— Я убью Кингсли, — пробормотала девушка вставая со своего места, но Малфой сразу дернул ее обратно.
— Сиди, — не своим голосом прошипел слизеринец. — Информация уже в газетах, ничего не изменишь…
— И что ты предлагаешь делать?! — прорычала девушка, еле сдерживая гнев.
— Еще не знаю. Жди, — он вдруг накрыл ее руку своей, — Поверь мне.
Гермиона удивленно распахнула глаза, смотря прямо на него, а потом, помедлив секунду, кивнула, чуть сжав его пальцы. Возможно он прав со своим хваленым хладнокровием. Изменить она ничего не могла…
Драко усмехнулся, заметив, как она слабо сжала его руку. Неужели она все-таки сможет ему довериться?! Зная все его прошлое, все что он делал… Нет, он никак не мог разгадать эту головоломку, но очень хотел. Сейчас его отношение к Гермионе снова изменилось. Она стала почти равной. Конечно, она была вспыльчивее, импульсивнее, но могла быть такой же сдержанной и уверенной в себе…
День прошел просто отвратительно. Все ученики косились на нее: кто-то как на прокаженную, кто-то как на героиню, а кто-то как на предательницу. К вечеру Грейнджер окончательно выдохлась и даже не пришла на ужин. Драко просидел в зале почти до конца, но она так и не появилась. Выругавшись у себя в голове и бросив недобрый взгляд на перешептывающихся учеников, Малфой вышел из-за стола. По пути в комнату, он вызвал Сенки, приказав принести ужин для Гермионы в гостиную. Эльф часто замотал головой, а потом исчез.
Девушка и правда нашлась в гостиной, сидела на подоконнике в обычных джинсах и старом свитере и курила. Волосы были собраны в пучок, но сильно растрепались. Когда Драко вошел, она даже не повернула голову. Окно было раскрыто настежь и даже жар камина не спасал от зимнего, пробирающего до костей, холода. Как она еще не превратилась в ледышку?! Невольно передернув плечами, Малфой двинулся к ней. Первое, что он сделал — закрыл окно. Гермиона бросила на него злой взгляд, но ничего не сказала, продолжая курить.
— Так, Грейнджер, прекратить истерику, — прорычал Драко, выхватывая из ее рук сигарету и туша в пепельнице. Ее пальцы были холодными, как лед, и, кажется, даже не гнулись.
— А не много ли ты на себя берешь, хорек? — полным презрения голосом спросила девушка. Ее губы посинели и еле шевелились.
— Ты совсем с ума сошла?! Ты вся синяя от холода! — серые глаза отливали сталью гнева.
— Отстань от меня! — сорвалась на крик Гермиона, спрыгивая с подоконника. — Уйди, оставь, исчезни! — ее голос надломился.
— Да что с тобой?! — он схватил ее выше локтя, чтобы хоть как-то отрезвить. — Где весь твой хваленый мозг?! Улетучился?! Прекрати вести себя как истеричка, — прошипел ей в лицо Драко.
— Отпусти мою руку, Малфой, а потом скройся в своей комнате, — тем же голосом ответила ему девушка, стиснув зубы. — Ты последний человек, которого я хочу сейчас видеть.
— А придется, — зло усмехнулся слизеринец. — Больше никого нет. Где твой святой Поттер, когда так нужен, с Уизлеттой под руку? Он даже не подумал прийти. А бегающий за тобой хвостиком Мистер рыжее недоразумение? Их нет. Они знают, что случилось и не пришли, — он говорил ей это прямо в лицо. Слова били прямо в цель, болью отзываясь в сердце. Драко сам не мог объяснить себе, почему так злится. — Есть только я. Так что извини, но придется потерпеть мое скользкое общество, — процитировал ее парень.
— Ненавижу тебя, — обессилено выдохнула Гермиона, закрывая глаза. — Как же я тебя ненавижу…
— Если тебе это поможет, я тебя тоже ненавижу, грязнокровка, — по-доброму усмехнулся Драко. Злость начала медленно отступать, и он ослабил хватку.
И тут произошло то, чего он совсем не ожидал — Гермиона обняла его. Просто сделала шаг вперед и обняла. Даже через рубашку он чувствовал ее ледяные ладони на своей спине, но почему-то стало жарко. Малфой шумно выдохнул, на секунду замирая, боясь спугнуть ее, а потом обнял в ответ, прижимая к себе. Она была такой холодной и слабой, что хотелось согреть ее собственным теплом. Сердце невольно сжалось и участило свой бег, но Драко это уже не смущало. Он положил щеку на ее мягкие волосы, вдыхая сладковатый запах пряностей, чувствуя ее горячее дыхание на своей шее. Гермиона стояла, уткнувшись носом в изгиб его плеча и просто обнимала, будто это было единственное, что могло спасти ее от истерики и окончательного истощения. Драко гладил ее по спине и волосам, ничего не говоря. Бессмысленно было врать, что все будет хорошо. Никто не знал, как будет дальше, но кое-что он для себя решил — он будет рядом, чтобы, когда понадобится, она могла вот так обнять его, повиснуть и ничего не говорить.
