Сердце готово вырваться из груди. Я вытираю пот ладонью, размазывая кровь.

— Что это было Анхель? Ты решил предать нас или правда подумал, что убил меня? — спрашиваю я на удивление мягко, будто интересуюсь последними новостями.

— Первое время я так и думал. Но потом Дед сказал, что я просто тебя оттолкнул, — говорит Анхель. — Я не собирался никого предавать. Когда я пришел в себя, то уже был у Гейла в плену, висел также на крюке, как и Джерри.

— Все так, — подтверждает Джерри.

— Я не нашел ничего более подходящего, чем сказать, что убил тебя, Мирта. Гейл сразу мне не поверил, но все же отпустил меня. Я рассчитывал потянуть время.

— А ты как там оказался, Гарент? — спрашивает Лесли у Джерри. — Я следовала за тобой попятам, но потом потеряла из виду. Как ты снова вышел к ангару?

— Я сам не знаю, как так вышло, — отвечает Джерри. — Помню мы спать легли, а потом такой туман и легкость. Бац! И я уже в училище рассказываю детям, которые почему-то были похожи на меня про диэлектрическую проницаемость, хотя никогда не любил эту тему. В общем, странно все. А когда все прошло, то я обнаружил себя висящим на крюке словно тушка свиньи. Чуть ноги не поджарили, изверги! Ботинки даже сняли, теперь мерзнуть буду.

— Давайте откроем ящики, — предлагает Дед.

Анхель вскрывает первый из них. Он забит небольшими бутылками воды. Джерри и Лесли уже готовы нырнуть туда с головой, но Дед их останавливает и предупреждает, что пить лучше маленькими глотками. Все-таки нам нужно экономить. Каждый берет по бутылке и делает глоток. Силой воли заставляем себя пить по чуть-чуть. Когда пустые бутылки отброшены, Анхель вскрывает второй ящик, который набит до отказала пакетами с сухофруктами. Нашлось место даже небольшому мешку яблок.

— Зато не попортится, — подмечает Лесли.

После голодовки сухофрукты воспринимаются как дар небес. Я съедаю полпакета и чувствую, что наелась. Джерри подсчитывает наши припасы: двадцать бутылок воды и около сорока пакетов сухофруктов. Это даже больше, на что я рассчитывала. Мы расходуем еще две бутылки, чтобы умыться. Я смываю кровь с лица, рук, протираю костюм.

— Нам нужно действовать как профи, — говорю я. — Это значит, что это место мы должны официально сделать своим лагерем. Кто-нибудь должен оставаться сторожить, когда остальные будут охотиться, а ночью надо организовать дежурства.

— Охоту? — спрашивает Лесли.

— Да. На других трибутов.

Сразу после моих слов раздается взрыв пушки. Мы ждем, когда будет еще удар, но его нет.

— Интересно, кого в этот раз, — задумчиво произносит Джерри.

Ответ мы узнаем только ближе к ночи. Лесли сообщает, что сейчас уже час дня. Мы распределяем обязанности. Анхель и я разбираем ящики на растопку, Джерри прибирает комнату, а Лесли определяет, как лучше распределить припасы на несколько дней вперед. Дед, у которого слух несмотря на возраст намного тоньше, чем у нас, садится у входа и прислушивается к тому, что творится снаружи. Работаем мы молча, пока Дед не говорит:

— Я понял где мы.

Мы как по команде останавливаемся.

— Я понял, — повторяет Дед. — Это Дистрикт-13.

— Откуда знаешь? — спрашивает Джерри. — Ты же его и не видел.

— Целым не видел, это верно. Но я хочу напомнить тебе, Джерри, что, когда «Черный волк» открыли, я был не единственным заключенным из Дистрикта-13, просто самым молодым. Мне было три, но я помню, как старшие много рассказывали о Дистрикте-13. А однажды — спустя несколько лет — меня и еще некоторых детей отправили смотреть на развалины. Жуткое зрелище, конечно. Но я прикоснулся к камню, к железу и хотите верьте, хотите нет, но я запомнил эти ощущения. Я сначала сомневался, но в лагере Одиннадцатых и Двенадцатых Билл мне рассказал, что они нашли кучу бумаг и газет о Дистрикте-13. Я попросил его прочитать что-нибудь и там рассказывалось о прорыве в разработке месторождений графита. А графит добывали в Дистрике-13.

