На другой день начались неизбежные посещения, поздравления, угощения, от которых трудно было отказаться. А между тем Нахтигаль сгорал от нетерпения получить присланные ему за время его отсутствия вещи и, особенно, деньги. Ведь от этого зависело его дальнейшее путешествие.
Понемногу он получил от купцов вещи, но денег… увы. Привезший деньги купец мог только сказать:
— Хадж Брахим сказал мне в Мурзуке, что если тебя не будет в Куке, я могу пустить деньги в оборот. Я и поступил: купил рабов и товары, потому что все здесь говорили, что тебя нет больше в живых.
Так оправдывался купец, смущенный печальным выражением лица Нахтигаля.
— Да и денег-то немного, всего 300 талеров. Я отдам их тебе понемногу.
Эти деньги выслал Нахтигалю один его друг в Европе, который с трудом собрал их по подписке через газеты.
Вещи тоже далеко не оправдали ожиданий путешественника. Из писем он узнал, что берлинская академия послала ему 500 талеров, но где эти деньги, Нахтигаль так и не мог доискаться. Из другого письма он вычитал, что итальянский консул в Триполи поручил одному уехавшему оттуда в Борну купцу выдать Нахтигалю столько денег, сколько тот потребует. Но купец приехал в Куку и умер.
Таким образом, Нахтигаль, только что вернувшийся из тяжелого путешествия, оказался опять почти без всяких средств. Имевшаяся у него сумма должна была уйти на уплату разных долгов.
Как ни тяжело было положение Нахтигаля, он не пал духом, решил продолжать свои странствования и не возвращаться в Европу.
В сердце Судана
Несколько времени Нахтигаль прожил в Куке. Ему было очень тяжело на чужбине — без близких, без средств. Но все-таки он не отказался от мысли, проникнуть еще глубже в сердце Судана, чтобы посетить места, где еще не ступала нога европейца.
Больше всего его увлекала мысль посетить негритянские селения Вадаи. Правитель города Куки — шейх Омар не одобрял этого намерения.
— В этой стране я не могу оказать тебе покровительства. Тамошний султан не любит иноземцев. Подданные его ненавидят европейцев. Я боюсь, что твое посещение их страны кончится для тебя очень печально. Не забудь, кроме того, что там идет теперь междоусобная война с Багирми.
То же говорили и другие знакомые Нахтигаля. Тем не менее Нахтигаль решил отправиться в путь.
Но как пуститься в путь без денег? Сколько ни ломал себе Нахтигаль голову над этим, сколько ни ходил по знакомым богачам и купцам, умоляя ссудить ему деньги, он долго не мог добиться ничего. Они бы и готовы были помочь ему, но сами не имели денег, а предлагали товар — рабов и верблюдов, от продажи которых моя по выручить деньги.
Но Нахтигаль, конечно, на это не согласился. К счастью, в это время в Куку прибыл один купец из Марокко. Он согласился дать Нахтигалю 150 талеров с тем, чтобы тот дал ему расписку на 300. Нахтигаль с радостью согласился, хотя не знал, как он обойдется с такой малой суммой. Начальник города (шейх) Омар дал ему в слуги двух юрких и расторопных негров, — двенадцатилетнего мальчика Билму и семнадцатилетнего Мохамеда. Нахтигаль закупил необходимые вещи и в феврале тронулся из Куки в сопровождении небольшого каравана.
На этот раз путь лежал на юго-восток, по южному берегу озера Чад и по реке Шари. Это была плодородная страна, густо населенная разными негритянскими племенами.
Нахтигаль с удовольствием наблюдал новые для него вещи. Все привлекало его внимание. Особенно нравились ему растения, из них он особенно ценил пальму «делеб», дынное, масличное дерево и ваточник. Ваточник — громадное дерево; продолговатые плоды его, длиной в четверть, трескаются при созревании и выпускают пух, похожий на вату. Между прочим, местные войска негров одеваются в такую одежду, которая набита именно этим пухом.
Здесь же Нахтигаль познакомился с маленькими мучителями тропических стран — муравьями и термитами. Горе путешественнику, который необдуманно разбил свою стоянку вблизи муравейника или глинистого холмика термитов. Маленькие насекомые несметными толпами нападали на лагерь. Муравьи опасны тем, что кусаются.
