Вновь играет гимн, Цезарь помогает мне встать с кресла. На сцену поднимается президент Сноу, следом девочка, которая несет бархатную подушку с небольшой золотой короной с рубинами. Президент улыбается и надевает корону мне на голову. Зал неистовствует и вновь скандирует мое имя. Я едва слышу слова поздравлений от Сноу. Цезарь заканчивает шоу. Мне едва удается протиснуться сквозь толпу.
Следующим идет банкет. После победы Катона, меня на него не приглашали. Я чувствую себя настоящей телезвездой. Повсюду вспышки камер, известные люди и поклонники. Среди них оказывается и мой бывший спонсор. Он отводит меня подальше от камер и протягивает небольшую подарочную коробку. Я открываю ее и чуть не падаю от радости: в ней оказывается маленький котенок, который так похож на моего погибшего Джефри. Мужчина заверяет меня, что котенок его дальний родственник. Я благодарю спонсора и отдаю коробку Лесли, которая каким-то образом сумела проникнуть на банкет. Почти весь вечер я потратила на общение с гостями и поиск Катона. Парень обнаруживается в одном из залов. Он стоит рядом с Эмерсоном, который что-то ему показывает на планшете. Только я собираюсь подойти к ним, как меня перехватывает один из гостей.
— Мисс Дагер, господин Луций Сноу желает с вами побеседовать.
— Да, конечно, — говорю я, не отрывая взгляд от Катона. — С радостью.
Мы выходим на задний двор президентского дворца. Народу там намного меньше. Меня провожают к одному из роскошных фонтанов, рядом с которым стоит Луций. Провожающий уходит, оставляя нас одних. Я подхожу к мужчине, он, не отвлекаясь от своего занятия — кормление экзотических рыб, — произносит:
— Примите мои поздравления, мисс Дагер. Убедительная и волевая победа.
— Благодарю вас, — говорю я.
— Она меня, конечно, немного разорила, но я все равно за вас рад.
— Это Игры, мистер Сноу, ничего личного.
— Я понимаю, — мужчина поворачивается ко мне. — Я немного жалею, что не заполучил вас.
— Что же вам помешало? — спрашиваю я. Сноу-младший сокрушительно качает головой.
— Я всегда был не пунктуальным. В детстве опаздывал всегда. Тогда это казалось не так критично, а теперь вон как сказывается.
— У вас был первоклассный подопечный, мистер Сноу. Вам не за чем жалеть.
— Вы думаете? А мне вот так не показалось… — Луций кидает горсть корма в воду. — Я всегда считал себя манипулятором. Сын президента должен быть превосходным управленцем. Увы, из-за того, что я родился третьим в семье, править мне вряд ли удастся. Тем не менее, нужно всегда надеяться на лучшее.
— Лестер Вильямс вышел из-под контроля?
— Знаете, он даже под ним и не был. Вот только понял я это, когда сам попал под его влияние, представляете?
Сноу отряхивает руки и хлопает в ладоши. К нам подходит слуга с двумя бокалами, наполненными красным вином. Мужчина подает мне бокал.
— Что-то мне подсказывает, мисс Дагер, что вы были бы сговорчивее.
Он поднимает бокал и делает глоток. Я ничего не отвечаю и осушаю бокал. Луций усмехается.
— Наслаждайтесь, мисс Дагер. Вы это заслужили. Надеюсь с вами как-нибудь еще встретиться.
Сноу коротко кивает мне и идет вдоль живой изгороди к гостям. Я возвращаюсь обратно во дворец. К середине ночи банкет прекращается. Я устроилась на дальнем диване возле камина. Глаза слипаются от количества выпитого и усталости. Рядом со мной материализуется будто из воздуха Катон.
— Пойдем. Нужно выспаться перед интервью.
— Что тебе сказал Эмерсон.
— Похвалил за проделанную работу, — бросает Катон, уводя меня на улицу.
Толком выспаться мне не удается. Я наскоро завтракаю и принимаю душ. Группа подготовки уже ждет меня и помогает привести себя в порядок. На интервью к Цезарю я выхожу в черном костюме, похожим на тот, в котором я была на суде. Никаких зрителей нет, только Цезарь и небольшая съемочная группа. Катон стоит рядом с оператором. Я сажусь рядом с Цезарем. Обратный отсчет и мужчина начинает программу.
Он задает мне стандартные вопросы. Наконец, дело доходит до последних событий в Играх.
— Мирта, твою дуэль с Лестером Вильямсом смотрела вся страна. Я слышал, что во всех дистриктах были приостановлены на это время все работы. Скажи, каково это — сражаться с самым опасным человеком в мире?
