Литмир - Электронная Библиотека
* * *

На работе в тот день всё протекало до жути банально: парочка плановых операций, одна экстренная, посмотрел старушку с варикозом, прооперированную накануне… Возвращаясь с утренней линейки[1], встретил в поликлинике своего бывшего руководителя секции по пулевой стрельбе Льва Митрофановича Паскаря. Он был старше меня лет на десять, выглядел молодцом – сухой, поджарый.

Взяв меня под руку, Лев Митрофанович тихо поинтересовался:

– Объясни мне, Фёдор, как на духу: что такое болезнь… Паркинсона? С чем её едят? Слышал, какой-то американский актёр ею заболел.

– Точно, заболел, – кивнул я, тщетно пытаясь припомнить, когда в последний раз видел своего тренера по стрельбе. – Майклом Д. Фоксом его кличут. А суть болезни в том заключается, что прекращается выработка одного гормона… противосудорожного, и у больного начинают трястись руки… А потом и ноги, и голова.

– И что, никакого чудодейственного средства нет? – не отставал Паскарь, фактически проводив меня до ординаторской.

– Средств много, только эффект от них временный. Иногда случается, что недостаточный, – я положил руку ему на плечо и, зажмурившись, промурлыкал: – А может, засядем как-нибудь в «Камских огнях», оторвёмся на один вечерок, а? Вспомним, как мы под вашим чутким руководством на соревнованиях первые места брали. А вы что же, Лев Митрофаныч, никак заболели?

– Да вот, понимаешь, обнаружили… И откуда что берётся?! – Паскарь стал перетаптываться с ноги на ногу. Честно признаться, услышанный диагноз никак не вязался с его спортивной фигурой.

– Не верится как-то, – развёл я руками.

– А может, Фёдор, лучше на охоту? Знаю, ты большой любитель… Оно мне как-то ближе ресторана. Ты, наверное, и сейчас из пятидесяти сорок пять без натуги выбьешь?

– По мишеням не лупил с прошлого года, – смутился я. – Но конкуренцию вам непременно составлю.

Что верно, то верно: каждый сентябрь мы с ребятами охотимся. То на пернатую дичь, то на боровую. Карабин «Тигр-9» – моя эксклюзивная гордость с оптическим прицелом. Бьёт без промаха хоть с двухсот, хоть с трёхсот метров. Но в этом сентябре мне, похоже, придётся отступить от традиций.

Вспомнив о Болгарии, я сладко зажмурился. Да, пора вносить коррективы в личную жизнь. За тридцать, как-никак, ждать дальше некуда. Хватит, нашорохался в одиночку, время якорь бросать.

Вернувшись на грешную землю, пожал Митрофанычу руку и направился по коридору в стационар, почти тут же забыв о своём бывшем тренере по стрельбе.

Глава 2

И вот стою я на крыльце поликлиники и боюсь поверить, что впереди – несколько недель безоблачного ничегонеделанья, скрашенных присутствием моей Алинки. На душе – лёгкость, хоть отталкивайся от земли и лети, куда глаза глядят.

Если бы не «лежачий полицейский»! Так у нас называют асфальтированные валы на дорогах, которые специально «накатываются» у пешеходных переходов, чтобы водители скорость снижали.

Еду на своём «сандеро», слушаю последние новости, насвистываю что-то себе под нос. Теперь-то я понимаю, что злоумышленники не зря выбрали место перед «лежачим полицейским»: все машины там притормаживают. Когда впереди отпуск – вообще ни о чём плохом не думается.

В момент торможения к заднему бамперу кто-то прицепил железяку, она загрохотала. Словно бампер отвалился, кое-как держится. Я же вместо того, чтобы подумать, что всё это неспроста, тотчас остановился, выскочил, обежал машину, но рассмотреть ничего не успел, – получил удар по затылку и плашмя повалился на асфальт. Кинжальная боль в локтях на какое-то время прояснила мозги.

– Что ж ты, тварь, делаешь, – угрожающе зарычал я, становясь на четвереньки. – Да я тебя сейчас!.. Да я!..

Кажется, меня пинали подростки. На фоне серого неба я различал несколько маячивших голов. Помню, старался укрыть руками голову, но получалось не очень. Удары сыпались со всех сторон. Мне ещё хватило сил подняться, размахнуться, но ударить было не суждено: противник профессионально мне «встряпал в разрез». Нокаутировал, короче.

Потом была череда из вспышек света и провалов в темноту.