— Лучше дать себя высечь крапивой и потом посыпать кожу солью и перцем, чем подвергнуться нападению этих существ, — говорил один путешественник по Африке.
Термиты не менее опасны своею прожорливостью. Они нападают на тюки с вещами и припасами, и проедают в тысячах местах обертывающую их кожу. Даже деревянные ящики не могут защитить вещи от этих животных. При этом термиты покрывают объеденные и поврежденные ими места коркой, которую приготовляют из особой жидкости и земли. Чтобы спасти от них вещи, путешественники вешают их на такие деревья, куда термиты еще не нашли дорогу.
Негры обитали в деревнях и отличались друг от друга во многом, начиная с внешности и кончая нравами. В общем это были сильные, трудолюбивые люди, спокойные, добродушные и смышленые. Они в те времена еще не слыхали о европейцах, которые не успели пробраться к ним, и потому путников встречали ласково и гостеприимно. Однако, это случалось не всегда и не везде. Если не европейцы, то арабы-богачи успели ввести здесь свои хищнические приемы хозяйства, а потому население деревни нередко пускалось наутек, едва вдали показывался караван: они опасались, как бы их не похватали, чтобы продать в рабство.
Рис. 9. Суданский негр.
Нахтигаль остановился на некоторое время в городе Лагоне. Он был похож на другие суданские города и отличался от них только лучшими постройками. Жители его, стройные негры мусго, отличались своим умственным развитием.
Вместе с тем, Нахтигаль был поражен также и суеверием, которое царило среди отсталых негров. Властитель их, царек Мааруф, никак не мог решиться допустить Нахтигаля к своей особе. С одной стороны, царьку очень хотелось посмотреть на невиданного белого, с другой — было очень страшно, как бы тот не околдовал его. Несколько раз царек назначал Нахтигалю время для свидания, но всякий раз отменял. Он колебался между страхом и любопытством.
Наконец, царек принял Нахтигаля на дворе своего дворца, но при этом сам не показался. Он сидел в беседке из циновок, невидимый глазам путешественника, и вел разговор через переводчика. После этого он хотел назначить еще личное свидание, но в последний момент испугался и отменил его.
Чем дальше на юг, тем все более исчезали признаки городской жизни и начиналась настоя-щая негритянская Африка. В поселении Губугу Нахтигалю пришлось иметь дело уже с настоящим негритянским вождем, который встретил гостей очень сухо. Вместо хижин он указал им для стоянки место под громадным развесистым деревом.
Не успели они расположиться там, как разразилась ужасающая гроза и промочила насквозь людей и вещи. Не имея воды для питья, ни дров для огня, путешественники провели под деревом скверную ночь и должны были еще слушать наставления негров, которые кричали им из темноты:
— Слушайте, вы, люди! Вы чужие, кто вас разберет. Не знаете места и людей и пришли к ночи. Поэтому сидите тихо под вашим деревом и не суйтесь в деревню. Завтра утром вождь примет и угостит вас.
Утром пришел посланник вождя-почти голый стройный негр, по имени Буссо. Жирно смазанная кожа его блестела на солнце, на ногах звенели кольца с острыми шпорцами, а длинная бородка его кончалась цепочкой нанизанных на нее ярких бус. Вообще, видно было, что Буссо — первый щеголь в этом черном царстве. Он рассмотрел, какие подарки проезжие приготовили его властелину; одни одобрил, из-за других поторговался и затем ускакал с ними к своему вождю.
«Его черное величество» Гедик Сомран сидел на корточках посреди двора своего «дворца». Его окружали придворные, когда путешественник приблизился к нему на коне в изорванном бурнусе, красной феске и синих очках. Очки Нахтигаль надевал нарочно, чтобы внушить больше почтения к себе. Буссо, ломаясь и кривляясь, служил переводчиком. А толпа напирала со всех сторон и, выпуча глаза, смотрела на белого. Вечером «его величество» прислал дары — корову, сосуд с пивом, курицу и коробку меду, а Буссо попросил: «нет ли каких модных бус для украшения бороды».