— Это было интересно. Я впервые встретила такого серьезного соперника, — отвечаю я. — Я не сомневалась, что смогу его одолеть, поскольку он был скован своими правилами.
— Он убивал методами победителей.
— Именно. Но я же не была тогда победителем, — говорю я с легкой улыбкой. — Кто знает тебя лучше, если не ты сам?
— Соглашусь с тобой, — говорит Цезарь. — А Джерри? Ты ожидала такое?
— Нет.
— Ты доверяла ему, не так ли?
— Да, — честно отвечаю я. — Я вновь допустила такую же ошибку, что и на 74-х Играх. Ты всегда должен быть за себя, никто не будет играть в благородство на последних этапах. Я правда не ожидала этого и в какой-то момент, когда он был готов убить меня, я мысленно прощалась со всеми. Но когда Анхель меня спас… Я поняла, что поздно сдаваться.
— Что придало тебе сил?
Я на мгновение задумываюсь. Бросив взгляд на Катона, я придумываю ответ на ходу, стараясь не сболтнуть лишнего.
— Наверное, это желание вернуться домой. И к тем, кто меня ждет. Таких людей, на самом деле, немного, но… Неважно сколько их. Главное, что они тебя ждут. И кроме того, мне хотелось принести своему родному дистрикту долгожданную победу.
Цезарь берет меня за руку и сжимает пальцы. Хорошо, значит, я все правильно сказала. Через несколько минут передача заканчивается. Мы выходим на улицу и едем на вокзал, где уже ждет поезд. Лесли Штук рыдает у меня на плече и желает счастливого пути. Она отдает мне котенка, на шее которого уже висит ошейник. Я по очереди обнимаюсь со всеми ассистентами и Цинной. Поезд трогается и увозит меня от Капитолия.
Я стою у окна и смотрю на ясное небо. К вечеру я буду дома.
— Ты была великолепна, — говорит Катон.
— Да что там, это просто слова.
— Слова со смыслом.
Я сажусь за стол напротив него. Впервые за столько долгое время мы остались наедине. Катон наливает себе кофе и всячески старается избегать моего взгляда.
— Что-то случилось? — спрашиваю я.
— Ничего, — отвечает он равнодушным голосом, который напрягает меня еще сильней.
— Катон, не ври мне, я же вижу. Что произошло?
— Да ничего, что ты так завелась?
— Я завелась, потому что ты лжешь мне, — я встаю с места, сжимая кулаки. Катон вздыхает и подходит ко мне. Только я хочу разразиться на него гневной речью, как он сжимает мои руки и впивается страстным поцелуем, от которого я забываю все. Когда дышать становится нечем, он отпускает меня.
— Ты точно завелась по этому, Дагер? — хрипло спрашивает Катон, явно издеваясь.
— Блейк, доиграешься, я и тебя прибью. Я уже победила, так что мне терять нечего, — я бью его в плечо, но парень выворачивает мне руку и прижимает спиной к себе. Если бы я особо не сопротивлялась, такой прием у него бы не вышел. Он целует меня в шею и шепчет на ухо:
— Не злись.
Я что-то бурчу, но замолкаю, замирая в его объятиях.
Когда из поезда становится видно горы, Катон заходит ко мне в комнату и кладет на кровать черный мундир. В таком одеваются все выпускники приюта при Академии добровольцев и в таком же проходила церемония награждения Энобария. Единственным отличием от классического служит вышитое чуть ниже левого плеча алыми нитками число 83. Я затягиваю волосы в конский хвост и выхожу из комнаты. Катон стоит у окна и безмятежно смотрит на горы, которые становятся все ближе. Он тоже одет в мундир только белого цвета и с офицерскими погонами на плечах. Повернувшись ко мне, он усмехается.
— Ух ты, какие мы одинаковые.
— Пока еще не совсем, — говорю я. Делаю шаг к окну, но парень меня останавливает.
— Подожди. Дай мне насладиться последними мгновениями славы.
Когда мы начинаем проезжать деревни, поезд немного замедляет ход. Даже сквозь его толстые стены я слышу с улицы гомон и веселье. Катон улыбается и машет людям в окно. Уже сегодня его портреты и изображения исчезнут с площадей и улиц, и его место займу я. Так что пусть наслаждается, пока есть возможность. Когда мы въезжаем в город, я не выдерживаю и встаю рядом с Катоном. Улицы стоят пустыми, кругом ни души: все собираются на главной площади рядом с Дворцом правосудия, где будет проходить церемония награждения. Катон дает мне инструкции по поводу всех ритуалов, которые будут, но я его почти не слушаю.