Включилась камера с места события. Очевидцы – семья: папа, мама, ребёнок. Папа: «В кои веки выбрались всей семьёй погулять, суббота как-никак…» Ребёнок восторженно встревает: «…Тут он – бабах, вжи-и-х (рукой показывает, как) – и улетел, такой грохот был!» Папа добавляет: «Примерно так оно и было, только “бабах” не сразу, сначала “вжи-их”». Пожилая интеллигентная дама: «Вы знаете, я ничуть не удивлена. Посмотрите вокруг, что творится…» Группа малолетних скейтбордистов: «Два гопника пьяных тут шлялись, к нам ещё докапывались. В ту сторону пошли…» Снова на экране появляется диктор: «Экстренное сообщение из Центра управления полётами: Как сообщает наш корреспондент, пропавший с ВДНХ “Буран” только что обнаружен. И сейчас находится на стыковочном узле Международной космической станции. Сотрудники Центра управления отрицают свою причастность к данному событию. И на вопрос, как такое могло произойти, только недоумённо пожимают плечами…»

– Это я, что ли?

– Нет, это был президент Америки! Ты полчаса бил кулаками по шлюзовому люку, а я этот факин люк не могла открыть, пока давление не выровняется.

Человек посмотрел на свои руки – костяшки пальцев были ободраны.

– Я думала, у тебя авария, чрезвычайная ситуация, думала, может, у тебя воздух кончается. А тут вваливается такое! Пришлось временно нейтрализовать. – В руках у неё появился пистолет футуристического вида.

– Это что?

– Это? – Она покрутила оружие в руке. – Дистанционный шокер, дальность пятнадцать футов.

И снова диктор с экрана:

«…Правоохранительные органы заявляют, что один из подозреваемых в угоне задержан на месте преступления…».

Показывают клетку, за решёткой которой сидит человек, опустив голову так, что не видно лица.

– Блин, это же Серый! – Человек обеспокоенно обратился к американке: – Мусора-то знают, что я здесь?

– Кто?

– Кто-нибудь знает?

– Конечно. И Москва знает, и Хьюстон. Я обязана обо всём докладывать на Землю.

– А позвонить отсюда как?

– У меня только спецсвязь – через ЦУП в Хьюстоне или в Королёве.

– Пофиг, на обычный телефон можно позвонить?

– Можно, я семье каждый день звоню.

– Давай.

Девушка протягивает самый обычный с виду телефон. Человек долго вытаскивает из памяти своего бесполезного на орбите мобильника номер – да кто ж сейчас помнит номера – и набирает на космическом:

– Алё, Вован, слышь, Серого менты замели. Мы с ним вчера в шалмане посидели, нормально так, потом к тебе на дачу собирались, потом я не помню, а щас ящик смотрю – Серого в обезьяннике показывают! Со мной ваще жесть – проснулся хер знает где… Алё, алё… Не слышно ни хера…

Связь пропала.

– Эй, как тебя там? Чё за фигня, связи нет!

– Меня зовут Кэрол, тебе должны были сказать перед полётом. А твоё имя?

– Ваня. Иван, типа.

– Серый – это кто?

– Мой дружбан.

– А почему он сидит за решёткой?

– Мусора повязали – неясно, что ли…

– Ясно, хотя ничего не ясно. А связь пропала, потому что станция ушла за линию видимости радаров. Позвонить станет возможным только через полчаса.

Во внутренних дворах Кремля всегда тихо. Шум города сюда не доносится никогда. Только вороны каркают. Тот, чьё имя не обязательно произносить, чтобы понять, о ком идёт речь, отошёл от открытого окна к своему месту, во главе гигантской длины стола, и дал знак персоналу, чтобы окно закрыли. Все уже собрались и ждали.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Каким образом фанерный макет из места отдыха населения оказался на орбите? Что это за ушлёпок, за которого теперь нужно позориться перед американскими партнёрами, да и перед всем миром? – Эхо ходило по залу, сплошь, снизу доверху покрытому позолотой.

