К вечеру я начинаю сходить с ума от скуки. Расположившись возле двери, я раскладываю на полу свою коллекцию ножей. От частого кашля Джерри мне становится не по себе и дело даже не в том, что я боюсь заразиться. Мне совершенно не хочется, чтобы мой союзник погиб так глупо. Одно радует: за весь день не прозвучала пушка, а значит все трибуты почти наверняка сидят по своим убежищам и носа боятся сунуть. Джерри начинает заходиться вновь и я, шумно вздохнув, быстро распределяю ножи по карманам и говорю, что схожу на разведку. Никто не возражает.

Лесли отключает сигнализацию и я наконец-то выхожу из поднадоевшей комнаты наружу. В первую очередь решаю наведаться в лагерь Гейла. Путь назад занимает немного времени. Как я и предполагала, лагерь заброшен. В нос бьет неприятный запах. Приблизившись к балкону, на котором был когда-то пост Мэг, я понимаю, что зловоние исходит от трупа Мадж Андерси. Значит, тела никто не забирает, что в целом логично — в закрытом помещение незаметно передвигаться миротворцам — или кто там ответственен за вынос тел — весьма проблематично. Я подхожу к телу и обыскиваю его, прекрасно понимая, что вряд ли найду что-то интересное. Однако я ошибалась.

Во внутреннем кармане куртки обнаруживается скомканная фотография. На ней Мадж, совсем юная, лет двенадцати, стоит рядом с очень похожим на нее мужчиной на фоне какого-то здания. Она выглядит очень счастливой. На обратной стороне фотографии надпись: «Всегда с тобой, всегда буду оберегать. Любящий папа». Я перечитываю эти строки несколько раз. Совершенно не трогает, да и должно ли? Что ж, надеюсь после Игр тело вернут отцу. Не знаю, как происходит захоронение трибутов в Двенадцатом дистрикте, но у нас это целая церемония. Хоронят на специальном кладбище, ставят памятную плиту и посмертно дают младшее офицерское звание. Родственникам павших выплачивается разовая компенсация от властей дистрикта, как по потери военнослужащего члена семьи. Если же победителем становится представитель Второго дистрикта, то он обязан сказать несколько прощальных слов своему погибшему земляку. Лицемерней этой традиции я еще не встречала. На моей памяти никто не произносил эти слова с искренним сожалением или благодарностью. Разве что та самая Эбигейл Джексон, про которую упоминал Анхель.

Тогда в Играх остались только представители нашего дистрикта. Помню, что они сошлись в честной дуэли. Сражались они долго, но, в конце концов, Джексон одержала верх. На похоронах напарника она говорила много, долго и ее речам действительно хотелось верить.

Я убираю фотографию обратно в карман куртки Мадж. Порыскав еще раз по лагерю и, не найдя ничего нового, я поднимаюсь на балкон и осторожно выглядываю за дверь, за которой скрылась Мэг. За ней оказывается узкая лестница, ведущая куда-то наверх. Я поднимаюсь по ржавым железным ступеням, стараясь издавать как можно меньше шума. Лестница никуда не сворачивает, никаких проходов тоже нет. Один путь — наверх. Подъем затягивается, но что-то мне подсказывает, что мне не стоит останавливаться. Я ускоряю шаг. У меня начинает немного кружиться голова. Почувствовав это, останавливаюсь: не хватает снова провалиться в беспамятство и погрязнуть в иллюзиях. Осторожно втягиваю носом воздух. Пахнет… свежестью. Сердце начинает биться быстрее, я кое-как сдерживаю себя, чтобы не побежать со всех ног наверх. Лестница заканчивается не запертой дверью. Я толкаю ее носком. Свежий воздух бьет в нос, а глаза ослепляет яркий закат.

Первые пять минут я тупо стою, не в силах оторваться от этого зрелища. Я оказалась на втором этаже невысоко здания, во внутреннем дворе, заполненным всякой рухлядью и обломками. Балкон, на котором я стою сквозной и проходит по всему периметру. В некоторых местах он пробит насквозь так, что если спрыгнуть можно оказаться внизу. А там, насколько мне хватает обзора, есть три входа в здание. Каждая дверь освещена тусклой лампой.

Вдруг дверь, что напротив меня со скрипом открывается. Я резко пригибаюсь и ныряю за груду обломков, что так удобно оказались на балконе. Идиотка! Встала во весь рост на счастье противникам. Осторожно выглядываю из-за укрытия. На площадке появляются две вооруженные женщины. Выглядят они сильно потрепанными: одежда порвана, на руках глубокие порезы, одна из них прихрамывает. Я полностью обращаюсь в слух.