Потом – одна сплошная темнота, без вспышек.

* * *

«Кто ж так стрижёт, цирюльник хренов! – захотелось мне крикнуть, но я не смог. Просто не сумел привести в действие голосовой аппарат, пошевелить рукой или ногой. – У меня и так всё болит, словно в серной кислоте искупался!»

«Чикали» ножницы, кто-то больно дёргал мои волосы, собирая в пряди и отстригая. Парикмахерская, короче. Только темнота вокруг, хоть глаз выколи, и тело – как после недельного шастанья по болоту в поисках клюквы или морошки. И что это за парикмахерская, где стригут лёжа?! И курить чертовски хотелось, прямо невыносимо!

Запредельными усилиями я открыл глаза и увидел… запотевшие очки бывшего однокурсника, а теперь коллеги, Ильи Кабачного. На его переносице виднелись капельки пота, всё остальное было закрыто маской и колпаком. Он занимался несвойственным ему делом: стриг мои волосы. Скажи мне об этом кто-то в институте, я бы поднял его на смех.

– Очнулся, космонавт? – улыбнулся он, увидев мои нечеловеческие попытки удержать веки в открытом состоянии. – Ну и напугал ты нас! Черепно-мозговая в развёрнутом виде, хоть студентов по тебе учи. Всё, как в лекциях профессора Денисова. Не забыл ещё?

– А машина? – прохрипел я высохшими связками. – А бумажник? Мобильник, наконец?

– Про это ничего, Саныч, не знаю, – был ответ. – Ты бы помолчал пока, в твоём положении разговаривать не рекомендуется. Видишь ведь, каким ответственным делом занимаюсь!

Хорош диалог, ничего не скажешь, и главное – информативен. Я закрыл глаза и попытался осмыслить своё положение. «Космонавтами» у нас в клинике называют очень тяжёлых больных, тех, кто «бога видел» и чуть ли не с того света вернулся на грешную землю. Значит, моё состояние – не ахти. Вспомнив все подробности «поездки», я ужаснулся: неужто спёрли машину и деньги?! Неужто с поездкой в Болгарию придётся повременить? Ужаснувшись своему незавидному положению, я вновь провалился в небытие.

Жуткие догадки подтвердились в течение следующих суток пребывания в реанимации: машину у меня угнали, бумажник с банковскими картами и мобильник свистнули.

Алина не появлялась, звонки домой и ей на сотовый, куда по моей просьбе звонили коллеги, не приносили никакого результата: девушка, с которой я собирался в будущем связать свою судьбу, словно испарилась. Если отсутствие её на работе объяснялось отпуском (мы договаривались взять отпуск одновременно), то отсутствие в других местах объяснению не поддавалось и рождало в моей душе всевозможные опасения. А вдруг и с ней что-то случилось?! Обзванивать больницы и морги я чисто физически не мог. Неизвестность угнетала, выводила из себя.

Прибавьте ко всему этому отсутствие нескольких зубов, страстное, изматывающее желание курить, – и вы поймёте, каково мне было.

Едва я смог внятно излагать свои мысли, ко мне пожаловал полицейский. Как я понял, он бы явился и раньше, просто его не пускали.

– Старший лейтенант Земляков! – отрапортовал коренастый, слегка седеющий брюнет со сбитой, как у Бельмондо, переносицей. Пересказав ему вкратце всё, что со мной произошло пару дней назад, я настолько утомился, что вынужден был после рассказа взять пятиминутный «таймаут».

Тщательно записав мои сумбурные показания, а также модель, цвет и госномер моей машины, Земляков «успокоил», что я не единственная жертва «бомбистов», что очень скоро их задержат, и тогда все мои данные пригодятся. Поинтересовавшись также – застрахована ли моя машина от угона, он пообещал найти её в ближайшие сроки.

После чего, попрощавшись, покинул палату реанимации.

* * *

Что ж, подведём неутешительные итоги.

Меня «отдубасили» так, что из стационара смогу выписаться не скоро. Кроме физических увечий, мне причинили также имущественные: лишили денег, личного транспорта и средств связи в виде сотового телефона. На эту и без того гнусную картинку наслаивается дискомфорт личного плана: моя девушка исчезла, вот уже более трёх суток не давала о себе знать! Если учесть, что до этого мы с ней не расставались больше, чем на полдня, можно представить, каково мне было коротать дни и ночи, не зная, жива ли Алинка!

вернуться

1

То же, что и оперативка.

2
{"b":"666349","o":1}