========== Глава 21 ==========
Был последний день перед каникулами. Уже завтра большинство детей сядут в Хогвартс-экспресс и уедут домой. Гермиона с тоской посмотрела в окно гостиной. Последний раз она праздновала Рождество четыре года назад, с родителями. Четыре долгих года. Больше в ее жизни не было места этому празднику, а после войны это был день, когда можно было отдохнуть. Тогда вчетвером, каждый сидел в своих мыслях у камина, потягивая грог, сваренный Миссис Уизли… Отогнав эти тусклые воспоминания, девушка попыталась придумать, что же должно занимать ее мысли. Учтиво всплыл образ Малфоя, успокаивавшего ее, когда в газетах написали об ее истинном происхождении. Теперь все звали Гермиону Сейвэнд и только Драко Грейнджер. Она была благодарна ему… Он успокоил ее, не говоря ни слова. Просто обнимал, гладя по спине, согревая теплом своего тела. Как же она тогда замерзла у окна…
Дверь хлопнула и в гостиную спустился Малфой. Помяни черта… Парень был взъерошен, как воробей, но на лице была детская улыбка.
— Что, появились хорошие планы на Рождество? — усмехнулась Гермиона, садясь в кресло.
— Умеешь же ты испортить настроение, Грейнджер, — скривился Драко. — Я просто наконец-то выспался!
— Вот это чудо! — звонко рассмеялась девушка. — А какие планы на Рождество?
— Никаких, — фыркнул слизеринец, откидывая с лица непослушную челку, — останусь в Хогвартсе.
— Ты серьезно? — удивленно спросила Гермиона, поворачиваясь к нему корпусом. — А как же загул на неделю или две в стиле Драко Малфоя с алкоголем и девочками?
— А ты хотела присоединиться? — усмехнулся парень, забирая у Сенки кружку с кофе.
— Много чести! Даже не надейся!
— Чего я уже там не видел? — хохотнул Драко, но сразу получил подушкой по голове. Кофе опасно плеснул в кружке, но не пролился. — Так, Грейнджер… — он медленно отставил ароматный напиток, — я не виноват в том, что ты предстала передо мной в чем мать родила в порыве гнева!
— Будто сам не доволен, — фыркнула девушка, поворачиваясь к огню.
— А у тебя какие планы? Будешь напиваться в компании Уизли и Поттера? — уже серьезно спросил парень.
— Упаси Мерлин, — пробормотала Гермиона. — Наверное… не знаю. Еще не придумала, — вдруг блондину в голову пришла гениальная идея:
— Ну, так как старая ведьма дала нам выбор… — протянул Драко. — Могу составить тебе компанию.
— Я уже говорила, — рассмеялась гриффиндорка, — много чести! — Малфой усмехнулся. Да, надежда была слабой, но он должен был попытаться.
МакГонагалл и правда дала двум молодым учителям возможность уехать из школы на Рождество. Она посчитала, что им нужен будет отдых вне стен Хогвартса, поэтому ждала их решения. Они могли уехать в любой момент. Гермиона и правда думала отправиться домой, чтобы ненадолго погрузиться в нирвану. Многое нужно было обдумать, встретиться с людьми, навестить Кингсли и высказать все, что она думает… На самом деле сам праздник отмечать она была не намерена. Максимум поставит маленькую елочку на подоконнике. С бывшими друзьями праздновать не хотелось. Ведь только Рон написал ей коротенькое письмо о том, что удивлен новостями о ее чистокровности. Видимо, Джинни опять «закрутилась» со своими делами, а Гарри… Горько усмехнувшись, гриффиндорка посмотрела в огонь. А ведь когда-то это был ее любимый праздник…
День прошел как в тумане. Каждый занимался своим делом. Драко не трогал ее, а Сейвэнд и не горела желанием разговаривать, погруженная в свои мысли. Сам слизеринец с тоской думал, что наверное, это будет самое тяжелое его Рождество за всю жизнь. Забини празднует с Пэнс. Блейз делает большие ставки на эту волшебную ночь, а больше друзей у Малфоя и не было. Грейнджер уезжает, а мама мертва. Возвращаться в пустую, забытую еще осенью, квартиру не хотелось. К вечеру хорошего настроения и улыбки, с которой он спустился в гостиную, не осталось. Было как-то тоскливо понимать, что на следующие несколько недель он останется совсем один. Тревожные мысли опять начнут терзать его душу, разрывая на куски. Одиночество — вот самое страшное, что может случиться с человеком. Оно сводит с ума…