— Уверена, что стоило уходить? — спрашивает хромая. — Мы же даже не знаем, что там впереди…

— Я в эти проклятые катакомбы больше не вернусь, — безапелляционно заявляет напарница. — Уж лучше умереть от голода, чем от лап переродков. Второго боя мы не перенесем и так досталось.

Женщины останавливаются, достают из рюкзаков по бутылке воды и жадно пьют. Остатками они обливаются, вытирают лица от крови и грязи. Одну из них — хромую — я узнаю. Дистрикт-8.

— И где мы достанем еду? Все там осталось.

— Найдем в Роге, а если повезет, наткнемся на кого-нибудь и присвоим себе, — с кровожадной улыбкой говорит здоровый трибут.

— Главное, не на Ювелира. Видела, что он сделал со Стивеном? Лучше покончить с собой, чем попасть в руки этого психа, — в голосе представительницы Дистрикта-8 звучит страх. Однако ее напарница настроена более оптимистично.

— Он нашел нас в катакомбах, значит и ищет там же. Вряд ли он успел уйти к Рогу. Все, пошли. Нужно залечь где-нибудь, пока не стемнело.

И они скрываются под моим балконом: я слышу скрежет двери. Значит, там есть еще один проход. Я выжидаю несколько минут и спешу вернуться к своим.

Добравшись, подаю условный знак и огонек сигнализации, который не разглядишь, если не знаешь где, тухнет.

— Как Джерри? — спрашиваю я, оказавшись в комнате.

— Спит, — коротко отвечает Лесли. Она широко зевает. — Завидую ему, сейчас бы поспать…

— Успеешь, слушайте… — и я рассказываю об увиденном.

— Значит, там есть нормальная еда? — оживившись от этой новости, спрашивает Лесли.

— Судя по их словам, да.

— Но там переродки, — говорит Анхель. — Мне кажется, не стоит туда идти. Еще и Вильямс…

— Но нам нужна нормальная еда, — протестует Лесли. — А вдруг там еще и лекарства есть, да и вообще обстановка получше? Джерри нужно тепло.

— Если допустить, что Арена — это копия Дистрикта-13, то описанное тобой, детка, очень походит на проход в столовую. Действительно, те еще катакомбы, — говорит Дед.

— Я готова рискнуть и пойти туда одна, — говорю я. — Хоть сейчас.

— Нет, я пойду с тобой, — Анхель встает. — Лесли и Дед останутся с Джерри.

— Вы только не задерживайтесь, — с тревогой говорит Лесли.

— Мы вас не бросим, если ты об этом, — Анхель подмигивает женщине. Мы решаем сделать вылазку ночью.

В девять вечера гаснет свет. Пушка так и не прозвучала: день без погибших. Лесли выпускает нас. Я иду впереди, Анхель чуть дальше, подсвечивая путь фонарем. На сей раз распорядители не подготовили сюрпризов и мы быстро добираемся до места. На небе луна ярко освещает двор. Мы обходим весь балкон, прикидывая, как нам лучше спуститься вниз. Не хотелось бы покалечиться и наделать шуму. Но едва мы успеваем перекинуть ноги через перила, как со стороны прохода, откуда вышли женщины, раздаются крики и чей-то смех. Переглянувшись, мы почти синхронно прячемся.

Смех и ругань усиливаются. Дверь с грохотом отпирается и оттуда выскакивает Лилит Хэлл. Он размахивает своим мечом, ее длинные волнистые волосы в свете луны кажутся серебряными. Она безумно скалится и выглядит невероятно счастливой. За ней выходит Лестер Вильямс, волоча за собой двоих: женщину из Дистрикта-11 в бессознании и Гейла. Парень связан по рукам и ногами, рот его закрыт кляпом, но он все норовит вырваться.

— Гейл! — громко шепчет Анхель.

— Тихо!

— Мы должны его спасти, — мой напарник опасно выглядывает из-за укрытия и я силой дергаю его обратно.

— Не смей, — вкрадчиво говорю я. — Рассекретишь нас и я тебя убью.

Парень не успевает ничего ответить: внизу Гейл предпринимает очередную попытку освободиться. Я была настолько поглощена наблюдением за его стараниями, что не сразу заметила, что с Лестером что-то не то… Мои глаза округлились: его лицо целое! Нет этих страшных шрамов и ободранной кожи. Вот какой подарок он получил за свое лучшее убийство. Представляю, насколько это дорогая вещь. Моя карта-лезвие рядом не стояла.