Один из собравшихся поднялся:

– Владимир Владимирович, создана правительственная комиссия из группы специалистов, которые сейчас пытаются связаться с инженерами и конструкторами НПО «Молния», работавшими в своё время по программе космического корабля многоразового использования, где, собственно, проектировался и строился «Буран». Проблема в том, что прошло свыше двадцати пяти лет – главного конструктора уже нет в живых. Ведущие специалисты на пенсии, найти кого-либо чрезвычайно трудно. В девяносто первом году, в связи с рыночными реформами в стране, финансирование работ по программе «Буран» было прекращено, и до начала двухтысячных годов предприятие испытывало финансовые трудности и находилось на гране банкротства из-за отсутствия заказов. Впрочем, нам удалось связаться с одним из бывших ведущих специалистов – вот что он рассказал…

Человек из правительства щёлкает пультом – загорается экран. На экране в глубоком кресле на фоне высоких шкафов, набитых книгами, очень пожилой мужчина интеллигентного вида рассказывает своё видение событий того времени.

– …Вспомните, какое тогда было время. Основной заказчик по программе «Буран» – министерство обороны. Это значит, засекречено всё, вплоть до содержимого сортиров. Каждому отделу поручалась разработка маленькой части общей задачи. Ещё раз повторю: секретность была абсолютная. Буквально мы не знали, чем занимаются соседи за стеной, а они не знали, чем конкретно занимаемся мы. Нет, все, конечно, понимали, что проектируем космический корабль нового поколения, но у каждого конкретная информация только в рамках поставленной задачи. Полная информация по проекту была у главного конструктора, но, к сожалению, Глеба Евгеньевича уже нет с нами. Только он держал руку на пульсе всего проекта.

– А что вы можете сказать по поводу сегодняшнего происшествия?

– А что такого сегодня случилось?

– Иван Андреевич, вы телевизор смотрите?

– Нет, здоровье берегу, а что случилось?..

Накануне вечером недалеко от ВДНХ перед дверьми дешёвого кабака стояли Ванька и Серый. Пьяные в хлам. Только что выползли на свет божий после конкретной попойки и решали, что делать дальше. У кого-то зазвонил телефон. Ванька радостно:

– Вован, здарова, ты как?.. А мы тут с Серым посидели так нормально… О, ништяк тема! И Машка будет? …Ваще! В магаз-то надо заходить?.. А хавку? …Понял. Слышь, Серый, поехали к Вовану на дачу. Он каких-то мартышек надыбал, бухло у него есть, хавчик по дороге купим.

– Так у него дача – не ближний свет, а мне завтра на работу.

– А мне сегодня на работу – и чё? Помчали – там банька, бухнём, пчёлок пожужжим…

– Я чё, против? Я всегда за! И как поедем? Мы ж в дрова – в метро хер пустят…

– Щас, погоди. – Ванька обвёл мутными глазами окрестности выставочных павильонов, пока не наткнулся взглядом на советский корабль многоразового использования «Буран».

– Во, на нём и поедем!

– Ты чё, с дуба рухнул? Это ж «Буран» – его охраняют, типа!

– Да кому он нужен, охранять! Охраняют, чтоб на цветмет не сдали.

– Хорошо, а как ты его заводить собрался?

– Не ссы, к нам в сервис «Лексус» пригоняли, я на нём ещё фильтры менял. Завести «Лексус» – как два пальца. – Ванька многозначительно поднял указательный палец вверх и уважительно повторил: – Так-то ж Лексус», а это… – Он пренебрежительно махнул рукой и с железной уверенностью сказал: – У нас в стране делать могут только «Жигули» и автомат Калашникова. Так что не ссы, прорвёмся!

– Кепарик на лицо натяни, а то тут камеры везде!

– Да мы ж, типа, посетители. Эти… как их… туристы. Ещё не пришли, а ты уже кирпичей наклал!

Два пьяных дебила, стараясь не шуметь и держаться тени, по трапу для посетителей пробрались на борт. В кабине дежурная подсветка тускло отражалась на мёртвых панелях управления. Пьяный Ванька уселся в кресло пилота, покрутил рычаги. Потыкал разные кнопки и тумблеры на панели управления – безрезультатно. Почесал затылок. Серый отреагировал глумливо:

– Ну чё, завёл?

– Да погоди ты, разобраться надо!

– Ну, ты разбирайся, а я пойду поссу. – Серый застучал ногами по трапу и пристроился к стойке шасси.