— Но ведь Дистрикт-13 находится недалеко от Двенадцатого. А Двенадцатый очень далек от Капитолия. А мы прилетели очень быстро и нескольких часов не прошло, — рассуждает Лесли.

— Значит это лишь муляж, но отлично сделанный, — говорит Анхель. — Это в духе Игр. Мы — преступники и сражаемся на земле тех же преступников. Возвращаемся к своим корням.

— Весьма символично, — говорю я.

Мы возвращаемся к своим делам. После приборки Лесли чертит на листке бумаги своеобразную карту арены. Бесконечные коридоры, по которым мы плутали в первый день она называет «лабиринт», а то место, где мы сейчас — «дом». Ангары остаются при своем названии. Лесли также помечает крестиком лагерь Гейла. Но мне кажется, что они наверняка покинули его. Когда Джерри размещает за дверью ловушку ставит сигнализацию, я чувствую себя почти в безопасности. Ближе к ночи играет гимн и на экранах появляются двое убитых: Мадж и мужчина из Дистрикта-9. Я с замиранием сердца жду окончание и гимна и объявление лучшего трибута второго дня. На этот раз конкуренция достаточно низкая. Клавдий Темплсмин объявляет результат:

— Лучшим трибутом второго дня становится Мирта Дагер из Дистрикта-2.

— Ура! — вскрикивает Джерри и тут же получает смачный удар от Лесли в пах.

— Поздравляю, — нерадостно произносит Анхель. — Интересно, как они доставят подарок.

Действительно интересно. Во всех предыдущих Играх подарки спонсоров доставлялись парашютами. Но тогда арены были открытыми.

Проходит около десяти минут, но никакого намека на доставку нет. Как в прошлую ночь, в комнате начинает быстро холодать, но мы уже готовы. Первым на дежурство заступает Анхель. Лесли и Дед засыпают буквально сразу. Джерри долго ворочается и наконец упирает в стену, как вдруг раздается щелчок и из стены выдвигается тайник, который ударяет Джерри в голову. На его айканье все просыпаются. Анхель первым подходит к тайнику и достает оттуда небольшую черную коробку. Он отдает ее мне, и я открываю ее. Внутри лежит черная игральная карта. Я в недоумение беру ее и прокручиваю в руках. Это пиковая дама, очень похожая на ту, которая была в моей колоде: та же рубашка, такой же цвет, размер, материал только пластик и выглядит она как новая.

— Это что… Это все что ли? — разочарованно спрашивает Джерри. — Это они так оценили твой финт с кинжалами?

У меня в голове крутятся те же вопросы, и недавняя радость сменяется гневом. О чем Катон только думал! Неужели я большего не заслужила? Или это самая дорогая вещь, которую он мог себе позволить? Обычная пластиковая карта, которая даже на оружие не похожа. Оружие…

Союзники, которые окружали меня в момент открытия ящика разошлись. Я же, улучив момент и отвернувшись на мой взгляд от камер, прокручиваю карту и внимательно разглядываю ее ребра. В какой-то момент мне показалось, что одно из них отдает металлическим блеском. Я немного надавливаю этим местом на кожу и от неожиданной боли тихо охаю. На коже осталась легкая царапина. Внутри лезвие и очень острое. Оружие на крайний случай, настолько незаметное, что никто даже не догадается. Я расстегиваю на штанах карман и прячу карту туда, поворачиваюсь к остальным придав себе дико разочарованный вид.

— Да уж, зря только старалась.

Я закрываю глаза и одними губами шепчу «спасибо».

Мне кажется, что прошла вечность, как Анхель меня разбудил. Я встаю и разминаю отекшие конечности. В комнате холодно, но не так как в момент наступления ночи. Распорядителям важно поморозить нас в первые часы: если продолжать так всю ночь, вряд ли без костра кто-нибудь долго продержится. Зрителям смотреть такое будет не интересно: зрелищней наблюдать за тем, как трибуты режут друг друга.

Я поглядываю на Анхеля. Он зевает, устало трет глаза. Молча протягивает мне часы Лесли и садится у стены. Я же занимаю его место напротив входа. Костер уже давно потух, единственный источник света — это одинокий фонарь рядом с дверью, который освещает только ее. Я достаю из кармана небольшой ножичек и верчу его в руках под храм Джерри.