее надо, ты так всю станцию разгромишь!

Хорошо, что туалет был недалеко. Небольшая кабинка в переборке – едва-едва развернуться. Девушка взяла двумя пальцами гофрированный шланг, заканчивающийся подобием воронки, повертела его в руках:

– Вот, как-то так. – Девушка нажала кнопку. Где-то включился компрессор, засасывая воздух через раструб воронки, – это чтобы ничего в стороны.

Ванька разглядел шланг поближе, проверил рукой, как на пылесосе, скорость всасывания: